– И Маккай.

– У инфекций есть пути распространения, – сказал Аритч. – Помни об ЭТОМ, если дело дойдет до Зала Суда.

– Маккай?

Это было знакомое присутствие Калебанки в его сознании, словно Маккай слышал и чувствовал кого-то или ЧТО-ТО, чего там не было.

Приготовления были обманчиво просты. Он и Джедрик сцепили руки, его правую и ее левую, и каждый ухватил другой рукой один из мерцающих стержней.

У Маккая не было готовой идентификации для этой Калебанки, и он задумался над сомнением в ее голосе. Впрочем, он согласился, что он, несомненно, Маккай, оформил мысли как субвокальный разговор. Разговаривая, Маккай остро осознавал присутствие рядом с ним Джедрик. Она теперь была чем-то большим, нежели просто еще одной личностью. В нем была ее пробная модель, иногда предвидящая его реакции.

– Вы пришли к взаимному согласию? – спросила Калебанка.

Затем Маккай почувствовал Пчарки: далекое присутствие, контроль за этим экспериментом. Как будто Пчарки редуцировался до схемы, которой следовала Калебанка, до набора сложных правил, многие из которых нельзя было перевести в слова. Какая-то часть Маккая реагировала на это, словно пробудившееся внутри него чудовище, спящее чудовище, поднявшееся исполненное гнева на подобное пробуждение, вопрошая:

– Кто это осмелился разбудить меня?

Маккай чувствовал, как дрожит его тело, чувствовал, как рядом с ним дрожит Джедрик. Калебанско-Тапризиотская дрожь, тяжкая реакция на транс! Теперь он видел это явление в ином свете. Когда подходишь к краю этой бездны…

Пока эти мысли проносились у него в голове, Маккай почувствовал легкий сдвиг, не более чем неясное отражение чего-то, что не было собственно движением. Теперь, все еще ощущая вокруг себя свою собственную плоть, он также чувствовал себя овладевшим внутренним контактом с телом Джедрик и знал, что она разделяет это впечатление.

Паника, какую Маккай даже не считал возможной, грозила захлестнуть его. Он чувствовал, что Джедрик пытается разорвать контакт, остановить это отвратительное соучастие, но они были беспомощны в хватке неумолимой силы.

Разум ни разу не прикоснулся к этому ощущению, но их почти одновременно одолел фаталистический покой. Маккай чувствовал, что осознание Джедрик-плоти углубилось. Его разобрало любопытство.

«Так это и есть женщина!»

«Это мужчина?»

Они делились мыслями через смутный мостик.

Маккая охватило очарование. Он попробовал глубже.

Он/она могли чувствовать, как он/она дышат. А различия! Это были не гениталии, наличие или отсутствие грудей. Она лишилась грудей. Он ощущал острое раздражение из-за их присутствия, застенчивое осознание глубинных помыслов. Ощущение различия ушло обратно за пределы гаметы Маккай-Джедрик.

Маккай чувствовал ее мысли, ее реакции.

Джедрик: «Ты бросаешь свою сперму в поток времени».

Маккай: «Ты окружаешь и выкармливаешь…»

«Я бросаю/Я выкармливаю».

Как будто они смотрели на объект с противоположных сторон, с запозданием осознавая, что исследуют одно и то же.

«Мы бросаем/Мы выкармливаем».

Ограждающие слои развернуты, и Маккай обнаружил себя в сознании Джедрик, она – в его. Их мысли стали единой сущностью.

Отдельные жизненные опыты Досади и Консента переплавились в единую связь.

«Аритч… ах да. Видишь? Я твой друг Пан Спечи, Билдун. Отметь это. Ты подозревал, но теперь ты знаешь…»

Каждый набор впечатлений питался другим, увеличиваясь в объеме, очищаясь… сгущаясь, отбрасывая, творя…

«Так вот что такое обучение Легума».

«Любящие родители? Ах, да, любящие родители».

«Я/мы приложим давление там… и там… Они должны быть поставлены в положение, когда этот будет выбран судьей. Да, это даст нам требуемый рычаг. Пусть они взламывают свой собственный код».

И разбуженное чудовище зашевелилось внутри них. Оно не имело никакой размерности, никакого места, только существование. Они почувствовали его мощь.

