— Каким? — раздался за спиной спокойный женский голос, — Человеком! Этого достаточно!

В следующее мгновение я кувыркнулся в сторону, уходя от удара, который каким-то образом почувствовал. Софья попыталась убить меня стилетом из красного металла и если бы я не перевернулся через плечо, то получил бы пару ладоней металла в шею, куда она метила, если судить по месту, где оказался клинок.

Дальше мы уже не разговаривали. Пистолет лежал на полу возле холодильника. Я выронил его пока блевал. Впрочем, при такой драке он бесполезен. Доктор оказалась удивительно сильной — словно и не была хрупкой женщиной, а являлась какой-то машиной для убийства.

Несколько минут мы катались по полу, пока доктор пыталась нанести мне хоть одну рану, а потом случилось непредвиденное — мы попали в пентаграмму, в центре которой лежала голова младенца, которую я сразу не заметил, поскольку она была огорожена заборчиком из больших свечей…

Софья оказалась на полу, а я сверху и… От младенческой головы к женщине потянулись тонкие нити из крови, начавшей собираться вокруг её головы. В следующее мгновение кровь словно взорвалась — несколько струй метнулись к глазам и рту Софьи и…

Что произошло дальше, я так и не понял. Вполне возможно, что Софья, совершая свой ритуал, допустила ошибку и сама оказалась в ловушке. И одним из последствий было именно такое поведение её же детища. А в том, что именно врач виновна в происходящем я уверен. Не стала бы она на меня кидаться со стилетом, если бы было иначе.

Голова девушки просто взорвалась. Брызги крови и содержимого черепа разнесли по всему помещению, часть из которых попала на свечи, заставив их зашипеть.

Я же, посмотрев вниз, увидел, что нити крови начали вновь собираться в лужицу, которая теперь двигалась ко мне. Разве что теперь к ней присоединилась кровь Софьи.

— А вот это явно лишнее, — пробормотал я, вскакивая на ноги и делая прыжок за пределы пентаграммы.

Как оказалось — не зря. В последний миг кровь ещё раз выстрелила в воздух нитями, но они бессильно опали на пол, покинув пределы рисунка.

Несколько минут я стоял, пытаясь понять, что делать. Потом, подумав, подошёл к пистолету и, прицелившись выстрелил в голову младенца, лежащую в круге из свечей. Потом второй раз. После третьего выстрела от неё ничего не осталось, а свечи в помещении начали гаснуть. Спустя несколько минут вокруг меня уже была темнота. Один лишь луч фонаря освещал подвал, на полу которого лежало обезглавленное женское тело, а из коридора были слышны чьи-то крики.

Оглядев всё вокруг, я вздохнул. Мне будет тяжело объяснить власть имущим города, что тут произошло. Определённо — это будет весьма и весьма тяжело.

Выйдя из здания следственного изолятора, я посмотрел на Младена, ждущего меня у машины. Мужчина, стоял под раскрытым зонтом, спасаясь с его помощью дождя, что уже третий день заливает город.

— Привет, дружище, — усмехнулся Младен, подходя ко мне.

— Привет, — кивнул я, — Как успехи в нашем деле?

— Не считая того, что тебя удалось отмазать от этого… идиотизма…

— Следователь не слишком верил тому, что видел своими глазами, — пожал я плечами, — Я его понимаю. Да и доказательство того, что эта дура сама атаковала меня, нет. Всё держится на моих словах.

— В любом случае, надо разбираться во всём этом, — вздохнул Младен, пока мы шли к машине, — То, что ты рассказал… Я тебе верю, но это слишком.

— То есть, другие случаи из наших дел — норма? — покосился я на Младена.

Мужчина тяжело вздохнул и пожал плечами:

— Я не говорю, что ты сошел с ума или что твой рассказ — ложь. Просто… Это слишком… Слишком.

Вздохнув, я сел в машину, а Младен пошел к водительской стороне. Пока он усаживался, убирая зонт, я закурил, взяв пачку сигарет с приборной панели.

— Знаешь, что самое поганое? — спросил я, выдохнув табачный дым, — Мне эти чертовы младенцы снятся. Каждую ночь. Стоит закрыть глаза — вижу их лица. Их ручки. И ощущаю их. Словно бы они рядом. А потом они лезут на меня и начинают грызть. Их лица меняются. Становятся другими. Рты превращаются в пасти, полные клыков. И они превращаются в подобие той твари, что убила Анджея и жрут меня.

