Мою руку шутливо пожали.

— Собственной персоной. И немножечко глава Инквизиции, — в любимом голосе слышалось умиление. — «Говнедышаший дракон, который обитает в пещере. И накладывает себе кучу, а потом долго любуется ею…».

— Кучу золота. Я пропустила слово «золото», — смутилась я.

— Ты проголодалась, моя маленькая абсолютно бессердечная фея? — послышался голос, когда я прятала глаза. — А заодно ты мне расскажешь про самых древних «соплезубых» тигров, на которых охотились «доистерические», «говнедышащие драконы».

Мммм… Мне так стыдно. Сейчас сквозь землю провалюсь! Я вспомнила, как у меня слипались глаза, а я бездумно передирала все из умных книг.

— Я вот тут сижу и думаю. Чего мне в жизни не хватает? Вроде бы все есть. Сокровища, дворец. Но нет! — меня обнимали, зарывшись в мои волосы. — Судя по твоей научной работе, мне срочно нужна лиственница. Даже не девственница, привязанная к лиственнице. Нет. Просто лиственница. Но обязательно молодая. Юная лиственница! Что-то вроде: «погрызи и успокойся!».

— Хватит! — сопела я, вспоминая душераздирающую зевоту и «вялоскребущее» перо.

— Я, как научный руководитель, очень интересуюсь… Там была фраза, которая зацепила меня. «они обе дают коровой…». Я бы хотел узнать, как это «давать коровой». Боюсь отпускать на волю свою фантазию… Она может и не вернуться.

— Прекратите придираться! Я всю ночь писала эту работу! — возмутилась я, негодуя.

— Где мозоль на пальчике? Дай я ее поцелую за такие перлы, — послышался смех. 

— Не надо, — обиделась я. Есть мне совсем не хотелось. Пока что. Но я еще подумаю. А вот от чая бы не отказалась…

— Хорошо, сейчас принесут, — шепнули мне. — На чем мы остановились…

— А инквизиция знает? — спросила я, нахохлившись воробьем. — Что… вы — дракон? О, боги, я до сих пор не могу в это поверить…

— Все в курсе, — задумался Инквизитор. — Кроме одного вампира и оборотня, разумеется. Они у нас новенькие. 

— Так вот почему мало кого берут в Инквизицию! — возмутилась я.

— А ты очень хочешь, я вижу? — участливо спросил Инквизитор.

— Да, — гордо ответила я. Почему он не целует? Или мы так и будем сидеть на этом диване? Нет, ну мог бы и … Ну я не знаю… Я уже ему щеку второй раз подставляю. А он никак!

— И что ты там будешь делать? — судя по голосу меня, загоняли в ловушку.

— Как что? Бороться со всякими тварями! — ответила я, скорее из принципа. Сердцу уже было все равно, кто он. Оно умоляло, изнывало и требовало повторить тот незабываемый поцелуй.

— Представляешь, у тебя есть два дракона! Не один, а целых два! Тебе невероятно повезло. Считай, что ты работаешь дома, — вежливо ответили мне.

Нам принесли чай. И сообщили, что малыш умаялся и спит в своей комнате.

Я с удивлением смотрела на «мою» кружечку. Это было так умилительно…

— Передай, пожалуйста, — послышался вкрадчивый голос. Я увидела сахар и протянула сахарницу. «Нда… Такому мужчине сложно «передать»!», — пронеслось в голове.

И тут я заметила, как осторожно и сосредоточенно он берет свою кружку.

— Не думала, что драконы так любят кружки, — заметила я, глядя на свой чай.

— Знаешь, сколько чашек я сломал в руках, пока учился контролировать силу, — прозвучал тяжких вздох. — А то ломать руки во время рукопожатия не очень вежливо. Может, поэтому я иногда боюсь к тебе прикоснуться. Мне кажется, что ты и есть та хрупкая фарфоровая чашечка, которую я боюсь сломать в руках…

Повисла тишина. Я думала над его словами. И теперь все становилось на свои места… Вот почему он так осторожен.

— Поставь чашку, пожалуйста, — послышался голос. — Я хочу осмотреть твои шрамы.

Моя пустая чашка звякнула о столик. Рука плавно потянула одеяло с моего плеча. Прикосновение пальцев заставляло меня замирать и ловить себя на полувдохе. А когда к гладящим спину пальцам присоединились губы, я застыла.

