— А что случилось с неандертальцем? Что бывает с побежденным? Джастин, какой смысл сопротивляться, если тебя превосходят настолько, что нет даже смысла бороться? Маленький Народец обитал в идеальной утопии: ни борьбы, ни соревнования, ни проблем перенаселения, ни бедности — они жили в идеальной гармонии со своей прекрасной планетой. Рай, Джастин! Маленький Народец воплотил все то, о чем мечтали философы и религиозные деятели, все, к чему они призывали человечество.

Возможно, они действительно совершенны, Джастин. И представляют собой то, что может получиться из человеческой расы через… миллион лет. Или десять миллионов.

Но когда я говорю, что такая утопия пугает меня, что она несет смерть человеческим существам и что Маленький Народец, похоже, избрал тупиковый путь, я не стараюсь принизить их. О нет! Они куда больше меня понимают в математике и науке — иначе зачем мне было бы консультироваться с ними? Я не могу представить себе, как с ними воевать, потому что они сумеют отразить любую нашу атаку. Ну а если бы они сочли нас несносными, не могу даже представить себе, что могло бы случиться с нами — да и не хочу представлять. Но пока мы не лезем в их дела и не претендуем ни на что из того, что им нужно, опасности я не вижу. Так мне кажется… Впрочем, чего стоит мнение старого неандертальца? Я понимаю их примерно в такой же степени, как наш котенок понимает астронавигацию.

Не знаю, что произошло с оставшимися говардианцами. Быть может, кто-то сумел ассимилироваться, как Мэри Сперлинг. Я не спрашивал, потому что не хотел знать. Кое-кто, должно быть, погрузился в апатию, переев тамошнего лотоса, и умер. Едва ли люди там размножались — впрочем, возможно, некоторых содержали в качестве домашних животных. Если так, то я не хочу знать, что и как там происходило. Я получил то, что хотел — мнение мое о математических странностях физики поля подтвердилось, — а потому забрал своих девиц и улетел.

Но прежде чем оставить планету, мы облетели ее и засняли ее поверхность, а когда вернулись, отдали пленки Афине для исследования. Тина!

— Да, молодчина. Джастин, если на поверхности этой планеты находится хоть один предмет, созданный человеческими руками, размер его не превышает половины метра.

— Поэтому я решил, что все они погибли, — мрачно проговорил Лазарус. — И больше туда не вернусь. Но путешествие к РК 3722 не было пробным путешествием во времени, это был обычный пространственный прыжок. Опытный полет будет прост и безопасен; мы не будем садиться на планету. Хочешь полететь с нами? Или нам лучше взять Галахада?

— Папочка, — серьезно сказал Галахад, — я молод, прекрасен, здоров и счастлив и хотел бы, чтобы все так и оставалось. Ты не имеешь права впутывать меня в эту безумную аферу. Не люблю прыгать от звезды к звезде, я домосед. Хватит с меня одной посадки с крутой девицей Лорелеей у руля. Нет, ты меня не уговоришь.

— Ну, мальчик мой, будь умницей, — ласково попросил Лазарус. — Мы же полетим, когда девочки повзрослеют; им будет необходимо мужское внимание. Я не могу выступить в таком качестве, потому что тогда не смогу с ними справляться. Подумай. Впрочем, если хочешь, можешь считать себя в известной мере обязанным.

— Как только ты начнешь говорить про обязанности, я немедленно улечу из этого улья. Ты, папулечка, слюнтяй, опасающийся двух маленьких девочек.

— Возможно. Между прочим, долго они маленькими не пробудут. А ты, Джастин?

Я отчаянно думал. Получить предложение от старейшего слетать вместе с ним в космос… от такого не отказываются. То, что в ходе полета предполагалось совершить попытку путешествия во времени, меня не смущало, потому что вся идея казалась мне нереальной. Но особой опасности не предвиделось, иначе он не стал бы брать с собой своих сестер-дочерей. К тому же я полагал, что Лазаруса нельзя убить, а значит, его пассажир может чувствовать себя в безопасности. Но быть жиголо для его девчонок! Лазарус дурил Галахада, я был уверен, потому что не сомневался и в том, что Лази и Лори уладят подобные дела по своему вкусу.