— Похоже, что тебе нужно отдохнуть, — произнес Младен, включив двигатель и глядя в боковое зеркало.

— Спасибо, — хмыкнул я, — В одиночке отдохнул. Охранникам, навеное, очень нравились мои ночные крики.

— Скажи спасибо, что ты в одиночке сидел, а не с толпой матерых душегубов, — хмыкнул Младен, — Могло быть куда хуже.

— Я знаю… Что в целом по делу?

— Твою лицензию аннулировали, — ответил Младен, — Счет заморожен постановлением прокурора. До завершения следствия тебе запрещено окидать город, заниматься профессиональной деятельностью и…

— Великолепно, — фыркнул я, — И на что мне теперь жить? Пойти на паперти с протянутой рукой? Или открыть салон гаданий и спиритизма?

— Посмотрим, чем я смогу помочь, — ответил Младен.

— Без обид, но ты уже помог, когда дал мой телефон нанимателю.

— А потом вытащил тебя из камеры, — хмыкнул Младен.

— Ну да, — вздохнул я, — Извини. Настроение в районе задницы. И не пойму — то ли снаружи, то ли уже внутри.

— Бывает, — усмехнулся Младен, — Проехали…

За разговором, мы доехали до моего дома и запарковались у входа.

— Так что планируешь делать? — спросил Младен, закурив.

— Пока не имею представления, — пожал я плечами, глядя на людей, идущих под дождем, — Но мне нужно выяснить что это было такое. Раньше я подобного не видел.

— Раньше и Альянс был куда западнее, — хмыкнул Младен, — А на востоке злые бородачи на медведях с пулеметами мечтали захватить мир. Всё меняется, Виктор. Мир тоже. Я не знаю, что ты видел и что там произошло, но тебе верю.

— Очень на это надеюсь, дружище, — кивнул я ему, открыв дверь машины и собираясь выйти.

— Виктор, — остановил меня Младен, — Будь осторожен. За тобой следят. Не знаю кто и зачем, но выясню.

— Спасибо, — кивнул я, — Осталось только найти пистолет. А то хожу будто голый.

— Ты с этим аккуратней, — покачал головой Младен, — Лицензии у тебя аннулированы. Если ты попадешь полицейским с оружием — тебя упекут. И я уже не смогу помочь.

— Я знаю и буду аккуратен, — хмыкнул я, — До встречи.

В квартире царили бардак и пыль. Видимо, полицейские устроили обыск, перевернув всё верх дном, а вернуть всё на свои места не соизволили. Впрочем, не удивительно. А пыль… За то время, что я был в изоляторе, удивительно, что тут всё мхом не поросло.

— Хоть мебель не испортили, — проворчал я, усевшись в кресло, которое пришлось переворачивать, — Свиньи.

Закурив, я огляделся. Желания жить тут дальше не было в принципе. После того, что тут устроили полицейские, находиться в тут… Впрочем, пока мой счет в банке заморожен, а в кармане пара мелких банкнот, смысла рассуждать на эту тему нет. Без денег я попросту никуда не смогу переехать.

— Чертов роддом, — вздохнул я, — Угораздило же так попасть…

Подойдя к шкафу-бару, я открыл дверцу и фыркнул. Естественно, что мой запас спиртного пропал. Хорошо ещё, что все документы, картотека дел и оккультные книги с моими записями о магии хранятся в офисе, снятом на липовый паспорт. Владелец того помещения вопросов не задает — у самого рыльце в пушку.

Вообще, небольшой запас денег там есть, но… Те несколько тысяч, что лежат в том офисе вместе с документами лишь на время помогут мне. По сути, их хватит на то, чтобы купить продуктов на три-четыре дня, пару лезвий для бритвы да мыло. И на том — всё.

— Вот же, — хмыкнул я, — Ситуация.

Вздохнув, я подошел к открытому гардеробу, вещи из которого были разбросаны по комнате, и, отодвинув его заднюю стенку, посмотрел на дверцу сейфа. Его полицейские, видимо, не нашли. Впрочем, не удивительно. Морок на всей комнате, снижающий внимательность, да отвод глаз на сейфе, и отдельный на задней стенке шкафа, дверцы которого ещё и прокляты на помутнение разума любого постороннего, что к ним прикоснётся.