Ларри Доулинг прибыл на такси вскоре после ланча, и к своему большому удивлению Дэни обнаружила, что ей не просто приятно его видеть. Она испытала огромное облегчение, что было крайне глупо с её стороны. Она это прекрасно понимала, профессия Ларри делала его опасным для них всех. Но по каким-то непонятным причинам она чувствовала себя в большей безопасности и гораздо меньше нервничала, когда он был под рукой.

Ларри, — думала она, — никого не разочарует.

Лэш Холден приветствовал мистера Доулинга с заметным отсутствием энтузиазма и воспользовался его такси, чтобы вернуться в аэропорт и зарезервировать себе на завтра место на рейс в Найроби. В половине пятого, когда гости Лоррейн собрались к чаю на затенённой террасе под окнами гостиной, он не вернулся, но присоединился к ним позже, когда все пошли на берег моря восхищаться странными источенными ветром коралловыми глыбами и наблюдать, как садится солнце, заливая все вокруг изумительным розовым пламенем.

Он не говорил с Дэни и, казалось, даже избегал её. Она смотрела на него через широкий стол, сквозь мерцание свечей, и размышляла, увидит ли его снова. Полагаю, я всегда смогу получить работу в Америке, — думала она. — Тайсон с Лоррейн могут это устроить; у них там множество друзей, а отец Лэша — лучший друг Тайсона. Да, я смогу его увидеть. Но если миссис Гордон в конце концов решит, что он ей нравится больше, чем Эдуардо…

Дэни повернулась взглянуть на Амэлфи, которая кокетничала с Тайсоном и очаровательно дразнила Эдуардо, и её сердце упало. Она знала, что на самом деле лишь немного уступает ослепительной миссис Гордон в красоте, так как унаследовала необычную внешность своего отца, бывшего удивительно красивым мужчиной. Но неудачная причёска Ады Китчелл ей совсем не шла, так же как и её очки. Они превращали её из хорошенькой девушки в невзрачную особу, и даже выбранное платье не помогало, хотя прежде она находила его очаровательным. Короткое дымчато-серое платье с широкой юбкой, украшенной двумя огромными накладными карманами с аппликациями белых магнолий, уменьшало её тонкую талию настолько, что её, казалось, можно было обхватить одной ладонью. Она была им очарована, когда купила; но теперь оно казалось ей ужасно заурядным, как сказала бы тётя Хэрриет, «вполне подходящим для молодой девушки».

Амэлфи выглядела как угодно, только не невзрачно. Бледно-золотистый шифон идеально гармонировал с её золотыми волосами и антикварным гарнитуром из топазов в золотой оправе. Этот цвет очаровательно подчёркивал её русалочьи глаза цвета морской волны, и теперь она во всю старалась ослепить Тайсона.

Не понимаю, как мама это терпит! — обиженно подумала Дэни и, повернувшись к Лоррейн, внезапно получила ответ.

Лоррейн, одетая в хрупкое чёрное паутинное кружево с бриллиантами, была в своей собственной особенной манере так же очаровательна, как и Амэлфи, и занималась тем, что изливала все своё обаяние на Ларри Доулинга. Тот выглядел совершенно ослеплённым.

Они не могут перестать, — думала Дэни, чувствуя себя подавленной и до слез неловкой. — У них такое обаяние… Они просто пускают его в ход, и зачастую совершенно бессознательно. Они не могут от него избавиться или перестать им пользоваться, как Миллисент Бейтс не может перестать быть Миллисент Бейтс!

Миллисент сидела напротив неё между Лэшем и Эдуардо ди Чиаго, и «вечернее платье» значило для мисс Бейтс только одно — платье длинное. Такое она и надела: не поддающийся описанию наряд из прочного синего марокена, не допускавший никакого легкомыслия и нисколько не красивший её плоскогрудую фигуру с квадратными плечами. Она занималась тем, что читала Лэшу, как непросвещённому колонисту, лекцию о преимуществах Национальной системы здравоохранения. По счастью, Тайсон наконец решил затронуть вопрос о дневном визите начальника полиции.

— Кстати, Лэш, насчёт заказа места в самолёте на завтра. Боюсь, что ты…

Амэлфи резко повернулась.

— Какой ещё заказ? Лэш, ты же не уезжаешь? Ну не теперь, когда мы только что приехали! Милый, не будь таким глупым!

Найджел хихикнул.

