«Дэнни, что ты делаешь?»

И снова я заглушила голос рассудка. Конечно, погибать мне не хотелось. Игра была рискованной и сложной, но то, что я собиралась сделать, еще больше запутывало ее для моих противников. Во всяком случае, я на это надеялась.

Прислушиваясь к глухому стуку сердца, я вошла в центр круга и оглядела его границы.

- Соль, ром, сигареты… вроде бы все на месте.

«Если все получится, это будет лучшее Великое Действо, какое мне доводилось совершать. А ведь я даже не маги».

Большинство маги пошли бы на убийство, лишь бы узнать хоть часть того, что открыла мне Ева. Кгембе, вопреки обыкновению маги, передал мне свой тайный дневник с подробным поэтапным описанием открытия проходов в стенах между мирами. Интересно, чем Ева его зацепила? Или он участвовал в ее игре по иным соображениям, как один из людей Джафа. Так или иначе, эти манипуляции, заговоры и маневры привели к тому, что я ознакомилась со схемами, диаграммами и методиками одного из самых успешных маги.

- Да уж, - пробормотала я, поглаживая рукоятку ножа, - повезло так повезло.

Я все-таки тянула время.

Наконец я опустилась на колени лицом к северу. Закрыла глаза и постаралась дышать ровно. В груди бурлила и клокотала ярость; в последнее время она постоянно рвалась на поверхность, и сейчас это было мне на руку - хорошее топливо.

Откупорив бутылку, я сделала глоток рома, позволив жидкости обжечь полость рта. Вскрыла пачку и разложила в виде колеса сигареты с гашишем. Подбросила в воздух соль: она осыпалась, запорошив мне волосы и лицо.

А потом высвободила подпитанную яростью энергию. Она устремилась наружу с легким свистом, воспринимаемым подсознанием, заполняя меловые линии и придавая им серебристый оттенок. Сила вливалась в руны, начертанные между кольцами с возглашением их имен, и я завела безмолвный распев, шевеля обожженными ромом губами. Алкоголь больше не опьянял меня, но его пары пробуждали воспоминания. Охоты, добыча, попойки, праздники, ритуальная трапеза перед быстрым, коварным, самоубийственным поединком на сликбордах…

«Джейс».

Видит ли он меня? И он, и все мои покойные друзья.

«Ну, ребята, приготовьтесь увидать шоу. Я почти готова».

Маккинли за моей спиной нервно переминался с ноги на ногу, его аура сжалась, выделяясь в окружающем море энергии точкой напряжения. Собор снова шелохнулся, словно спящий ворочался в постели, не желая просыпаться.

«Если что-то пойдет не так, очень многим в Парадизе сегодня не поздоровится».

На миг я ощутила укол совести: что же я затеяла?

Но правила дьявольской игры заданы дьяволом. Да и ущерб, хочется верить, будет минимальным.

«Ты играешь в рулетку человеческими жизнями, Дэнни».

Это я знала. Но если Люцифер схватит Джафримеля или Еву, сколько пострадает людей? Все агенты Джафа, это точно, сколько бы их ни было. И все, кто поддержал бунт Евы, - они, конечно, демоны, но ведь тоже живые существа. Стоит ли враг моего врага того, что я собираюсь сделать?

«Если Люцифер и дальше будет играть в свои игры, народу поляжет гораздо больше. У тебя есть шанс положить этому конец».

Я заставила внутренний голос замолчать: сейчас мне требовались не доводы, а сосредоточенность.

Замерцала последняя руна - Урутуз, Пронизывающая Завесы, с ее двумя обращенными вниз клыками. Я позволила энергии проскользнуть сквозь мои ментальные пальцы и наполнить руну, словно чашу. Круг полностью замкнулся со звуком, не столько услышанным, сколько отдавшимся в зубах и солнечном сплетении.

Воздух всколыхнулся, отбросив назад мои спутанные волосы. Призраки, привлеченные напряженным гулом круга, подплыли ближе.

Они держались на расстоянии, но мерцали более интенсивно, уплотняясь за счет энергетического напряжения. Глаза их светились, туманные руки тянулись ко мне, губы шевелились. Прислушавшись, я разобрала жалобные стоны и мольбы.

