— В связи с сокращением ассигнований работы по созданию творческого компонента электронного интеллекта значительно сокращены. Эта тема не входит в число приоритетных программ.

— Угу, — сказал Чиун.

— На человеческом языке это означает, что лабораторию закрыли? — спросил Римо.

— В известной степени, да.

— А я сразу понял, о чем идет речь, — сказал Чиун.

— Не ври, — сказал Римо.

Судя по полученной от чиновника отдела по связям с общественностью брошюрой, тот самый интеллектуальный компонент был разработан в местечке Чейенн, штат Вайоминг. К тому времени, когда их самолет приземлился, и Римо и Чиун порядком утомились. Долгий перелет болезненно сказался на их нервных системах — более совершенных, а потому более чувствительных, чем у обыкновенных людей.

Лаборатория Уилкинса представляла собой трехэтажное здание, возвышающееся на травянистой равнине, как ящик на полу пустой комнаты.

Наступили сумерки, и во всех окнах горел свет.

— Что-то не похоже, чтобы им урезали финансирование, — заметил Римо.

— Мы атакуем, — сказал Чиун.

— Какого дьявола?! Сначала он хочет бежать, потом, когда нас преследует мистер Гордонс, он решает атаковать, а теперь я не знаю даже, кого или что, собственно говоря, мы должны атаковать!

— Его слабое место. Он выдал нам его.

— Да видел я его слабое место! Он смешно передвигается. Если бы мне не показалось, что там, в воде, в заливе Мэджен был мистер Гордонс, я бы разделался с ним еще на Святом Томасе. Ему удалось меня провести.

— Нет, — сказал Чиун. — Он воспользовался методом исключений. Против нас не сработали ни металл, ни огонь, ни вода, и об этом он узнал, ничем не рискуя. Но, будучи чересчур самоуверенным, он заявил, что не оставит нас в покое, и потому нам придется атаковать первыми.

— Но ты же говорил, что только грядущие поколения смогут обнаружить уязвимые места мистера Гордонса.

— Мы — то самое поколение. Там, на скале, он признался, что ему не хватает творческого интеллекта. Здесь строят машины с творческим интеллектом. Мистер Гордонс это знает. Потому он и хотел заполучить ту штуковину, которую ты дал ему в аэропорту. Теперь мы здесь. И мы атакуем.

Детали, конечно, ты можешь взять на себя.

— Ну, хорошо, но каким образом мы подключим к атаке творческий интеллект?

— Я в технике не разбираюсь, — сказал Чиун. — Я не японец и не белый. Это — по твоей части. Все белые знают толк в машинах.

— Если не все азиаты знают Синанджу, то почему все белые должны разбираться в машинах? Я, например, ничего в них не смыслю.

— Попроси кого-нибудь научить тебя. Ты быстро научишься.

— Я, правда, могу заменить свечу зажигания...

— Вот видишь! Я же говорю, что ты разбираешься в машинах, как все белые. А помнишь, ты сумел запустить машину, которая показывала спектакль о нападении на кого-то?

— Там всего-то нужно было заправить ленту в проектор.

— А сейчас нужно всего-то сообразить, как Гордонс собирается использовать для нападения машину, которая создает творческий интеллект.

— Чиун, это же компьютер третьего поколения, а не кинопроектор.

— Мы атакуем! — отрезал Чиун и двинулся к зданию.

— Послушай, а почему ты так уверен, что мы обязательно встретимся с этим Гордонсом?

— Ага! — воскликнул Чиун и взялся за кусок свинца, висевший на ремешке у него на шее. — Я уверен. Секрет здесь, внутри.

Но больше Чиун не сказал ничего, потому что, хотя Римо и разбирался в машинах, как все белые, но все-таки мог случайно сломать эту металлическую кнопку, по которой их отыщет Гордонс. Уж лучше подержать эту штуку в свинцовой оболочке, пока не придет время вызвать Гордонса.

Когда они подошли к парадной двери лаборатории, раздался хрипловатый женский голос, огрубевший, по-видимому, от чрезмерного потребления никотина и коктейля «Драй Мартини»:

— Кто там?

Римо огляделся, но никого не увидел.

— Я спрашиваю, кто там?

Не похоже было, чтобы голос исходил из репродуктора, но когда он прозвучал во второй раз, Чиун обнаружил источник. Да, это был все-таки динамик, но весьма качественный, без обычных для репродукторов искажений звука.

