- Вас все равно найдут, - повторила она еще раз.

Она не знала, что еще сказать.

Мужчина снова улыбнулся и щелкнул кнопку записи на камере. Маленький красный индикатор, которого Эшли так боялась, снова начал мигать, предупреждая, что если она не начнет вести себя хорошо, то произойдет нечто плохое. Но ей было все равно. Только не в этот раз.

- Ты знаешь, где сейчас находится твой приятель? - спросил мужчина, передразнивая ее. - Он в своей комнате, смотрит каналы новостей по небольшому телевизору. Он смотрит, не упомянули ли о твоем исчезновении. И - я скажу тебе прямо сейчас, чтобы ты понимала, в каком положении ты находишься - не...

- Возможно, он скрывает это от новостей, чтобы вы не натворили глупостей, - вызывающе ответила Эшли, говоря медленно и все еще с трудом подбирая слова.

- Ты должна вбить себе в голову, что ты - наша игрушка. И твой парень - Мэтт - он знает... Если он сообщит о твоем исчезновении, мы убьем тебя. Но если он продолжит смотреть наши небольшие записи... Тогда, когда нам надоест, есть шанс, что мы тебя отпустим.

Эшли ничего не ответила. В ее голове крутилось столько вопросов. Почему они так поступили? Почему я? Что если моя мама сообщит о моем исчезновении? Ей что, тоже велели ничего не сообщать? Неужели существует причина, по которой она не ищет? Неужели в том, что они сказали, есть доля правды?

- Мне нравится твой нрав, - голос мужчины изменился. Он казался более спокойным, почти взволнованным. - Он действует на меня довольно странно...

Он шагнул в поле зрения камеры и снова вытащил свой член из джинс. Несколько поглаживаний правой рукой, и его член из вялого состояния превратился в полуэрегированный и затем в полностью эрегированный.

Он посмотрел на бритую пизду Эшли. Та попыталась сомкнуть ноги, но из-за сковывающих ремней не смогла сомкнуть их полностью. Мужчина забрался на кресло и расположился между ее ног. Его твердый член уперся в ее сухое влагалище. Он приблизил свое лицо к ее лицу. Она отвернула голову от него и закрыла глаза. Она глубоко вздохнула, ожидая почувствовать жгучую боль, при проникновении члена в свое влагалище. Она подумала о маленьком красном индикаторе.

День четвертый

1

Было ужасно видеть, как она сидит с раздвинутыми ногами, пока один из мужчин собирал в стакан ее мочу, а затем пытался заставить ее выпить, но намного неприятнее стало, когда мужчина решил помочиться ей на лицо, изо всех сил стараясь чтобы моча попала ей в рот, а Эшли в это время уворачивалась от мочи. Мэтт думал, что запись на этом остановится пока не началась следующая сцена: мужчина с возбужденным членом расположился между ее ног, его лицо было размытым и пиксельным, а ее - пугающе четким, когда мужчина засовывал свой член в ее влагалище, погружаясь в нее, лапал ее тело, хрипел, проникая все глубже и глубже, а ее крики становились еще более жуткими из-за того, что ее рот наполнился кровавой массой.

В кадре появился второй мужчина, его лицо, как и лицо его приятеля, было размыто, дабы скрыть его личность. Но даже если бы его лицо было не размыто, выглядело так, как будто на его лице что-то было надето. На их лицах.

Но остальная часть его тела не была размыта, и он впихнул свой член ей в рот, его член покрылся кровью, когда он принялся трахать Эшли в рот.

- Боже, она такая мокрая из-за крови, - сказал он своему приятелю, после чего они ударили друг друга по пятерне, причем каждый из них насиловал женщину так, что это не поддавалось никаким представлениям о гуманности.

Мэтт увидел достаточно, гнев и отчаянье переполняли его, он вскочил на ноги и смахнул с камина фотографии и декоративные украшения. Затем настал черед книжного шкафа. Он начал вытаскивать книгу за книгой, а затем повалил на пол весь шкаф.

