Что, если один из них зайдет слишком далеко, и пытки, призванные заставить его принять решение, обернутся ее смертью? Можно ли жить дальше, после ее смерти? Он вытер рукавом выступившие на глазах слезы, а затем засунул ствол пистолета себе в рот.

Он ощутил реальность пистолета.

Сейчас он мог мыслить здраво.

Он ощущал, как сталь неприятно давит на язык, слегка маслянистый металлический привкус усиливал ощущения.

Он тяжело дышал через нос, больше не пытаясь сдерживать слезы, не обращая внимания на то, как бешено стучит его сердца и пульс в висках.

Такова была реальность.

Именно к этому все и шло. И дело вовсе не в DVD-дисках или запутанных играх, в которых нужно было принимать решения.

Нужно было найти в себе силы нажать на курок. Его руки дрожали, когда он положил большой палец на курок, надеясь, что сможет выстрелить. Он попытался успокоиться, избавиться от всех отвлекающих мыслей, но слова его преподобного снова всплыли в его голове, эхом отражаясь в памяти спустя годы.

Ад был уготован не нам, а сатане, восставшему против Бога, который пытался стать самим Богом... Почему мы должны покаяться?

Потому что наступит день, когда мы все будем отвечать перед Богом за то, что мы делали, как мы поступали и как относились к людям... Бог хочет, чтобы вы каялись не потому, что Он сердится, а потому, что Он любит вас...

Если вы хотите не попасть в ад, покайтесь в грехах и доверьтесь Иисусу... Без раскаяния нет спасения. Никакого.

Что, если все именно так, как ему всегда говорили? Что, если его замысел о воссоединении их в загробной жизни будет нарушен одним решением?

Что если она вознесется, если они убьют ее, а его отправят в чистилище за то, что он лишил себя жизни?

Его дыхание стало более прерывистым, и он сильнее стиснул зубами пистолет, который неприятно заскрежетал по зубам.

Как сильно нужно нажать на курок, чтобы все закончилось?

Голос в его голове был спокоен, когда он задавал свои вопросы. По крайней мере, казалось, что он в здравом рассудке.

Наверняка не очень сильно. Три фунта, может быть, меньше. Вот и все.

Он сможет справиться. Он был уверен в своих силах. Он видел уже достаточно много. Человек вообще не должен был испытывать ничего подобного.

Всего несколько фунтов давления способны избавить его от всего пережитого. Неопределенность, бесконечные душевные муки.

Понимания того, что эта специфическая игра будет продолжаться бесконечно, пока похитители Эшли не решат, что с них хватит их извращенной игры. Он не думал, что сможет справиться с подобной перспективой. Для него смерть была единственным спасением, позволяющим воссоединиться с ней.

Если только ты не ошибаешься. Если только самоубийство не является величайшим грехом, и ты не обрекаешь себя на вечное проклятие.

Он так не полагал, но подобная мысль оказалась достаточно отрезвляющей, и заставила его заколебаться.

Ну же, - сказал голос в его голове. - Ты, должно быть, уже нажимаешь на курок с силой в фунт или два. Еще немного, и все будет кончено.

Он хотел выстрелить.

Он хотел нажать на курок всеми фибрами своего естества, но мысль о том, что они будут оставаться в разлуке и после смерти, была слишком сильна. Он не мог расстаться с жизнью, зная, что его последнее воспоминание о ней было запечатлено на зернистом DVD, где ее подвергали всевозможным пыткам. Он не хотел чтобы последнее воспоминание о ней было таким. Он не мог.

Застонав, он вынул пистолет изо рта и положил его на пол, а потом на глаза навернулись слезы, и он заплакал, всхлипывая и причитая так, как не плакал с самого детства. Он не сможет выстрелить. У него не хватило силы духа.

В настоящий момент, как бы он ни ненавидел себя за подобную мысль, он смирился с ситуацией и решил позволить ей развиваться так, как ей было предначертано, невзирая на все душевные страдания. Если понадобится, он будет продолжать лгать, потому что пока существовала надежда возвратить ее, он не мог позволить себе отказаться от нее.

