– Передам все в точности, милорд, – сказал Кристофер.

– Отлично. Теперь возвращайся к своему отцу, но не по тропе, а в обход, через лес. А я пойду к своему коню. Потом мы с Мак-Дугалом сядем на коней.

Лахлан оденется и тоже сядет в седло. Тогда я решу, что нам с ним делать.

Прошло добрых полчаса, прежде чем Алан с помощью братьев действительно смог взобраться в седло и отправиться в путь. Тем временем прочие сыновья Геррака навьючили сундуки с деньгами на коней убитых латников – лошади, которые везли золото, ускакали в ту же секунду, как Лахлан перерезал им подпруги.

Сам Лахлан вернулся в лес за одеждой и оружием. Он сел на коня и присоединился к Джиму с Мак-Дугалом; последний, очевидно, слишком боялся Джима и не делал попыток завязать разговор.

Джим был рад тому, что с ним несколько минут никто не разговаривал. Он мог обдумать свои дальнейшие шаги. Прежде всего следовало отделаться от спутников и повидаться с волком Снорлом. И еще с Лизет – никто, кроме нее, не мог отвести его к маленьким людям, которых он хотел уговорить сражаться вместе с приграничными жителями в решающей битве против полых людей.

Джим подозревал, что Лахлан не очень обрадуется, когда узнает, какая его ждет работа: ведь ему предстояло в одиночку стеречь Мак-Дугала. При таких обстоятельствах Лахлан вполне мог прикончить пленника кинжалом, чтобы избавиться от лишних хлопот.

Предстояло решить довольно непростую проблему. Лахлан, не в пример послушным сыновьям Геррака – и даже самому Герраку, подчинялся приказам лишь отчасти.

Но одно Джим знал точно. Возвращаться в замок им нельзя. Стоило подумать о том, как сообщить эту новость Лахлану. К счастью, в запасе оставалось еще немного времени. Во всяком случае, Джим собирался пока просто следовать за Герраком и его сыновьями, будто тоже направляясь в замок, и лишь позднее расстаться с ними. Только после этого он посвятит шотландца в свои планы. Так или иначе, Лахлана едва ли обрадует перспектива провести несколько дней в лесу наедине с пленником.

Джим, Лахлан и Мак-Дугал отъехали в лес, чтобы дать Герраку и его сыновьям проехать мимо по дороге, которую Джим продолжал считать тропой, и затем последовать за ними.

Лахлан, похоже, согласился с тем, что Мак-Дугалу незачем знать, кто, кроме Джима и его самого, перебил охрану и захватил золото, предназначенное для подкупа полых людей. Поэтому Лахлан не произнес ни звука, увидев, как семья де Меров проехала мимо них и удалилась на достаточное расстояние, чтобы Мак-Дугал не сумел их узнать.

Затем Джим, Лахлан и их пленник двинулись следом. Потребовалось около шести часов, чтобы добраться до того места, где была устроена засада на облаченного в золотую мантию вождя клана. На обратный путь может уйти и того больше, поскольку Алан, подчинившись приказу, ехал медленным шагом; значит, и остальные двигались не быстрее.

Поэтому лишь к вечеру они достигли того места, где Джим решил, что, пожалуй, пора расстаться с Герраком и его сыновьями; поредевшие деревья по обе стороны от тропы отбрасывали длинные тени в направлении еще далекого морского побережья, где стоял замок де Мер. До сих пор Джим так и не придумал достаточно убедительных аргументов для Лахлана. Но новость все равно нужно было сообщить, и Джим просто сделал это:

– Лахлан, я думаю, нужно привязать нашего пленника к дереву, чтобы ему наверняка не удалось освободиться по крайней мере в течение десяти-пятнадцати минут. Тогда мы можем отойти в сторону и поговорить.

Лахлан улыбнулся своей зловещей улыбкой, взглянул на Мак-Дугала и подмигнул, словно обещая пленнику что того не ждет ничего хорошего. Но, насколько заметил Джим, эта безмолвная угроза не произвела на Мак-Дугала особого впечатления и привлекла его внимание не более чем на секунду.

До сих пор пленник не произнес ни слова. Он продолжал хранить молчание и тогда, когда они отъехали с дороги, нашли дерево толщиной около фута и спешились.

Лахлан сам взялся связать Мак-Дугалу руки и привязать его к дереву. И хотя шотландец не позволил себе даже поморщиться, Джим хорошо видел, что Лахлан нарочно чересчур сильно затягивает кожаные ремни. Но Джим промолчал, а Мак-Дугал вел себя так, как будто ничего неприятного с ним не делали.

