— Думаю, тебе лучше пойти к ней, — бесцветным голосом сказала она.

— Да. Конечно, я должен, не пойти будет неприлично, — согласился Лейт, явно разрываясь между долгом, повелевающим идти, и желанием остаться. — Я один во всем виноват, — признал он.

Постоял еще немного. Вздохнул. Коснулся ее плеча:

— Не беспокойся, Сьюзен, я разберусь. Она заставила себя взглянуть ему в глаза… и увидела в них отражение собственной душевной боли.

— Мы не предназначены друг для друга, Лейт. Мы плохо сочетаемся.

— Я докажу тебе, что ты не права.

— Оставайся с Даникой. На чужом горе счастья не построишь.

Она знала это с самого начала, когда боролась, как только могла, против той силы, что влекла их друг к другу. Почуяв опасность, она приложила все усилия, чтобы отпугнуть его от себя в тот день, на автостоянке. Теперь вот оказался под угрозой давно запланированный брак. Нет, эта влекущая их сила — разрушительная. Безумием было бы поддаться ей.

— Сьюзен, я не знал ни минуты покоя с тех пор, как увидел тебя. Не отвергай меня теперь. Доверься мне. Я все устрою.

Он ободряюще сжал ее плечо и пошел к Данике. Глядя ему вслед, Сьюзен не могла отделаться от одной мысли: так это и есть любовь? Глубокая, всепоглощающая, как любовь Рольфа к Мэделин?

Хорошо ли это — все забывать ради любви? Несомненно, Илане и Лейту пришлось заплатить за любовь их отца ко второй жене. Может быть, за все в жизни назначена цена?

Если бы она поддалась дикой страсти, вспыхнувшей сегодня между нею и Лейтом, куда бы это их завело? Хватило бы этого огня надолго? Или, как утверждает Даника, речь идет всего лишь о мимолетной вспышке?

В дальнем конце веранды Лейт открыл дверь, захлопнутую Даникой. Если он мог так внезапно оборвать долгие отношения со своей невестой, очень может быть, что он вообще не склонен в таких делах долго мучиться совестью и тем более легко оборвет отношения с любой другой женщиной. Что она знает о нем кроме того, что он заставил ее пережить несколько волшебных мгновений и что он искренне предан своей маленькой племяннице, так же как и памяти ее мамы — его сестры?

«Тебе придется убедить меня, Лейт», — решила про себя Сьюзен. Она отвернулась, чтобы не видеть, как он входит в комнату Даники, и быстро и тихо скользнула в свою.

Эми мирно спала и знать не знала, что стала катализатором разрушительных процессов в жизни других людей.

На Сьюзен вдруг навалилась усталость. «Будь что будет», — подумала она, укладываясь спать. Она лежала в темноте, размышляя о словах Тома.

«Из-за него меркнет твой внутренний свет».

Теперь Сьюзен знала, что Том имел в виду. Лейт отнял у нее душевный покой так же, как она отняла у него. В одном отношении Даника права. Что бы ни происходило между ними, в этом надо разобраться до конца.

Глава 11

Сьюзен и Эми проспали допоздна. Разбудила их Мэделин. Она пришла сказать Сьюзен, что ей звонит Том.

— Вы можете взять трубку в моей гостиной, — любезно предложила она. — Это направо по коридору. Я оставила дверь открытой.

— Спасибо вам. — Сьюзен бросила на нее извиняющийся взгляд, поспешно накидывая халатик.

— Мне очень жаль, что из-за меня вас побеспокоили. Я должна была позвонить Тому вчера вечером, рассказать, как у меня дела.

— Не волнуйтесь, — улыбнулась Мэделин. — Я сказала вашему брату, что Эми пришла в себя, но, думаю, он хочет услышать это от вас.

Эми, однако, еще не готова была остаться в комнате без Сьюзен. Она побежала за ней в гостиную как хвостик, в радостном предвкушении встречи повторяя имя Тома. Она не знала, что такое телефон, и с недоумением смотрела, как Сьюзен говорит с трубкой.

— Том, тут Эми около меня. Не мог бы ты поговорить с ней?

— Конечно. Но я хочу поговорить и с тобой, Сьюзен.

— Через минуту, — ответила она. — Даю трубку Эми.

Сьюзен приложила трубку к уху Эми; услышав голос Тома, девочка вытаращила глазки. Когда первоначальное удивление прошло, она попробовала сама сказать несколько слов и была страшно довольна, услышав от Тома ответ. Потом захихикала и отдала трубку Сьюзен.