— Мастер Синанджу и его ученик, — ответил Чиун.

— Положите ладони на дверь.

Чиун прижал ладони с длинными ногтями к металлической двери. Римо последовал его примеру. Он был настороже, ожидая возможного нападения сзади.

— Ага, вы потеете. Хорошо, можете войти.

Дверь скользнула вправо, открыв идущий в глубь здания светлый коридор.

Входя, Чиун и Римо обследовали глазами интерьер. Ни над дверью, ни по бокам от нее никого не было.

В коридоре стоял странный запах, напоминающий атмосферу бара.

Дверь за ними закрылась.

— Теперь отвечайте: кто вас прислал?

— Мы насчет программы творческого интеллекта...

— Я так и знала! Крыса, значит, не посмела явиться сюда сама. Сколько он обещал вам заплатить? Я дам вам больше.

— Золотом? — осведомился Чиун.

— Наличными.

— Если бы речь шла о золоте... Дом Синанджу сейчас как раз подыскивает работу.

— Синанджу? Это, кажется, деревня в Корее? Одну секундочку... Ага, вот: Дом Синанджу, Северная Корея. Тайное сообщество наемных убийц-ассасинов, известное исключительной жестокостью и готовностью служить любому нанимателю. Считается первоисточником всех боевых искусств, но фактических данных об этом очень мало. Ничего не известно об используемых методах. Существует предположение, что это — всего лишь древняя легенда, сказка, которую китайские императоры использовали для устрашения подданных. Но ты, приятель, совсем не выглядишь таким уж страшным.

— Я — всего лишь смиренное существо перед лицом вашего славного Дома, о прекрасная повелительница машин, — сказал Чиун и шепнул Римо:

— У нее, скорее всего, нет золота. Бумажные деньги не бери.

— Я все слышала. Проходите. Похоже, с вами все нормально.

Справа от них, в монолитной на вид стене, плавно отошла в сторону раздвижная дверь. За столиком для коктейлей, спиной к полкам, заставленным всевозможными спиртными напитками, сидела блондинка с такой фигурой, ради которой любой священник в момент отречется от веры и сана. Мощные груди выдавались впереди, громогласно заявляя о молочном потенциале, до предела растягивая белый халат. Тончайшая талия. Пышные бедра. Короткая голубая юбка едва прикрывала их белизну.

Наконец, Римо взглянул ей в глаза и отметил, что они тоже голубые. И покрасневшие.

— Что будете пить? — спросила она. — Садитесь!

— О, хрупкий душистый цветок, — приветствовал ее Чиун, — встреча с которым вызывает возвышенные чувства в наших скромных сердцах!

— Рад познакомиться, — сказал Римо.

— Не ври! — ткнула она бокалом с мартини в сторону Римо. — Тебе нужна или моя грудь, или мои мозги. — И, обращаясь к Чиуну, добавила: — А вот ты не такой. Ты — настоящий. Скажи своему дружку-трепачу, чтобы он не пытался вешать мне лапшу на уши.

— Этому несчастному не доступно подлинное чувство прекрасного. Он не может оценить грациозность, воплощением которой вы являетесь, о прекрасная леди!

— Ладно. Пусть только не распускает руки. Что будете пить? Эй, мистер Сигрэмс, поспешите с выпивкой!

Из-за бара к ним выкатилась тележка с напитками и тонко позванивающими бокалами.

— Спасибо, — сказал Чиун. — Мне простой воды.

— И мне, — сказал Римо.

— Где вы откопали эту мокрую курицу? — обратилась она к Чиуну.

— Как вы правильно заметили, мне не легко с ним приходится, есть определенные трудности.

— Трудности! Уж я-то знаю, что это такое.

Среди бутылок и бокалов на тележке задвигались, засуетились металлические руки. Чтобы получить воду, они принялись растапливать кубики льда.

— Эти машины доведут меня до сумасшествия, — сказала она. Программируешь их, перепрограммируешь снова и снова, стараешься, стараешься, а они вытворяют черт знает что. Что мне нужно от мистера Сигрэмса? Чтобы он предлагал визитерам чего-нибудь выпить. Ну, я его так и запрограммировала. И что же? Приходится постоянно изменять программу. Или ты предлагаешь гостю выпить, или нет. Вот и все! Так нет же, все время возникают какие-то дурацкие проблемы.