Он убрал пистолет обратно в коробку, оставив его заряженным. Хотя сегодня ему не удалось выстрелить, это не означало, что в ближайшем будущем ситуация не изменится. А пока его жалкое существование продолжалось, и он должен был ожидать следующей посылки.

Чувство вины

1

Он не брился и не менял одежду, почти не спал и не мог заставить себя что-нибудь съесть. Его желудок ныл от потребности, но он не обращал на него внимания и смотрел прямо перед собой, сопротивляясь потребности своего тела в сне.

Он сидел и ждал, когда день сменится ночью, а сейчас было чуть больше восьми вечера. Его телефон завибрировал рядом с ним. Теперь телефон был всегда с ним. Он поднял его и посмотрел на дисплей.

4 НОВЫX ГОЛОСОВЫX СООБЩЕНИЯ

5 НОВЫХ СООБЩЕНИЙ

11 ПРОПУЩЕННЫХ ВЫЗОВОВ

Он прокрутил сообщения, заранее зная, что не будет на них отвечать. Три сообщения от мамы Эшли, которую звали Шери, причем каждое из них было все короче и короче. Она спрашивала о Эшли. Спрашивала, почему она не отвечает на сообщения. Она хотела знать, где находится Эшли.

Два других были примерно того же содержания, одно от сестры Эшли, которую звали Эми, в котором она писала, что он эгоистичный мудак, раз проигнорировал ее предыдущие сообщения. Еще одно от его мамы - несомненно, после звонков родителей Эшли - умоляющей его связаться с ней.

Он вздохнул, жалея, что не может поговорить с кем-нибудь из них.

Он был уверен, что никогда не сможет поговорить с ними. У него не было ответов на их вопросы, а вопросы были. Эшли всегда поддерживала тесные отношения со своей семьей, и он прекрасно понимал, почему они так обеспокоены. Он знал, что, если он ответит, у них появятся вопросы, на которые он не сможет ответить. Но еще хуже было то, что он был уверен, что у него не хватит душевных сил скрыть, что происходит что-то ужасное, очень неприятное. Он представил себе, что ответ на звонок подобен эффекту снежного кома, и что, если он ответит на звонок, ситуация ухудшится настолько, что он окажется загнанным в угол и будет вынужден рассказать правду, что, конечно же, повлечет за собой смерть Эшли.

Он прекрасно понимал, что, продолжая молчать и не отвечая, он тем самым выставляет себя виноватым, и тогда они неизбежно начнут подозревать его в совершении преступления против нее. Он лишь надеялся, что они достаточно знают о его характере, чтобы убедиться, что он никогда не сможет причинить ей вред, но люди, как он понял за последние несколько дней, очень странные существа.

Он всегда воспринимал мир исходя из того, что люди в большинстве своем добры, но иногда заблуждаются. Однако после получения DVD он понял, что среди большинства представителей человеческого рода, которые старались жить своей жизнью и прилагали максимум усилий, чтобы прожить ее как можно лучше, встречались настоящие чудовища. Его телефон снова завибрировал. Еще одно сообщение, на этот раз от его друга, Чейза, который спрашивал, не хочет ли он встретиться. Тон сообщения указывал на то, что он не знает, что происходит, что было неудивительно. Он был шафером на их свадьбе, и непринужденный тон сообщения свидетельствовал о том, что семья Эшли еще не связывалась с ним, пытаясь узнать, что с ней могло случиться.

Мысль о том, что можно поговорить с кем-то, кто не будет засыпать его вопросами, казалась невероятно привлекательной.

Несмотря на то что он ни с кем не разговаривал с тех пор, как похитили Эшли, он не мог перестать думать о том, что пережила она, и просто ходил по квартире, как сумасшедший.

Он уставился на телефон, облизал губы, большой палец завис над дисплеем, как будто ответить на сообщение было самым важным решением в жизни. Он провел большим пальцем по дисплею и написал Чейзу сообщение, в котором спросил, не хочет ли он встретиться и выпить пива.