– Ну вот, – сказал Лахлан, отступив в сторону и оглядывая свою работу. Теперь ты не убежишь, Ивен.

– Помнится, – с манерной медлительностью произнес Мак-Дугал, – ты говорил на вполне сносном английском языке. Отчего же ты утратил эту способность?

– О! Ты ошибаешься. Я всегда говорю только так. Потому что я шотландец, и снаружи и внутри. А вот ты сам наполовину француз, наполовину англичанин.

Мак-Дугал проигнорировал эту реплику; Джим отвел Лахланa за деревья так, чтобы пленник не мог услышать беседу, но оставался в их поле зрения. Они забрали с собой всех коней, и если бы Мак-Дугалу все-таки удалось освободиться, они легко догнали бы его.

– Так что же ты хотел сказать? – спросил Лахлан без малейшего шотландского акцента.

– Вот что, – ответил Джим. – Мы уже достаточно близко подъехали к замку де Мер – ты, я и наш пленник.

– Достаточно близко? – повторил Лахлан, удивленно взглянув на него. Почему ты об этом говоришь?

– Ведь мы не можем допустить, чтобы он узнал замок де Мер и его хозяев, не так ли?

– Ни в коем случае! Но если вся проблема в этом, мы можем перерезать ему глотку прямо сейчас и избавиться от него. Я думал, у тебя была какая-то причин везти его сюда.

– Причина есть. Помнишь, я собирался воспользоваться своей магией, чтобы приобрести его внешность?

– Так что ж тебе мешает? Приобретай его внешность – и дело с концом!

– Боюсь, так скоро это не удастся, – возразил Джим. Он начал испытывать некоторое беспокойство. Конечно, он был на добрых два дюйма выше Лахлана и, вероятно, фунтов на десять-пятнадцать тяжелее, однако едва ли мог успешно противостоять ему в единоборстве. Плечи Лахлана казались неестественно широкими, а мастерством в обращении с оружием он несомненно превосходил Джима.

Безусловно, вопрос следовало разрешить дипломатическим путем.

– Видишь ли, – сказал Джим, – просто выглядеть как он – недостаточно. Я должен говорить и вести себя как он – с теми же жестами, манерой сидеть, стоять, ходить – вдруг кто-нибудь из полых людей встречался с ним и знает его достаточно хорошо.

– Что из того, если ты будешь говорить и двигаться немного иначе? Раз у тебя его внешность, значит, ты и есть он, так они и решат, чего им сомневаться?

– Я думаю, ты недооцениваешь полых людей, Лахлан.

– Это я-то? – возмутился шотландец.

– Не обижайся. Просто я маг и понимаю некоторые вещи лучше, чем обычные люди. Эти полые не принадлежат к обычным людям. На самом деле они призраки.

Тебе, вероятно, и в голову бы не пришло, что внешностью известного тебе человека способен воспользоваться кто-то другой. Но кто-нибудь из полых людей вполне может догадаться. Поэтому я вижу тут только один путь. Мне нужно побыть с Мак-Дугалом хотя бы один день и хорошенько изучить его.

– Может, и так, – проговорил Лахлан. Потом его лицо прояснилось. – А может, и нет. Если уж на то пошло, так я и сам могу рассказать, как этот человек ходит, говорит и сидит. Ведь я с ним знаком не первый год, видел его и при дворе, и в других местах. Все, что нужно, ты можешь узнать от меня. И нет нужды возиться с Ивеном.

– Прости, но нужда есть, – твердо сказал Джим. – Я очень рад, что ты можешь мне кое-что рассказать, это нам поможет. Но я все-таки должен понаблюдать за ним некоторое время собственными глазами. И значит, мы должны побыть с ним вместе в лесу. Теперь вот что: не знаешь ли ты поблизости какого-нибудь места, где мы могли бы пожить день-другой? Лахлан довольно долго молча смотрел в землю. Потом поднял глаза на Джима:

– Да, ты, должно быть, прав, и я свалял бы дурака, если бы не согласился с тобой. Хорошо, поживем день-другой в лесу; есть одно место. Придется немного подняться в гору, там есть шейлинг, и на нем хижина, которая, по крайней мере, защитит нас от дождя, и мы сможем развести огонь. Пойдем развяжем Ивена да поедем туда.