«Я делаю то, что делаю!»

Сила окутала их. Никакого другого сознания не допускалось. Они почувствовали главный поток, непоколебимую силу, способную перевесить все, что угодно в их вселенной. Это был не Бог, не Жизнь, не какой-то особый вид. Оно было настолько далеко за пределами подобных формулировок, что Джедрик-Маккай не могли бы даже предполагать это, без ощущения, что следующий миг принесет уничтожение. Они почувствовали, как в их объединенное, испуганное сознание ворвался вопрос. Вопрос был квадратом обрамлен в гнев, изумление, холодное развлечение и угрозу.

«Для ЭТОГО вы разбудили МЕНЯ?»

Теперь они понимали, почему старое тело и донор – эго всегда немедленно убивались. Это ужасное соучастие создавало… создавало шум. Шум пробуждал вопрошающего.

Они поняли вопрос без слов, зная, что никогда не ухватят полного знания и эмоционального заряда, что это сожжет их, если они хотя бы попытаются. Гнев… изумление… холодное развлечение… угроза. Вопрос, как истолковало их собственное объединенное сознание, являл собой предел. Он был всем, что Джедрик-Маккай могли воспринять.

Вторгшийся вопрошающий удалился.

Впоследствии они так толком и не были уверены, были ли они изгнаны или же бежали в ужасе, но в их комбинированном сознании горели прощальные слова.

«ПУСТЬ СПЯЩИЕ СПЯТ».

Затем они мягко ушли в свои сознания. Они поняли предупреждение, но понимали, что никогда не сумеют довести смысл угрозы до сознания разумных существ своей вселенной.

Сопутствующий фактор: Маккай-Джедрик чувствовали проекцию ужаса от Калебанки, создавшей Стену Бога. Это было новое впечатление в коллективной женско-мужской памяти. Калебанка Фанни Мэ никогда не излучала подобного на подлинного Маккая. Даже когда чувствовала себя обреченной.

Сопутствующий фактор: Маккай-Джедрик чувствовали перегоревшее угасание от Пчарки. Что-то в этом ужасном контакте ввергло Пчарки в его смертельное падение. Старый Говачин умер в тот момент, когда Маккай-Джедрик сообразили это. Это была захлопнувшаяся дверь. Но это пришло после сверкающего понимания Маккаем-Джедрик, что Пчарки принимал участие в первоначальном решении о проведении Досадийского эксперимента.

Маккай обнаружил, что облачен в живую, дышащую плоть, посылавшую свои сообщения через его сознание. Он не был уверен в том, каким из двух тел владеет, но тело, определенно, было отдельным. Оно окутало его человеческими ощущениями: вкус соли, запах пота и вездесущая вонь Уоррена. Одна рука держала холодный металл, другая вцепилась в руку собрата-человека. Это тело орошал пот, сцепившиеся руки были скользкими от него. Маккай чувствовал, что знать, какая рука держит другую руку, было крайне важным, но он не был готов встретиться лицом к лицу с этим знанием. Осознание себя, этого нового себя, и целой жизни новых воспоминаний требовало всего внимания, какое он смог мобилизовать.

Фокус: Обод-Сити, никогда не выходящий из-под контроля Джедрик, потому что она с изощренной осторожностью пропускала сигналы к Гару и Трайе и потому что те, кто отдавал распоряжения на Обод, участвовали в поколениях селективного выведения, породивших Джедрик. Она была биологическим оружием, чьей единственной целью была Стена Бога.

Фокус: Любящие родители могут подвергать своего ребенка смертельному риску, когда знают, что сделано все возможное, чтобы подготовить этого ребенка к выживанию.

Странностью для Маккая было то, что он чувствовал подобное как личные воспоминания.

– Я это сделал.

Джедрик испытывала похожие муки.

«Которое тело?»

Так вот что такое обучение агента Бюсаба. Умно… почти адекватно. Сложно и полно тем, что было для нее внове, но почему оно всегда останавливается перед полным развитием?

Джедрик заново просмотрела занятия с Аритчем и Сейланг. Парочка под стать друг другу. Выбор Сейланг и выбранная для нее роль казались очевидными. Как наивно! Джедрик даже пожалела Сейланг. Это была интересная эмоция. Она никогда прежде не испытывала жалости в чистом виде.