– Месяцами? – переспросил Дэйв. – Сколько месяцев?

Его отец всегда проводил много времени в полях, но… месяцы?

– Не знаю. Четыре? Пять? Не то чтобы я его вижу чаще в другое время.

– Ты говорила с Рекари?

В трубке повисла тишина.

– Никогда не могла понять, что отец находит в этом марсианском отребье.

– Но ты…

– Нет, я не говорила с ним об этом. И он не говорил со мной.

– Беверли.

– Отец всегда любил его больше, чем свою семью. И ты тоже. Не пытайся мне возражать.

Дэйв ничего на это не ответил. Пока он рос, Рекари всегда был хорошим товарищем для него.

– Он отправился с отцом?

– Откуда я знаю?

– Он не отвечает по телефону.

– Он вообще знает, как им пользоваться?

Дэйв тяжело вздохнул. На Земле он научился не отвечать людям, которые плохо отзываются о марсианах или о тех, кто живет на Марсе, хотя пришлось ввязаться в несколько драк, чтобы усвоить такой урок.

– Если понадоблюсь, я буду у отца, – сказал Дэйв.

– Прекрасно, – ответила сестра и повесила трубку.

Это был их самый длинный разговор за последние десять лет, что заставило Дейва забеспокоиться. Месяцев? Он отошёл от телефона и отправился к работнику терминала, чтобы договориться о транспорте в Чарлстон. Транспорта не было, но служащий был готов продать свой скутер марсианскому парню. И был весьма счастлив принять креды с Земли, которые часто используются туристами и теми, кто имеет с ними дело. Дэйв неплохо скопил за время подработок во время учёбы. Он кинул свой рюкзак на заднее сиденье, проверил уровень топлива и натянул навес, прежде чем двинуться на север. В скутере был встроен навигатор, но Дэйв в нем не нуждался, он хорошо ориентировался на местности. Ехать было не так далеко, и заблудиться было сложно, если следовать по каналу Хиддекеля. Когда он начал свой путь, небо было темное, но свет огней от скутера освещал путь, и дорога была в хорошем состоянии, очищена от водной крапивы, всё время ползущей к каналу. Он добрался до Чарлстона к рассвету.

Чарлстон никогда не был большим городом, даже несмотря на то, что находился на слиянии двух каналов, но, если на то пошло, даже самые крупные города на Марсе были малы в сравнении с земными. Но Дэйву, уставшему от толп и суеты на Земле, Чарлстон показался замечательным. Вдоль единственной главной дороги выстроились по обеим сторонам обветшалые строения, совмещающие в себе магазины и бары, а жилые дома стояли на маленьких улочках лицом в противоположную от канала сторону. В северной части города находился лодочный причал, где было пришвартовано с дюжину барж и три парусные лодки, а кроме того, полукругом располагались коттеджи марсиан, где жил Рекари и вся его большая семья. Как Дэйв и предполагал, в столь ранний час на главной улице была всего пара человек, и он их всех знал. Один даже окликнул его по имени, и Дэйв поднял руку в знак приветствия, но останавливаться не стал.

Дом его отца, расположенный почти на северной оконечности города, являлся не только домом, но и офисом. На двери висела табличка, где выцветшими буквами было написано: «Бен Миллер и сыновья. Туризм. Посетите древние руины». Пока мама Дэйва была жива, отец его оставался оптимистом, но сын у них был только один. Зять, который должен был работать с ним, но вместо этого работал на региональную энергетическую компанию, не был впечатлен грантами своего тестя, полученными от Университета Сырта, и раскопанными руинами шести древних поселений, открытых им за последние тридцать лет. Муж Бев считал, что археология на Марсе способна развлечь разве что горстку туристов.

Дэйв закрыл скутер в сарае и подергал входную дверь офиса. Она была не заперта. В Чарлстоне никогда ничего не запирали, ключ вешали прямо на ручку двери, если кому-то он понадобится. Внутри он нашел крошечную переднюю, которая служила офисом, совсем тёмной. Сквозь грязные окна едва пробивались рассветные лучи, выключатель не работал. Дэйв оставил входную дверь открытой, и при свете стал заметен слой нетронутой пыли повсюду. Он включил питание от батарей, которое использовалось в каждом доме на Марсе, и пошел к двери, разделяющей офисную часть от жилых помещений. Кровать в спальне отца была не заправлена, но шкаф с одеждой закрыт и вещи аккуратно сложены, а куртки, которую он всегда надевал, уходя в поля, на привычном месте не было. В спальне Дэйва все было так, как когда он уезжал, школьные трофеи стояли на столе, а под кроватью – пара старых ботинок.