Размеренное глубокое дыхание коснулось моей шеи, и я поняла, что если к этому продолжится, я сойду с ума.

— Маленькая глупая фея двадцати трех неполных лет, — в застывшем на плече поцелуе слышалась улыбка.

Я чувствовала, как у меня дрожат колени.

— Я…. Я уже слышала эти слова, — дернулась я. — Я их слышала! Вы… Вы видели мое …эм… желание?

Внезапно я снова увидела ту самую сцену. У меня перехватило дыхание. Только на этот раз у сцены было продолжение. Сладкие губы что-то шептали про наслаждение, пожирая меня поцелуями и обжигая мое тело дыханием… Мои ладони вдавливали в простынь…

Через мгновенье я очнулась.

— А всего-то стоило подменить твое желание, чтобы я убрался из Академии, на противоположное. И дождаться, когда ифрит вылезет с явным непониманием, почему желание как бы исполняется. А власти над жертвой нет, — вздохнул голос. — Ну что ж, наверное, ты немного устала…

 Меня стали заворачивать обратно в одеяло. Ну! Так нечестно! На его губах была улыбка. Меня несли на кровать, а когда моя голова коснулась подушки, я поняла, насколько хитры и опасны драконы.

— У меня есть маленькая просьба, — послышался шепот.

Гибкий язык ложился на припухшую от поцелуя губу, лаская ее нежными прикосновениями. На моей груди разложилось золотое ожерелье с огромными рубинами. А на руках звенели золотые браслеты.

Я не помню, когда уснула. Но помню, что проснулась, когда было уже светло. Солнце слепило глаза и заставляло щурится. Ожерелье съехало на бок. В волосах запуталась золотая цепочка.

На кресле лежало красивое платье, а рядом стояли туфли. Я оделась, слегка причесалась и осторожно толкнула дверь. Коридор был просто огромным. Я шла по нему, рассматривая золотые вензеля и потолок, на котором снова собрались нарисованные облака.

— А ну вернись обратно! — послышался голос. Я остановилась и увидела приоткрытую дверь. — Я тебе дам: «Пуф!».

Я превратилась в бесшумное привидение, осторожно приоткрывая двери и заглядывая в комнату.

— Смотри, это тебе не на четырех лапах бегать. В человеческой форме нет хвоста. Поэтому держи равновесие, — командовал знакомый голос. — Можешь пока размахивать руками. Давай, вставай потихоньку. Эти тонкие подпорки люди называют ноги. И некоторые умудряются на них бегать! У мамы тоже есть ноги. Красивые ноги…

— Мама!— послышался голос. А ко мне, спотыкаясь, бежал мальчик лет четырех. Светленький и такой… Ну такой… Просто слов нет! У меня сердце замирало, а я боялась, что он вот-вот упадет.

Меня обняли маленькие детские ручки. И я расплакалась. Вот ты какой у меня, оказывается! Вот она Мамина Радость… Вот он мой маленький Пожиратель Маминой Нервной Системы!

— Мама сказала, когда мама полетает, ее не будили! И папа так сказал! И я не будил! — лепетал детский голос.

Я обнимала ребенка, боясь, что он упадет.

— Я пробежал! Я пробежал! Мама видела? — послышался счастливый голос. И тут же стал слегка обиженным. — А котлету мне никто не дал! Фуф! 

Я проснулась, видя пещеру из одеял. Внушительная такая пещера. Прямо всем пещерам пещера. Из пещеры кое-где торчали золотые украшения. Целая россыпь. Я когда-нибудь привыкну к тому, что просыпаюсь, а попу колет какая-нибудь золотая безделушка?

Если честно, я редко сплю в пещере. Только в том случае, если меня туда утаскивают. Обычно там слишком жарко. Во всех смыслах.

— Выходите, уважаемое чудовище… — прошептала я со смехом, заглядывая в темноту. — Выходите на бой честный…

— Мммм, — проскрипело «чудовище», ворочаясь в своей пещере. И вход в пещеру закрылся.

— Проснитесь, чудище окаянное, — шутливо заметила я, снова заглядывая под мягкие своды. — Рыцарь прискакал через всю кровать, чтобы напомнить одному старому и вредному дракону, что он проспит допрос.

— Уф-ф-ф-ф, — послышался тоскливый вздох.

— Сейчас крестьяне девственниц приведут, — развлекалась я, умиляясь этой драконьей привычке.

— Правильно, — зевнула пещера. — Пусть понижают планку морали…