— Это все американская страсть к суёте. Прибыть сегодня, завтра уезжать! Так выматывает…

— Совсем наоборот, — огрызнулся Лэш, — это здоровый инстинкт самосохранения.

— Дорогой, я совсем не так опасна, — сладко заворковала Амэлфи. — Ты испугался?

— Я в ужасе! — воскликнул Лэш. — Но раз я обнаружил, что деловая сторона поездки может быть завершена за полчаса — если только наш хозяин не станет слишком долго засиживаться — не вижу смысла долго болтаться здесь без дела, как бы это ни было приятно. У меня много других обязательств.

Миссис Бингхэм сказала:

— Бедная мисс Китчелл! Я уверена, вы собирались посмотреть Занзибар. Какой же ваш мистер Холден деспот!

Она просто излучала симпатию к Дэни, а Лэш казался потрясённым. Это он совсем упустил из виду. Если Дэни продолжает играть роль его секретарши, он едва ли может уехать без неё. Или с ней.

Нокаут! — горько подумал Холден. И вдруг его осенило. Он привстал и поклонился миссис Бингхэм.

— Мэм, вы заставляете меня краснеть. Вы чертовски правы. Я деспот, а мисс Китчелл действительно нуждается в отдыхе. Но она его получит. Не похоже, что она понадобится мне в ближайшую неделю; так что она может остаться здесь, выкроить себе прелестные каникулы и присоединиться ко мне позже, когда я должен буду вернуться в Штаты.

А теперь, — злорадно подумал Лэш, — только попробуйте спутать мои планы!

И Тайсон это сделал.

— Похоже, — мягко сказал он, — вы проведёте это время здесь, вместе с ней, мой мальчик.

— О нет, ни за что, — твёрдо заявил Лэш. — Я собираюсь…

Тайсон разозлился.

— Ради всего святого, если вы перестанете перебивать меня каждый раз, как я открою рот, я смогу договорить. Спасибо! По поводу заказа мест на самолёт. Боюсь, молодой человек, вам придётся его отменить. Честно говоря, я уже сделал это от вашего имени. Полиция просит пару дней всех оставаться в пределах досягаемости.

— Полиция? — Амэлфи уронила бокал, он брызнул осколками и оставил на столе красный ручеёк бордо. — Какая полиция? Почему?

— Днём здесь был Джош Кардью. Сказал, что все это рутинная процедура, но их попросили проверить каждого, кто прилетел этим утром рейсом Найроби — Занзибар, и особенно — с рейса Лондон-Найроби. Поэтому будет лучше, если вы все ненадолго останетесь здесь. Все тот бедняга Джемб…

— Салим Абейд? — спросил Ларри Доулинг. — Вы имеете в виду человека, который этим утром умер в аэропорту Момбасы?

— Я имею в виду человека, который этим утром был убит в аэропорту Момбасы, — поправил Тайсон. — Похоже, кто-то добавил в его кофе порядочную дозу цианида; как-то не верится, что он сделал это сам.

Гасси с ужасом посмотрела на свой бокал с вином и поспешно его отставила.

— Но как ужасно, Тайсон! Я хорошо его помню. Он был и на лондонском рейсе. Но с какой стати полиция собирается задавать вопросы кому-то из нас? Это смешно, наверняка все сделал кто-то в аэропорту. Хотя бы бармен, который подавал ему кофе…

— Проверяют всех подряд. Ищут иголку в стоге сена, я бы сказал. Полагаю, аэропорт был полон?

— Набит битком, — Гасси даже передёрнулась от одного воспоминания. — К тому же было невыносимо жарко, несмотря на все эти вентиляторы и тому подобные штуки.

Ларри Доулинг задумчиво протянул:

— Не так это просто, — бросить что-то человеку в чашку, чтоб никто не заметил, тем более на людях. Слишком рискованно. Это должен быть кто-то знакомый.

— Не понимаю, почему, — возразил Найджел, вытирая бордо чистым носовым платком. — Любой — буквально любой — мог задеть его локоть или отвлечь внимание, проходя мимо. Элементарно. Роняете на пол его газету или натыкаетесь на его портфель, и, пока он их поднимает, а вы извиняетесь, — бултых!

Он бросил воображаемую пилюлю в воображаемый стакан, и Эдуардо ди Чиаго буркнул:

— Бр-р-р..! Слишком неприятный разговор. Что касается меня, я не люблю говорить о смерти. Это приносит несчастье.