Слушая индейца, Моран в то же время осматривал предметы на полке. Его внимание привлекла бутылочка с клеем. Он открыл ее и понюхал содержимое. Это был клей со специфическим запахом, который часто используют в киностудиях для гримировки.

В этот момент прозвучал голос Баллантайна, вышедшего наружу:

— Эй, командан… Посмотри-ка…

Боб в сопровождении индейца вышел из хижины и увидел Билла метрах в двадцати, махавшего ему рукой.

Он подошел.

— Ну что там еще, Билл?

— Да вот, посмотри, тут под деревьями земля много мягче, чем вокруг. Видишь, вырисовывается даже прямоугольник примерно метр на два…

— Может быть, могила?

Они нашли за хижиной лопату и принялись копать. Это действительно оказалась могила, где лежал скелет, совершенно объеденный насекомыми, так что не осталось даже волос.

Боб повернулся к Сэму, который, безразличный, как все индейцы, стоял чуть в стороне.

— Когда ты видел отшельника последний раз?

— Месяц назад, наверное… Он издали махнул мне…

— Месяц! — задумчиво проговорил Баллантайн. — Тогда это скелет не нашего отшельника. Этот пролежал по меньшей мере полгода.

— Так-то оно так, но это еще ни о чем не говорит…

— Как это ни о чем не говорит? Если человека видели месяц назад, то не может же он быть погребен уже шесть месяцев!

— Да, так же рассуждала бы и полиция, Билл, — усмехнулся Моран. — Но не забывай, что иногда с помощью бутылочки клея правда может обратиться в ложь.

— Какой еще бутылочки клея? — удивился шотландец. — Что это еще за история?

Но Моран, казалось, не был расположен давать какие-либо объяснения.

— Давай-ка зароем могилу, а потом двинем отсюда… Здесь больше нечего делать…

Билл повиновался, но продолжал ворчать:

— Можешь играть в Шерлока Холмса, командан, но я утверждаю, что нельзя быть одновременно умершим и живым.

Уставшие от жары Моран и Баллантайн большую часть обратного пути молчали. Боб в это время пытался все разложить по полочкам в голове, а Сэм-индеец продолжал как ни в чем не бывало без устали грести.

Оставалось уже всего несколько километров до Рокуэлл-Мейнжен, когда Билл воскликнул:

— Эй! Как бы нам не пришлось пойти пешком по воде.

Пирога действительно сильно протекала — того и гляди, могла затонуть. Поскольку глубина каналов Окифеноки была не слишком велика в этом месте, люди выпрыгнули из лодки и, оказавшись в воде по пояс, двинулись к твердой земле. Сэм-индеец, казалось, ничего не понимал. Когда они отплыли утром, пирога была в порядке, а по дороге они не натыкались ни на камень, ни на ствол затонувшего дерева.

— Нужно бы осмотреть днище, — предложил Боб Моран.

Когда пирогу перевернули вверх дном, то сразу же обнаружили, что искали: дырка была величиной в несколько пальцев и с явными следами пролома.

— Такое впечатление, — заявил Баллантайн, — что кто-то специально устроил нам этот сюрприз.

— Пожалуй, ты прав, — признал Моран. — Это наверняка случилось, пока мы были в хижине отшельника. Мы провели там почти целый час. Так что времени предостаточно, чтобы проделать в корме дыру, а потом заткнуть ее илом и травой. Расчет простой: через какое-то время вода размоет затычку и лодка затонет. Что и случилось…

— Но для чего же это, командан?

— Я тоже могу задать этот вопрос, Билл… Хотя я спросил бы не «для чего», а «кто»?

Француз пожал плечами и продолжал:

— Полагаю, что мы вскоре получим ответ на этот вопрос. А пока нам остается заделать эту дыру и двинуться дальше. Так что за дело…

Однако все их усилия ни к чему не привели. Вокруг не было сухого ила или глины, которую использовал вредитель, пытавшийся их утопить. Все вокруг было слишком влажное.

— Эх! Были бы молоток и гвозди, — посетовал Билл, — мы бы быстро заделали дыру, дерева-то здесь хватает…

Однако ни молотка, ни гвоздей не было.

