Я с беспокойством оглянулась, надеясь, что никто не увидел Дзинь. К счастью, мы сидели как раз в том месте, где самый любопытный ничего не разглядит: тень от стоящего рядом дерева падала прямо на наш столик, а ветки, протянувшие от дерева почти до самой стены едоллы, закрывали почище всякой ширмы. И все равно я волновалась: чудеса всегда привлекают излишнее внимание. И ладно бы только внимание, но люди готовы не только любоваться на чудо часами, но и потрошить это чудо до тех пор, пока от него не останутся жалкие крупицы научного знания.

И я всегда боялась, что кто-нибудь шибко «реалист» доберется до волшебной феи и разрушит ее также, как до того люди разрушили чудеса эльнолвов.

— Сядь на плечо, Дзинь, и спрячься, — я откинула волосы назад и хлопнула по плечу. Фейка, привычная к моей паранойе, недовольно скривилась, но все-таки перелетела на плечо.

— А ты не зря боишься, — Линд бросил на меня беглый взгляд и отвернулся. Смотреть на меня прямо Линд почему-то избегал. Ну и пропасть с ним. — Это опасно.

— Я знаю, но Дзинь у меня осторожная, даже если что, она сможет за себя постоять, — Я прикрыла фейку косами. От нектара Дзинь-Дзинь стала чуть тяжелее, чем обычно. — В крайнем случае, улетит.

— Или покусаю, — ворчливо подтвердила кровожадная фейка.

Линд закашлялся, украдкой пряча улыбку в салфетку, и покачал головой.

— Вообще-то, как раз фее мало что угрожает. Я говорил о тебе.

— Обо мне?

Линд помедлил и сказал — очень неохотно сказал, надо заметить, будто бы был не до конца уверен в своих словах:

— В древних преданиях говорится, что феи редкие гости нашего мира, но иногда они перебираются в мир людей, чтобы сопровождать единственного человека. Того, которого выберут они. Такие люди обладают особенной силой, и если эту силу украсть, то можно стать равным Надзирателям… А если украсть не только этот дар, то можно… стать равным Создателю, — Линд пожал плечами. — Конечно, это старая и глупая легенда, но феи тоже старые и глупые легенды, а одна из них сидит у тебя на плече и вздыхает от переедания.

Дзинь и правда тяжко вздохнула и икнула. Еще бы — мелкая умудрилась запихать в себя целое пирожное, размерами почти такое же, как и сама фейка.

Занятная легенда. Я вздохнула и задумалась.

— А почему я, Исследователь, не знаю этой легенды?

Линд поморщился, будто выпил горькое зелье из чеснока и лука, и выдавил:

— Эта легенда не известна. По сути, это детские сказочки моего отца. Все это ерунда, Весси, полная ерунда.

— И… отец твой верил в эти легенды? — помедлив, задумчиво протянула я.

Линд с такой силой поставил стакан на стол, что несчастный предмет мебели аж подпрыгнул, а с ним и я. Черноволосый едва слышно прошипел что-то, похожее на «как я ненавижу» и с досадой отвернулся.

— Хватит о семье, — со свистом выдохнул он.

Ненавидит! Все-то он ненавидит! Я прикусила губу и опустила глаза. Скорей бы вернуться в Академию! С этим человеком невозможно говорить!

Подавив горькое чувство обиды, огненным комом нарастающее в сердце, я быстро подняла глаза, чтобы высказать Линду все, что я думаю о нем и его дурацкой манере разговаривать… И осеклась. Такого странного, пронзительного взгляда я еще не видела. В нем сквозила такая боль и такая горечь, что слова застряли у меня в горле. В синих глазах застыла старая боль, боль застарелая и затаенная от всех.

Линд почти тотчас же отвел глаза в сторону, но мне и этого краткого мгновения вполне хватило, чтобы передумать и гадости говорить, и обижаться.

— Извини, — тихо пробормотала я и поднялась.

Наверное, этот дом построили еще два столетия назад. Он был настолько древним, что одна его половина уже полностью обвалилась, и в ней хозяйничали витые побеги растений, дикие полевые цветы и юркие птицы, оживляющие место звонким щебетанием или резким, хриплым карканьем. Под красной черепичной крышей чернело заброшенное гнездо ласточки, а на дереве, разросшемся на месте бывшей залы, висел большой, жужжащий улей. Злые пчелы, раздосадованные вторжением незнакомой птицы, как раз отвоевывали свою территорию и кружились вокруг дерева, как мотыльки вокруг фонаря.

