Дождь уже лил вовсю, но я не ощущал ледяных капель, которые иглами впивались в мою нежную детскую кожу. Я сосал леденец, бродил по оврагу и глядел на темное небо. Потом вздохнул и уже собирался идти, как вдруг почувствовал, как нога моя проваливается куда-то вниз. В последний момент я успел отдернуть ее назад и, не удержавшись, упал в слякотную жижу. Прямо передо мной зияла черная дыра, которую обрамляли трухлявые доски, напоминая сгнившие зубы старика. Это был заброшенный колодец, который когда-то давно заколотили досками. Я наклонился ниже, прислушиваясь.

Снова загрохотал гром, свинцовое небо лезвием рассекла обжигающая молния. Я зажмурился, слизывая языком холодные капли дождя. Там, внизу, было тихо, я только чувствовал тяжелый запах плесени. Внезапно мое внимание привлек какой-то маленький, почти незаметный предмет, зацепившийся за обломок доски. Не веря своим глазам, я взял его в руки.

Это был кусочек зеленой материи. Он мог сойти за часть древесного листика, но я все равно увидел его.

Я кинул его в дыру и быстрым шагом направился обратно, к нашей группе. Потом я побежал. Я бежал изо всех сил, не замечая хлещущих по лицу веток. Леденец во рту давно растаял, но вкус яблока остался, волнующе-приятный, незабываемый вкус.

Я бежал и твердил себе, что мне все показалось. Ну и что, что платье у Маши тоже было зеленым?

И едва слышное «А-а-а-а-а...» из колодца мне тоже показалось.

Показалось, и все.

– За нас!

Махом выпив шампанское, Катя, тупо хихикая, вылезла из-за стола. Ее длинные ноги разъезжались в стороны, но она упрямо приближалась к Косте. И, прежде чем парень успел что-то сказать, она бесцеремонно плюхнулась к нему на колени. Стул под ним заскрипел, явно возражая против возросшей нагрузки. Собственно, Костя тоже был не в восторге – в таком виде девушка вызывала отвращение.

– Мне неудобно сидеть, – сказал он, пытаясь встать.

– Брось, Костик, – засмеялась Катя, чмокнув оторопевшего парня в нос. После этого она взяла со стола рюмку, к которой тот еще не успел притронуться, и выплеснула коньяк прямо на себя, залив всю грудь.

– Лижи, дурак, – смеясь, сказала она, вытаскивая на всеобщее обозрение правую грудь с бесстыдно торчащим соском, и Костя решительно отпихнул от себя девушку.

– Иди проспись, – бросил он раздраженно.

Катя ничуть не обиделась такому обращению и принялась ползать на четвереньках по кругу, не переставая хихикать.

– Ку-ка-ре-ку!!! – завопил неожиданно Андрей, громко пукнул и сполз под стол. – Ку-ка-ре-ку!!! – донеслось уже оттуда. Марина громко захохотала и внезапно смахнула со стола свою тарелку с недоеденным шашлыком. Кетчуп бордовыми кляксами заляпал весь пол.

– Пососи мой хер, пердячий петух, – просюсюкал Женя и плюнул на стол. Костя молча вышел из дома.

«Свиньи», – со злостью подумал он. Прикуривая сигарету, он вдруг подумал, что ему уже порядком надоело тут сидеть. Ребят словно подменили, создавалось впечатление, что они не пили, а ширялись или нюхали какую-то дрянь.

– Альберт, я имел твою мать! – проорал Женя. Послышался звон разбитой посуды, сопровождающийся злым смехом. – Где твои сюрпризы, педрила?!

– За нас, неудачники, – хохоча, завопила Марина. – Выпьем за нас!

Костя передернул плечами и отошел подальше. Его взгляд упал на пригорок, где стояла его машина. Может, бросить все к едрене-фене и уехать отсюда? Да, он «под газом», но вряд ли в такое время сейчас на дороге будут гаишники...

И где этого Артура с Лерой носит? Он вспомнил записку и вздрогнул. Там еще упоминалась Вика. Но ведь Вика поругалась с Женей, и о том, что она поедет с Артуром, стало известно совсем недавно! Получается... тот, кто писал эту записку, знал, что Вика не поедет с их группой?!

Послышался звон разбитого окна. Кто-то громко закричал, потом раздался взрыв хохота. И вслед за этим – отборнейший мат, от которого свернулись бы в трубочку уши у бывалого прапорщика. Ругательства шли под аккомпанемент монотонных ударов чего-то тяжелого.