— Придется идти пешком, — решил Сэм.

Это было правильное решение, хотя идти по болоту по пояс в воде было не столь уж увлекательным делом. Однако выхода не было. Постепенно становилось все сумрачнее и сумрачнее, и вскоре они поняли, что до ночи не доберутся до дома Рокуэллов. Билл так прямо об этом и сказал, но Боб, покачав головой, заявил, что взял с собой мощный фонарь, а Сэм прекрасно знает дорогу. Так чего же бояться?

Действительно, чего же бояться? Пумы и аллигаторы ни с того ни с сего не нападают на людей, ну а укусы всяких водных тварей вообще не столь опасны, как принято считать. Да они и близко не подплывут, если их сам не спровоцируешь… Так они двигались вперед, пока Сэм-индеец не стал проявлять признаков беспокойства.

Наступила ночь, и Сэм становился все более нервным, стараясь идти как можно быстрее, так что Боб и Билл едва за ним поспевали. Было такое ощущение, что индеец — сын природы — явно чувствовал опасность.

— За нами кто-то идет, — выдавил он наконец.

— Нас преследуют?.. Но кто?

Сэм помотал головой.

— Не знаю, но уже довольно давно… Плохо… Очень плохо…

Они продолжали идти.

— Мы ведь совсем недалеко от поместья, — пробормотал Билл. — Где-то около получаса ходьбы…

В это мгновение шотландец замолчал. Позади них раздался звук флейты. Это была та же самая зловещая мелодия, которую они уже неоднократно слышали с тех пор, как прибыли в эту местность. Они знали, что вскоре появятся глаза чудовища, два ужасных знака приближающейся смерти, вспыхивающих в ночи.

— Это дракон, — с ужасом прошептал индеец.

Да, дракон… И теперь Боб понял, почему пробили дыру в их пироге: явно потому, что хотели не дать им попасть до наступления ночи в поместье.

Все трое, замерев, слушали приближающийся звук флейты.

Моран и Билл выхватили пистолеты, а Сэм приготовил свой «винчестер-73» эпохи индейских войн, доставивший бы большую радость какому-нибудь коллекционеру. Боб зажег фонарь, и все стали тревожно вглядываться туда, куда светил его луч.

И вдруг они увидели. Совсем недалеко загорелись зеленые глаза, а затем раздался какой-то странный шум. Боб и его спутники поняли, что приближается нечто, стремящееся только убивать, убивать и уничтожать…

Не думая больше об обороне, они стремительно бросились к заветному берегу, продираясь в черной плотной воде…

Хотя страх и обуревал Боба Морана, но вдруг в его мозгу сверкнула мысль, что нельзя стоять спиной к опасности.

— Стойте! — закричал француз спутникам. — Стойте! Слышите меня?! Остановитесь…

В его голосе было столько силы, что Баллантайн и индеец остановились.

— Зачем останавливаться, командан? — задыхаясь пробормотал Билл. — Оно нас настигнет через несколько секунд…

— Нужно сопротивляться, Билл. Это наше единственное спасение…

Только Боб успел это сказать, как уронил фонарь, но это не поколебало его желания сразиться с противником.

— Становитесь в ряд и стреляем все вместе.

Звук флейты смолк, но зеленые глаза светились из-за деревьев, совсем уже недалеко. Зловещее сопение приближалось. И вдруг над водой возникла огромная тень. Моран и его спутники не могли точно сказать, что это такое, но понимали, что это что-то опасное.

— Огонь! — скомандовал Моран.

Три выстрела слились в один, однако чудовищная тень продолжала надвигаться.

— Пули его не берут! — взвизгнул Сэм.

«Может быть, и так, а может, нам мешает как следует прицелиться темнота, — подумал Боб. — А может, еще велико расстояние и удар пуль довольно слаб».

Казалось, еще одна-две минуты — и дракон их раздавит своей массой, разгрызет, как орехи, своими челюстями. Моран почувствовал, как по спине побежали мурашки. И вдруг его осенило. Он начал насвистывать. Да, Боб насвистывал медленную, тягучую мелодию, наподобие той, которую издавала таинственная флейта, но несколько резче, острее, более раздражающе для слуха.