— Лазарус, я полечу с вами куда скажете.

— Остановись! — велел Галахад. — Папулечка, Тамара будет протестовать.

— Так в чем же дело, сынок? Мы возьмем с собой и Тамару. Я думаю, ей понравится. Она-то хвост не подожмет, как кое-кто — не будем говорить, кто именно.

— Что? — Галахад выпрямился. — Ты возьмешь с собой Тамару, Джастина, близнецов? Половину семейства? А нас оставишь рыдать у потухшего очага? — Галахад вздохнул. — Ну хорошо, сдаюсь. Записываюсь в волонтеры. Но пусть Джастин и Тамара останутся дома. И близнецы. Не надо ими рисковать. Ты пилот, а я буду готовить. До конца дней своих.

— Время от времени Галахад обнаруживает неожиданные признаки благородства, — проговорил Лазарус, ни к кому не обращаясь. — Когда-нибудь это его погубит. Сынок, кок мне не нужен, Дора готовит лучше любого из нас. Но близнецы потребуют, чтобы их взяли. И во время пары временных прыжков я хочу понаблюдать, как они справляются; позднее им придется делать это в одиночку. Лазарус обернулся ко мне. — Джастин, мы рады тебе, но путешествие будет скучным. Ты узнаешь о том, что переместился во времени, только тогда, когда я скажу тебе об этом. Я собираюсь лететь к планете, которую легко обнаружить, потому что мы с Либби исследовали ее и он точно определил ее траекторию. Я не собираюсь приземляться, там достаточно опасно. Этой планетой я хочу воспользоваться как часами.

Возможно, это звучит глупо. Но время в космосе трудно установить с помощью часов типа радиоизотопных хронометров моего компьютера. Можно установить время по положению небесных тел, но этот способ требует долгих измерений и вычислений — куда удобнее приземлиться на цивилизованной планете, постучать в какую-нибудь дверь и спросить, который час.

Еще можно воспользоваться звездной системой с известными эфемеридами планет — как, скажем, здесь, или возле солнца Секундуса, или в Солнечной системе, или в системе любой звезды. Если только Дора обладает необходимыми данными, она может рассчитать положение планет и прочитать по нему время, как по стрелкам часов. Либби делал это на «Нью Фронтирс», когда мы приближались к Солнечной системе.

Но в нашем путешествии я сам буду калибровать часы: это дело пока неизведанное. Некогда я оставил кое-что на орбите этой планеты. А потом так и не сумел отыскать, несмотря на то что сделал все, чтобы этот предмет можно было найти. Э… это был гроб с телом Энди Либби.

Так что я собираюсь заглянуть туда снова и, если обнаружу его, определю две даты и смогу прокалибровать временные часы, доказав, что теория путешествия во времени правильна. Ты понимаешь меня?

— Полагаю, что да, — ответил я. — Вы получите экспериментальное доказательство. Однако я так далек от теории поля, что больше ничего не могу сказать.

— И не нужно. Я и сам не очень хорошо во всем этом разбираюсь. Первый компьютер, спроектированный для того, чтобы управляться с приводом Либби-Шеффилда, отражал особенности уникального разума Энди. После него компьютер только совершенствовался. Если пилот когда-нибудь скажет тебе, что все понимает, а компьютером пользуется лишь как подручным средством — не садись на его корабль, ибо перед тобой жулик. Да, Тина?

— Я разбираюсь в астронавигации, — проговорил компьютер, — потому что Минерва воспроизвела во мне навигационные контуры и программу Доры. Но не думаю, что эти проблемы можно описать на английском или на галакте, вообще на любом языке, пользующемся словесными элементами. Я могу распечатать основные уравнения и дать таким образом статическую картину — срез динамического процесса. Сделать?

— Не трудись, — ответил Лазарус.

— Ради Бога, не надо, — попросил и я. — Спасибо тебе, Афина, но я не собираюсь становиться звездным пилотом.

— Галахад! — позвал Лазарус. — Не хочешь ли ты приподнять свои ленивые телеса и отыскать что-нибудь перекусить? Тысячи по четыре калорий на брата. Джастин, я спрашивал, собираешься ли ты возвращаться на Секундус, именно потому, что не хочу, чтобы ты это делал.