Костя торопливо затушил сигарету и поспешил в дом. Все происходящее ему нравилось все меньше и меньше.

Увиденное потрясло его. Посуда, скатерть, еда – все было на полу. На столе сидела Катя, из одежды на ней были только босоножки. С сосредоточенным выражением лица она мастурбировала, широко раскинув свои красивые ноги. В другой руке у нее были ножницы, и она с видом заправской портнихи время от времени щелкала ими.

– А, бля, вот и Кот! – прохрюкал Женя, увидев Костю. В его руках был молоток, которым он с остервенением колотил по столу. – Смотри, какой нам приготовили сюрприз! У меня – супермолоток, у Катюхи – ох...ные ножницы. Петух, а что у тебя?

С улыбкой дебила Андрей извлек из яркого подарочного пакета тоненький сверток и, пуская слюни, стал его разворачивать. Вскоре в его руках оказалась опасная бритва.

– А я видел твой подарок, Кот, – с вызовом сказал Женя и снова стукнул молотком по столу. – Не обижаешься, что я без тебя его вскрыл?! А, Кот? Ты бздливый Кот или ссыкливый?

Марина, сидящая рядом, залилась безумным смехом и вдруг стала биться лицом об стол. Лопнула губа, после третьего удара хрустнул нос, но она продолжала уродовать лицо, что-то вереща и смеясь одновременно.

– Слышишь, Кот? Почему тебе подарили бутылку? А? – не унимался Женя. Костя посмотрел на свое место – там, рядом с пакетом, стояла бутылка с керосином и зажигалка.

– Я не кот, – разлепил он губы. Все происходящее казалось ему диким, невообразимым кошмаром.

– Кот, Кот, – затараторила Катя, ускорив движение рукой. Она тяжело дышала, ее белая, еще не успевшая загореть кожа была мокрой от пота. – Вшивый Кот, – добавила она сердито и зашлась истеричным хохотом.

– Заткнись, – заорал Женя. Он медленно встал и, размахнувшись, неожиданно опустил молоток на голову Кати. Однако вместо крика боли она улыбнулась еще шире, продолжая онанировать. Ее светлые волосы моментально пропитались кровью.

– Кот, Кот, – повторяла она как в трансе, пытаясь поймать кончиком языка стекающую кровь.

– А я Петух! – закудахтал Андрей и сунул бритву себе в рот. Он сжал челюсти, пытаясь разжевать лезвие, при этом с его лица не сходило выражение полного умиротворения, словно он дегустировал изысканное блюдо.

Марина перестала биться лицом об стол и подняла окровавленное лицо. В темной луже крови белели осколки выбитых зубов. Мурлыча какую-то песенку, она развернула свой «подарок» – громадных размеров тесак для рубки мяса.

Андрей продолжал усердно грызть бритву, и вскоре его подбородок заблестел от крови.

– Можно я поиграю в твой подарок, Кот? – осведомился Женя и снова ударил Катю. На этот ураз удар был сильнее, даже со своего места Костя слышал, как в голове девушки что-то хрустнуло. Катя вздрогнула, покачнувшись. Впрочем, улыбка на ее застывшем лице и не думала исчезать. Кровь в три ручья хлынула по обнаженному телу, темп руки замедлился, но она все еще пыталась удержаться на столе, качаясь, как пьяная.

Женя открыл бутылку с керосином и с наслаждением втянул запах из горлышка:

– Офигенный подарок, Кот. Махнемся? Я тебе супермолоток, а ты мне эту бутылку. Что там внутри? Наверное, горючая бяка, которую можно поджечь. Устроим фейерверк, друзья!

Он разбил бутылку молотком, и схватил зажигалку. Воздух тут же наполнился резким запахом керосина.

– Не делай этого, Женек, – помертвевшим голосом проговорил Костя. Он понимал, что происходит что-то из ряда вон выходящее, что-то ужасное, но какая-то невидимая сила словно приклеила его к полу. – Не надо, Женя.

– Я не Женя, – ухмыльнулся парень и в третий раз ударил молотком Катю. Она как-то странно всхлипнула и завалилась на стол. Ее руки и ноги дергались, будто у девушки начался приступ эпилепсии. На молотке остался клок волос.

– Я поросенок Порки. Слыхал? – ощерил в улыбке зубы Женя и кинул донышко от разбитой бутылки в Костю, попав ему в плечо. На майке осталось мокрое пятно.