Мира покраснела и соскользнула с моих колен, начав быстро поправлять одежду и попутно пуская в соперницу (интересно, а жён в гареме как называть между собой – соперницы или коллеги?) гневные взгляды.
- Стучаться не учили? – с досадой произнесла она, застегнув пуговки за пару мгновений, на которые я потратил несколько секунд, растягивая удовольствие.
- В номер к своему мужу?- удивилась та.
- Вот реально хочется вас по углам поставить, – покачал я головой и, поднимаясь из кресла, в котором просматривал телевизор, проговорил. – Пошли вниз.
Девушки словно сговорившись, сцапали меня под руки, каждая со своей стороны. В дверь, которая для такого демарша совсем не была подготовлена, едва втиснулись, пришлось даже прикрикнуть на них. Детский сад какой-то, честное слово.
Они и за столом сели по бокам со мной. Сури в ответ на такое только усмехнулась и покачала головой, а вот в глазах Русты мелькнула обида и злость.
- Какие планы на сегодня? – поинтересовалась Сури.
- Василина или Офелия не звонили?
- Не-а, – отрицательно мотнула она головой. – Хотя уже должны были, время же разное у нас, запросто можно ночью друг друга поднять.
- Тогда даже не знаю. В номере посижу, проконтролирую, как идет работа над проектом, – вздохнул я. Не то, чтобы жалел о молчании девушек, просто неприятна эта неопределённость своей судьбы.
- Сан, – Кристина несильно пихнула меня плечом, – ну, какой проект, когда у тебя жёны не выгуляны?
- То есть? – я чуть не поперхнулся кофе, потому что в словах эхоры мне почудился неприкрытый пошлый намёк, чуть ли не на оргию.
- По магазинам хочу… желаем! – заявила та. – Ведь можно?
- Конечно, разве я вас держу? – успокоился я. – Мне вполне хватит местной охраны…
- Какой ты тормоз, блин. С нами пойдёшь? Нам всем хотелось бы этого.
Я вспомнил походы по магазинам из прошлой жизни и затосковал. Да, событие шаблонное, вроде анекдотов о «любви» к тёще, но правда от этого не меняется – женщина и магазин на пару способны ввести в тоску даже стоика. Не обязательно это одёжный бутик. Мне доставалось и в мебельном, и в хозяйственном. В продуктовом супермаркете редко меньше получаса находились, а когда и часа не хватало, чтобы обойти всё немаленькое помещение и прицениться к каждому товару, вроде как «на будущее».
- Угу, – кивнул я.
- Вот и отлично, – и опять толкнула меня в плечо. – Ты не расстраивайся – мы и тебе купим обновки. Будешь самым модным в городе.
Прозвучало это в духе «и тебя вылечат».
«Вот этого я и боюсь», – мысленно вздохнул я и попросил у бога терпения, и желательно побольше.
После завтрака мне пришлось ещё час сидеть в номере и ждать, пока девушки соберутся. Вышли с Сури, Кристиной и парой охранниц, нанятых ещё в России, – Огоньком и Льдинкой.
Трёхчасовой марафон по магазинам в «белой» части города, по жаре, вымотал всех. Девушки, нагрузившись пакетами и нагрузив ими меня, после очередного магазина стали искать место, где можно будет отдохнуть в кондиционированной прохладе.
- Смотрите, мороженое нарисовано! – радостно сообщила Сури, указывая на вывеску на противоположной стороне улицы на углу. Там над невысоким крылечком из пары ступенек и навесом из выгоревшего жёлтого полупрозрачного пластика имелся прямоугольный щит метр на два, где в овале слов на местном языке были нарисованы очеловеченные мороженое, хот-дог и стакан с кофе. Рядом с дверью, с левой стороны, находился металлический шкаф, с трёх сторон закрытый тонкой сварной решёткой с частыми ячейками, за которой лениво крутили вентиляторами четыре больших кондиционера, пуская тонкую струйку конденсата на асфальт, навевая этим неприличные мысли.
- Зайдём? – посмотрела на меня Кристина, потом перехватила меня за руку, чуть не растеряв пакеты – свои и мои. – Тебе остыть нужно, Сан, вот какой весь горячий. Мороженку тебе куплю. Пошли!
И тут же потянула через дорогу, не обращая внимания на зазвучавшие клаксоны автомобилей и непонятные, полные экспрессии, голоса водителей с кожей всех цветов.