— Звучит вполне нормально, это ободряет, — сказал Том. — А ты что думаешь?

— В общем, все неплохо, но она держится за меня как за спасательный круг. Надеюсь, сегодня она начнет отпускать меня на пару шагов дальше. Она в восторге от близнецов, братьев Лейта Кэрью по отцу, и я очень рассчитываю на их помощь.

— А что это за леди взяла трубку, когда я позвонил?

— Мэделин Кэрью, мама близнецов. Очень добрая и заботливая женщина.

— Она нравится тебе.

Это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Да. Хотя не знаю, допустит ли ее Лейт до Эми. Ведь покойная сестра назначила его опекуном девочки. — Сьюзен вздохнула. — Тут все довольно сложно, Том.

— Круги на воде.

Сьюзен словно что-то кольнуло, когда она услышала этот загадочный комментарий.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Сам точно еще не знаю. От рассеянного тона брата у Сьюзен мурашки побежали по коже.

— Все это скорее запутанно, чем сложно. Сьюзен слушала не дыша. Выходит, Том почувствовал, что в этом доме многое неладно, и дело не только в Эми?

— Я думал, что причина — Лейт Кэрью, — медленно сказал он, — но теперь чувствую: тут что-то связано с женщиной и ребенком.

— Какой женщиной? — спросила Сьюзен, предполагая, что он имеет в виду Данику, которая должна была занять место матери Эми и — судя по тому, что Сьюзен знает, — возможно, еще и займет его.

— Той, что со мной говорила.

Мэделин? Неужели пожилая дама обманула ее прошлой ночью? И Лейт был прав, говоря, что его мачеха нуждается в Эми как замене ее потерянной дочери?

— Что она тебе сказала, Том?

— Это было не в словах.

Он заговорил мягко и задумчиво:

— Я видел сон. Сон о тебе, Сьюзен: ты была как камень, брошенный в пруд. Круги разбегались по воде, набирая силу, расплескиваясь по рекам, разливаясь в широких устьях, и дальше, дальше, пересекая океаны. Такой огромный эффект от незаметного действия.

— Это был только сон, Том. Ничего общего с реальностью, — быстро проговорила Сьюзен, с тоской сознавая, как повлияло ее присутствие на совместные планы Лейта и Даники.

— Я хотел бы приехать, побыть с тобой.

— Нет необходимости, Том. Я справлюсь, — твердила Сьюзен. Ей сейчас ужасно не хотелось, чтобы кто-либо вмешивался в ее дела, пусть даже с самыми добрыми намерениями. Что бы ни произошло между ней и Лейтом, это было нечто такое, в чем она хотела разобраться сама, слишком личное, чтобы разделять его с кем бы то ни было, особенно с Томом, который видел всех насквозь и знал даже то, чего ему не говорили.

— Я знаю, Сьюзен, — кротко сказал он. — И все же я хотел бы приехать. Я чувствую, что могу быть полезен.

Сьюзен глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Она поступает как эгоистка. Надо думать в первую очередь об Эми, а тут Том, конечно, сможет помочь. Так что, по совести говоря, его предложение следует принять.

Кроме того, вполне возможно, Даника уже убедила Лейта, что он был не в своем уме прошлой ночью. Отказаться от давно задуманного брака ради мимолетной страсти, какой бы неодолимой она ни казалась, — это, конечно, безумие.

А раз так, Сьюзен может ощутить острую нужду в том, чтобы рядом находился хоть один родной человек, готовый поддержать ее и посочувствовать ей. Том мог бы стать надежным буфером между ней и семейством Кэрью.

— Хорошо, — решила она. — Я все для тебя приготовлю. Когда ты сможешь приехать. Том?

— Я поеду на машине. Буду завтра, где-нибудь после обеда.

— Будь осторожен.

— Ты тоже, Сьюзен.

Это была не просто вежливая фраза.

Положив трубку на рычаг, Сьюзен перебрала в памяти все, что сказал Том. Кажется, Лейт не вызывает у него опасений; в свойственном ему туманном стиле Том намекнул, что его больше беспокоит «что-то, связанное с женщиной и ребенком».

Сьюзен решила, что речь, должно быть, идет об Эми. О ней самой Том подумал только потому, что девочка была к ней привязана и зависела от нее.