Через двадцать три года после этого события правая рука Киттингера была такой же крепкой и здоровой, как и все остальное (невероятно, но конечность, которая несколько часов провела в условиях космического вакуума, уже через несколько часов полностью пришла в норму). Он продолжал летать и по-прежнему ставил рекорды. В 1983 г. он установил мировой рекорд дальности полета на новом газовом аэростате, а в следующем году первым в одиночку пересек Атлантику на Balloon of Реасе. В 1998 г. он помогал Перу, Стиву и мне планировать наш кругосветный полет.
Его величайшим мечтам не суждено было исполниться. Джо так и не слетал в космос на ракете и не стал первым аэронавтом, облетевшим в одиночку вокруг света на воздушном шаре. Но ему не на что жаловаться. После отставки из USAF Джо Киттингер вернулся к своим корням и двадцать с лишним лет расчерчивал небо лозунгами, буксировал рекламные баннеры и летал на воздушных шарах. Он организовал гастролирующее авиашоу, возил искателей острых ощущений по небу на бипланах; он говорит, что улыбки, которые он от них получал, — это улыбки, которые он видел на ярмарках своего детства, когда люди выстраивались в длинные очереди ради того, чтобы впервые вкусить неба.
Его любимый аэроплан — New Standard D-25, опылитель полей и развозчик почты. Они ровесники; оба — и самолет, и летчик — родились в 1928 г.
Занимаясь авиабизнесом, очень легко стать нетерпеливым; легко жаловаться на медленные темпы перемен, тем более что перемены отчаянно необходимы. Тяжело ждать появления новых видов синтетического топлива, не загрязняющих окружающую среду; тяжело надеяться против всяких ожиданий, что когда-нибудь на линии Virgin Galactic поступят легкие реактивные лайнеры из композитных материалов. Лично меня многолетнее ожидание очень нервирует. А потом я вспоминаю Джо Киттингера, который родился в 1928 г. и испытывал первый скафандр в свободном падении с высоты более 30 километров над пустыней Нью-Мексико. Я думаю о маме, раздававшей кислородные маски пассажирам Avro Lancastrian, когда самолет пролетал над Андами. Я напоминаю себе о том, что история летательных аппаратов тяжелее воздуха началась чуть более ста лет назад и продолжается пока ненамного дольше, чем может прожить человек.
До каких же чудес доживут наши дети?
На высоте 109 км — выше линии Кармана — SpaceShipTwo достигает верхней части своей траектории. Пока корабль описывает медленную параболу, земная тяжесть оставляет нас. Пора наконец перестать думать. Пора отстегнуть привязные ремни. Пора полетать.
А вот и Земля — можно взглянуть на нее через этот иллюминатор. Она огромна. Это не камешек в небе, который видели астронавты Apollo. Мы всего лишь едва-едва вырвались из рук материнской планеты. Мы едва попробовали ногой воду океана, который нас ожидает. Не обманывайте себя, мы с вами сейчас на мелководье. Наслаждайтесь. Следующий полет унесет вас намного дальше. Отель «Бигелоу» открыт уже несколько лет и готов к приему постояльцев — он терпеливо ждет, когда первый космический корабль подойдет к его причалу и высадит первых гостей. Когда-нибудь вы отправитесь еще дальше и побываете на Луне — на этот раз не ради удовольствия, а по делу: вам надо добывать гелий-3, строить марсианские корабли, делать топографическую съемку городов.
Мне кажется, все зависит от того, насколько вы молоды. Все зависит от того, сколько вам суждено еще прожить и как вы хотите провести оставшиеся годы. Несомненно одно: есть множество чудес, которые ждут своих первооткрывателей — если не нас с вами, то наших детей.
Представьте себе мир, выздоравливающий от своих болезней, разрушений и загрязнения среды. От перепадов климата страхуют солнечные щиты; солнечную энергию для его городов и производства аккумулируют специальные системы на орбите. Представьте, что вся тяжелая промышленность выводится с планеты в космос. Представьте, что нет нужды запускать очередные ракеты; вместо этого с орбиты свисают тросы — прочнейшие веревки из тончайшего искусственного шелка или углеродных нанотрубок. Представьте, что можно прокатиться в космос на лифте!