«Прикоснись ко мне! Накорми меня! Дай мне жизнь!»

Нет уж, не сегодня.

В центре круга, вне физического пространства, распустился цветок жара. То был добрый знак, свидетельствующий о том, что за многие века скопление энергии в этом месте истончило стены реальности. Жаркая точка превратилась в язычок пламени, дрожащий, но не угасающий.

Сигареты подрагивали, как спицы колеса, которое вот-вот придет в движение. Все, что требовалось,- это чуточку подтолкнуть.

- Валентайн…

Судя по голосу, Маккинли был недоволен. Похоже, он передумал.

«Слишком поздно».

Я сосредоточилась. Сквозь ткань мира уже проступали черты того, что я пыталась вызвать.

Зачерпнув столько внешней энергии, сколько смогла, я направила ее всю в очаг нефизического огня.

Сигареты зажглись, над ними заклубился дымок с запахом синтетического гашиша. Руны застыли, рассыпая голубые и малиновые искры. Наполнившись золотым свечением и набрав скорость, они превратились в размытое золотистое пятно, которое помчалось по замкнутому кольцу в пространстве меж двумя кругами. Температура повышалась. Я неожиданно услышала собственный голос, нараспев читающий заклятия.

Но эта была не призывная песнь некроманта, помогающая душе умершего перейти мост и обрести голос в мире живых.

Сейчас звучала иная песнь на грубом, неблагозвучном языке, ранившем мои уста. Ее слова взбаламучивали воздух, ввинчивались в круг, обретали вес, форму и утекали в глазок пустоты, раскрывшийся рядом с огоньком, представавшим в поле зрения в виде бледного обесцвеченного завитка.

Я понятия не имела, откуда брались эти слова, но продолжала начатое, зная, что в ходе Великого Действа магия обретает свою собственную форму и несет тебя, на беду или на благо, как волна подхватывает пловца. Если Действо не удалось, волна может не просто укачать до морской болезни, но увлечь в опасные глубины, ибо Действо стремится к завершению, несмотря на изъяны. Вот почему подготовка, планирование, гадание, а главное, старая добрая удача - залог выживания при совершении ритуала.

Призраки начали отплывать, их призрачные тела распадались, прозрачные рты открывались в беззвучных воплях, а поток силы несся сквозь меня, направляясь в отведенное русло. Я осушала резервуар Нотр-Дам, используя энергию для ослабления барьеров между мирами, и без того тонких, но прочных и упругих.

Нож вибрировал в моей сумке, вызывая болезненный резонанс в зубах и костях. Фудошин отзывался собственным приглушенным гулом, вторил мчавшимся по кольцу рунам: они так разогнались, что слились в сплошной золотой круг, огненный обруч, малиновую нить, пропущенную сквозь ткань заклинания и затягивающуюся все туже, туже, туже…

Маккинли что-то выкрикнул, но я не обратила на него внимания - заклятие унесло меня слишком далеко. Энергия все прибывала, просачиваясь сквозь мои рваные защитные линии, омывая дымящиеся от напряжения лоскутья моей души. Я чувствовала себя перчаткой, которую натягивают на слишком большую руку: ткань моего сознания рвалась от напряжения…

И тут, словно кто-то страшным усилием разодрал парашютный шелк, в структуре реальности с треском открылась вертикальная щель.

Маккинли снова закричал что-то нечленораздельное. Вторая часть заклятия закрепилась, якоря прочно вцепились в пол храма, камень застонал. На один бесконечный, ужасающий миг показалось, что весь город обрушился на мое незащищенное сознание, но якоря удержались. Реальность изгибалась и сворачивалась по краям дыры, которую я только что прорвала в ткани мира.

В этом тоннеле, не имеющем направления, разгорался красно-оранжевый свет. Ледяной жар ада выкипал наружу, его смертельный холод заставлял трескаться и коробиться пол. Но Действо шло, круг, трепеща, втягивал энергию из всего храма и из глубокого, звучного сердца города с его болью, страхом и грязью, порожденными великим множеством спрессованных за столетия жизней.

Дверь была открыта.

«Ведь я даже не маги. - Я была ошеломлена. - Но мне может позавидовать любой маги. Я сделала то, на что у них уходят годы. Проклятье, ну и молодчина!»