Линд провел рукой по неровному краю обвалившегося забора и растер на пальцах труху.

— Давно здесь никто не жил.

— Только не вздумайте стучаться, — из-за кос показалась фейка и неодобрительно посмотрела на руку Линда, дотрагивающуюся до темного от влаги дверного молотка. Линд тут же убрал руку, будто вовсе не собирался стучать, а решил проверить, не таятся ли под молотком несметные сокровища.

Пожав плечами, парень аккуратно потрогал ворота, висящие на одной петле, и тут вдруг пригнулся, увлекая меня за собой.

— За угол, — прошипел он, хватая меня за руку и таща за пресловутый угол.

— Что? — не удержалась я от вопроса.

Линд быстро скрылся за углом, а потом и меня за собой уволок, чудом не порвав длинный подол платья, и только тогда осторожно выглянул. Я, разумеется, не удержалась и выглянула тоже.

— Тихо, — прошипел черноволосый, когда я споткнулась об платье и схватилась за его плечо, чтобы не упасть. Я кивнула и прижалась к его плечу, дабы лучше видеть.

…А волосы у него, оказывается, мягкие-мягкие. Как шелк. О чем я думаю только?

Я откинула черные волосы парня на другое плечо (во избежание соблазнов и неподобающих наследнице Великого рода мыслей) и сосредоточилась на воротах. А Линд не ошибся: ворота скрипнули, пропуская черную тень, и тут же замерли, лишь слегка подпрыгивая на одной петле.

Черная тень, которая при более внимательном осмотре оказалась человеком, укутанным в черный плащ, воровато осмотрелась и что-то спрятала под плащом. Что-то очень подозрительно похожее на книгу. После чего тень опустила голову (точнее, голову в капюшоне) и быстрым шагом отправилась вверх по улице.

— Кто это? — прошептала я.

— Откуда я знаю? — также тихо огрызнулся Линд и воровато выглянул из-за угла. — Пропасть, мы с тобой идиоты, Весси!

Линд хлопнул себя по лбу и вздохнул.

— Это надо было додуматься: сообщить Расту о Форлине Анари! Наверняка кому-то сообщил! Ты-то понятно, а я-то чем думал?!

Я нахмурилась и обиженно поджала губы.

— Это почему это я «понятно»?!

Линд состроил рожицу, которую можно было истолковать только как «И с кем я связался?!», и крепко взял меня за руку. Именно взял, а не схватил, как обычно. И на том спасибо.

— След в след за мной, — сердито приказал он.

— Гномиком и собачкой[38], - тихо прошипела я, надеясь, что парень не услышит.

— А ты, оказывается, не такая уж и холодная, да? — непонятно огрызнулся Линд и заскользил вдоль забора. Я следовала за ним, про себя возмущенно гадая, что этот тип имел в виду под словом «холодная». Да, меня, конечно, обязывает положение Великой сдерживать свои эмоции, но не настолько же!

Линд скользнул в приоткрытые ворота и попытался протянуть и меня, но я, как назло, зацепилась платьем за какой-то крючок и испортила такое великолепное проникновение на чужую территорию. Вот поэтому я так редко надеваю эти традиционные платья: в них только на троне и сидеть в обнимку с жезлом Алота[39], но уж никак не лазить через заборы.

— Подожди, платье порву! — зашипела я, дергая подол, словно рыбак удочку.

— Не дергай, — Линд устало скривился, но не бросил платье в беде. Просочившись между воротами и мной, он нагнулся и отцепил злосчастное платье от крючка. — А то точно порвешь.

— Какая трогательная забота, — фыркнула я, но потом спохватилась и пискнула: — Спасибо.

Линд покачал головой, словно показывая, до чего я его достала, и мстительно завязал подол узлом. Обижаться я не стала: так и правда удобнее, за это бы спасибо сказать, даже невзирая на нарушение всех приличий, но гордость не позволила какому-то Одаренному делать комплименты. Так что я ограничилась царственным кивком и пролезла во двор. Линд, вздыхая, последовал за мной.