Ни одна из этих идей не нова. Большинство из них витают в воздухе уже бог знает сколько лет. Космические лифты впервые предложил еще Константин Циолковский в 1905 г. Реализация всех этих идей с каждым годом — с появлением новых материалов — становится все более реальной. Углеродные нанотрубки уже получены в лаборатории. Сверхлегкий отражающий материал, необходимый для создания гигантских орбитальных зеркал, уже прочно вошел в нашу жизнь — из него теперь делают пакетики для чипсов.
И вообще, почему мы всегда скатываемся к обсуждению будущего? Уже сегодня мы используем космос достаточно активно и необычно, но явно недооцениваем эти достижения. После перелета на воздушном шаре через Тихий океан нам с Пером невероятно повезло: мы не замерзли насмерть на льду нашего озера где-то в Скалистых горах Канады (после нашего приземления то озеро переименовали в озеро Брэнсона!). В гондоле нашего шара был установлен самый современный на тот момент аварийный маячок, но тогда подобные системы связывались не со спутниками, а лишь с пролетающим вверху самолетом. Если бы в пределах радиуса действия нашего маячка не оказалось случайно грузового самолета Hercules канадских ВВС, нам пришлось бы дожидаться спасения гораздо дольше восьми часов. Сегодня, оказавшись на пустынном острове, я мог бы отправить аварийный сигнал через спутник при помощи своего мобильного телефона и воспользоваться другой функцией системы GPS, чтобы поискать из космоса воду, пока не прибудут спасатели. В цивилизованном мире мой телефон способен практически в любом городе мира привести меня туда, где можно прилично позавтракать.
Спутниковая связь и навигация оказывают самое очевидное и непосредственное влияние на нашу повседневную жизнь. Но, как ни странно, другим отраслям спутниковые технологии необходимы даже больше, чем системам связи. Возьмем, к примеру, непростой вопрос снабжения продовольствием. С момента моего рождения население Земли увеличилось втрое. Сегодня надо кормить втрое больше ртов, чем в конце Второй мировой войны. Мы опираемся на спутниковые изображения земной поверхности, чтобы производить достаточно пищи. Мы пользуемся надежными и подробными прогнозами погоды для повышения урожайности. По мере того как уменьшаются площади сельскохозяйственных земель, а растущее население причиняет планете все больше вреда, спутниковые наблюдения приобретают все большее значение. По спутниковым снимкам определяют, где именно нужно применять пестициды и удобрения, что снижает и себестоимость продуктов, и загрязнение среды; по ним предсказывают изменения в распределении земель и рассчитывают оптимальное землепользование, стараясь минимизировать ущерб для природы; по ним определяют масштабы и составляют карты разрушений при природных катаклизмах, таких как циклон «Наргис», пронесшийся в мае 2008 г. по Мьянме; по ним предсказывают колебания мировых цен на продукты питания.
Мировыми запасами продовольствия тоже управляют при помощи данных из космоса. И не надо говорить мне, что это управление несовершенно. Да, система страдает от жуткого неравенства. Но трудно даже вообразить, насколько все было бы хуже без информации из космоса: голодал бы примерно каждый десятый из нас.
Как же мы дошли до жизни такой, что только картинки из космоса отделяют нас от массового голода? Ответ — в числах: когда в 1968 г. на экраны вышел фильм «2001: Космическая одиссея», на планете жило менее четырех миллиардов человек. Теперь нас почти семь миллиардов. Ожидается, что, когда мои дети доживут до моего нынешнего возраста, Земле придется кормить около 10 млрд человек.
Космические снимки уже многие годы помогают поддерживать жизнь растущего человечества. Они помогают кормить нас и сохранять то немногое из естественной природной среды, что еще осталось. Но самое важное, наверное, то, что они впервые в истории дали нам возможность точно измерить, какой ущерб мы наносим планете. Если бы не они, не было бы ни мирового движения зеленых, ни международных усилий (хотя и в значительной мере безуспешных) по контролю выпуска в атмосферу парниковых газов, ни международного финансирования проектов по спасению дикой природы. Мы слепо брели бы навстречу крупнейшему экологическому кризису в истории Земли и не имели бы никакого представления о том, как скоро изменится наш образ жизни — изменится к лучшему или к худшему.