Он носился по квартире, в слезах и бешенстве, круша все, что попадалось под руку, ненавидя их за то, что они совершили, за то, что разрушили их жизнь. Он прошел в спальню, ударил кулаком по телевизору с плоским экраном, а затем швырнул его через всю комнату, и тот врезался во встроенный шкаф, разлетевшись на мелкие кусочки.

Он смахнул со столешницы комода, все что там было: лосьоны до и после бритья, дезодоранты, духи - бутылочки разбивались в симфонии стекла, и по комнате распространился приятный смешанный аромат. Рыдая и всхлипывая не в силах контролировать себя, он принялся бить кулаками по стене, не обращая внимания на боль и кровь, затем издав в последний раз крик ярости и гнева, он повернулся и прислонившись спиной к стене, сполз по ней на пол и подтянул колени к подбородку. Он никак не мог перестать плакать, все больше осознавая, что что-то в его душе надломилось и никогда не будет восстановлено, что бы ни произошло.

Он резко вытянул ногу и ударил ногой по боковой части каркаса кровати. Раз, два, три раза. Кровать немного сдвинулась, и он выпрямив ноги, правой ногой задел что-то, что находилось под кроватью и обнажилось вследствие ее смещения. Мэтт перестал плакать и посмотрел на коробку, вытирая слезы с глаз, чтобы лучше видеть. Он наклонился и подвинул ее к себе, костяшки его пальцев были в крови и ранах. Он открыл крышку и посмотрел внутрь.

Внутри коробки находился пистолет и две полные упаковки патронов к нему. Он купил пистолет для Эшли в качестве защиты на случай, если его не будет дома, но она не особо была расположена к оружию и спрятала его в коробку из-под обуви и засунула под кровать.

Он совсем забыл, что купил пистолет, и сейчас при виде пистолета в его памяти возникли мучительные воспоминания об их отношениях, отчего ему еще сильнее захотелось быть с ней вместе. Он достал пистолет, вздрогнув от боли в костяшках пальцев, и внимательно осмотрел его. Как и можно было ожидать, пистолет находился в идеальном состоянии. Более того, он был уверен, что им вообще не пользовались.

Он раскрыл обе упаковки с патронами и убедился, что ни один из них не был использован. Он вспомнил, как пытался убедить ее держать пистолет при себе, когда она выходила на улицу, что он может пригодиться ей, если она попадет в беду. Она, конечно же, отказалась, и поэтому пистолет был спрятан и забыт.

Мэтт не мог не задаться вопросом, могло ли все сложиться иначе, если бы он проявил немного больше настойчивости, но потом решил, что теперь это не имеет значения. То, что могло бы произойти, не имело никакого значения, важно было только то, что происходило сейчас. Он откинул голову на стену и закрыл глаза, и сразу перед его мысленным взором возникли ужасные образы.

Мужчины трахающие Эшли, насилующие ее во все...

Сон, похоже, стал роскошью, о которой он больше не думал.

Закрытие глаз не принесло ему ничего, кроме агонии и страшных визуальных образов, и он готов был на все, лишь бы не переживать их снова.

Сейчас, сидя на полу среди беспорядка в разгромленном доме, он думал только о том, что будет на следующем DVD, когда его доставят.

2

Он вздрогнув проснулся и еще некоторое время лежал, прежде чем поднялся и сел на край кровати, положив локти на колени и подперев ими голову. Его способность контролировать ситуацию стремительно ослабевала, и он был уверен, что чувствует, как начинает терять остатки рассудка.

Внутри его души что-то надломилось; возможно, в мозгу произошло некое короткое замыкание, в результате которого его мысли сменили рациональное направление на нынешнее тревожное.

Он задался вопросом, не похоже ли его состояние на состояние тех людей, о которых иногда можно было прочитать в газетах. Например, когда голливудская знаменитость решает повеситься без видимых на то причин, или когда вполне рациональный, здравомыслящий человек без единого намека на какие-либо отклонения решает купить оружие и обстрелять школу или студенческий кампус, а затем покончить с собственной жизнью.

В прошлом подобные поступки всегда обескураживали его. Вся концепция самоубийства была ошибочной. Поскольку он был католиком, он верил, что душа человека, покончившего со своим существованием, на небеса не попадает.