В заведении было прохладно и достаточно уютно, хотя с тем кафе, что располагается рядом с моей гостиницей, было не сравнить. Здесь и столы старее, вместо сверкающего винилового ламината – лаченые доски, покрытые кучей царапин, стены покрыты пластиковыми панелями, но хотя бы были чистые.
За стойкой находилась немолодая европейка в белом переднике поверх футболки и шорт. На английском она говорила с чудовищным акцентом, а вот испанский, которым владела Сури, знала хорошо. И именно потому заказ делала венесуэлка, пока наша компания устраивалась за самым просторным столиком. Кроме нас, тут сидели всего две девчонки – мулатка и сильно загорелая европейка, обе совсем мелкие, подростки ещё. Перед каждой стоял большой бумажный стакан с «колой» и на картонной яркой тарелке по бургеру.
- Ну, вот мы сей… – начала говорить улыбающаяся Кристина и вдруг резко замолчала, а её глаза полыхнули яркой зеленью. – Ложись!
Одновременно с криком она толкнула меня на пол, отбрасывая на пару метров в сторону, подальше от окна, напротив которого мы заняли столик. Я успел заметить, что Огонёк с Льдинкой синхронно опрокинулись назад, опрокидывая лёгкие пластиковые стулья, и откатились ко мне, как Кристина очень медленно стала заваливаться на бок с перекошенным лицом и светящимися глазами, выгибаясь в причудливой позе.
И потом окно разлетелось на сверкающие осколки, принеся с собой уличный шум и звуки выстрелов автоматов.
По столам и стульям в кафе прошлась свинцовая метла, круша тонкий пластик, срывая панели со стен и выбивая щепки из пола. Через несколько минут в помещение влетел огненный шар, который пронёсся через весь зал, вильнул и ударил в столик с детьми, которые застыли в шоке, не успев ничего понять.
Сильнейший взрыв разнёс остатки обстановки в крошево пластика, стекла и дерева. Голову сдавила боль, глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит.
- Кр… Кри… Кр… – захрипел я, поднялся с пола и, шатаясь, направился к месту, где осталась моя жена. Рядом появились две эхоры-охранницы, выглядящие так, что только в гроб укладывать, да и то обязательно в закрытый.
Одна из них схватила меня за плечо и увлекла в сторону стойки, которая выдержала и расстрел, и взрыв эрпэгэшной гранаты. Вторая стала расталкивать ногами мусор, чтобы найти Кристину, и при этом постоянно смотря в окно.
К телохранительнице присоединилась Сури, которая легко подхватила меня на руки и унесла за стойку, где сидела на корточках перепуганная до синевы на лице мороженщица.
Через минуту рядом положили Кристину, которая была без сознания и вся в крови. К счастью, она дышала.
- Прикройте, – кое-как сказал я, становясь на колени над раненой женой, – мне нужно минут десять. Из вас кто ранен?
- Не настолько тяжело, – произнесла Огонёк. Её слова я еле-еле услышал сквозь вату в ушах, которой, будто, по паре пакетов набили, не жалея.
У Кристины были три пулевых ранения в грудь, и пять осколочных во всём теле. На правой руке так и вовсе был перебит бицепс. Одна из пуль попала в лицо, пройдя навылет сквозь щёки и выбив три зуба. Повезло, что в тот момент она кричала и этим сберегла себе челюсть. Зато лицо всё было покрыто пятнами ожогов, которые на глазах наливались водянистыми пузырями. Из ушей у девушки текла кровь тонкими струйками.
С улицы вновь застучали автоматы, потом фыркнул дважды гранатомёт, но видимо, девушки прикрыли от гранат, которые точно бы размазали нас всех в этом помещении, а пули безобидно прощёлкали по стене и стойке, что была сделана из кирпича (это я понял, когда увидел внутреннюю стенку, которую поленились оштукатурить или закрыть панелями).
Никогда ещё так быстро и не жалея себя я не проводил сеанс лечения. Даже Алексу в той африканской деревушке лечил медленнее и относясь к себе бережнее.
Под ошалелым взглядом продавщицы из тела эхоры вылезали один за другим осколки и пули вместе со сгустками уже свернувшейся крови, размозжённых омертвевших тканей, мусор и кусочки одежды, вбитые в тело пулями.