– Ты не вернешься домой, – сказал тогда ему отец. Но Дэйв всегда знал, что вернется. Бен Миллер и сыновья. Дом.

Первые несколько месяцев было тяжело. Была, конечно, тоска по дому, но с помощью физических упражнений удалось с этим справиться, он начал заниматься еще на корабле, а на Земле удвоил усилия, пока ощущение набитого камнями рюкзака за плечами не исчезло. Но потом, когда началась учеба и дух экзотической планеты-матери захватил его, мысли о доме стали уже не так волновать. За исключением, возможно, момента, когда он проснулся ярким солнечным утром и пронзительный свет пробивался сквозь занавески – такого на Марсе не бывает.

Дэйв бросил дорожную сумку на кровать и стал открывать ящики с вещами один за другим, стараясь вспомнить, что еще у него было. Не так много. Пара футболок на самом дне ящика. И небольшой блокнот под ними.

Он всегда брал с собой записную книжку, когда отправлялся на исследования, но она была с ним на Земле, а сейчас лежала в его сумке. Этот блокнот в шкафу принадлежал отцу. Только первая страница была исписана. Наверху стояла дата, примерно пять марсианских месяцев назад, а ниже несколько строк знакомого отцовского почерка, где говорилось о вероятном местонахождении руин близ канала Алкрониус, выходящего из северной полярной шапки. Это была стоящая наводка, говорилось в записях, отцу рассказал об этом месте самый старый марсианин, которого он когда либо встречал, помогший ему однажды с переводом неразборчивых древних надписей. Стоящая наводка, но слишком долгий путь, отец был уверен, что вместе с Рекари они пропадут там надолго, чтобы все проверить. В конце записи были координаты этого места.

Судя по дате написания этой заметки, ледяная верхушка полностью растаяла и канал должен был разлиться в полную мощь. На севере теперь нужна была лодка. У Рекари была лодка. Дэйв видел ее в порту.

Дэйв устал после долгой дороги, но еще больше он был голоден. Полки крошечной кухни были пусты, отец забрал все съестное с собой на север. Поэтому Дэйв отправился на поиски чего-нибудь интересного в местных ресторанах, что на Марсе означало просто что-нибудь съестное. В ресторане «У Джеки», расположенном ниже по улице, на завтрак предлагали арахисовое масло с лепешками, что Дэйва более чем устраивало. В пору студенчества на Земле он питался не лучше.

– Не думаю, чтобы твой отец ждал твоего возвращения, – сказала Джеки.

Она была высокой и худой, с обветренными щеками, но она улыбнулась Дэйву и угостила домашним ежевичным вареньем. Джеки всегда была больше старшей сестрой для Дейва, чем Бев, и Дэйв часто удивлялся, почему отец не женился на ней и не сделал ее частью семьи.

– Отца уже долго нет, да? Моя сестра сказала, несколько месяцев.

Джеки взглянула на часы.

– Сто тридцать три дня.

Дэйв облокотился на стол, собрал несколько крошек, оставшихся от лепешек, и отправил их в рот.

– Я видел лодку Рекари на причале. Они пустились в путь вместе?

Джеки кивнула.

– Но Рекари вернулся около месяца назад. Сказал, что кто-то должен приглядывать за бизнесом. Если бы он приехал позже, ничего бы не случилось. Я не видела ни единого туриста с прошлого года.

Дэйв расплатился по чеку кредами с Земли, и Джеки положила их в карман рубашки.

– Приятно, что ты вернулся, малыш. Возможно, на обед будет что-то получше. Я слышала, у Уорнеров есть лишняя курица. Возможно, у меня получится уговорить продать ее.

– Замечательно, – ответил Дэйв.

– Возвращайся к пяти.