– Да.

– Ты хочешь быть уверена, что Брайс никогда не поступит с сыном так, как обошелся с тобой?

– Да.

Жоан нежно погладил ее по щеке.

– Тогда ты сама понимаешь, дорогая, что мы с тобой сходимся по крайней мере в двух очень важных моментах. И если ситуация не изменится, думаю, у нас потом много общего.

Больше всего на свете Рейчел хотелось взять руку Жоана, прижать ее к своей щеке, и так остаться навсегда. Когда он был вот таким, нежным, ласковым, ей делалось очень спокойно, очень хорошо…

Жоан отпрянул, глубоко засовывая руки в карманы брюк.

– Знаешь, нам надо закончить с контрактом. Давай наконец подпишем его и вернем Мартину.

И внезапно Рейчел поняла, насколько он прав. Если кто-то во всем мире мог защитить ребенка от эгоизма и грязных махинаций Брайса, то это именно Жоан.

Она безмолвно взяла у него документы и подписала не глядя там, где он показал. Потом, отдавая бумаги обратно, вдруг почувствовала небывалое облегчение. Впервые за несколько месяцев Рейчел понимала, что поступает правильно. Жоан сделает все, что только сможет, для ее ребенка… для их ребенка.

День свадьбы приближался. Между долгими часами, которые Рейчел проводила у Лидфордов, и не менее долгими часами, которые Жоан посвящал деловым свиданиям, оставалось еще немного времени, что они проводили вместе. В первый раз, когда ей пришлось ужинать в одиночку, Рейчел даже обрадовалась, но потом поняла, что на самом деле ей не хватает общества Жоана.

Она пыталась убедить себя, что просто не любит одиночества, но это была не вся правда. Рейчел скучала по Жоану, хотела видеть его. Ей нравилось, как он входит, мгновенно наполняя энергичным присутствием всю комнату, делая ее теплой и жилой. Нравится его смех, и очертания губ, и темный блеск в золотистых глазах. Нравится и то, как он произносит ее имя, и вообще ей было приятно слушать его голос… Голос, который мог быть твердым как сталь и мягким, нежным, точно шелк.

Рейчел тосковала по Жоану, тосковала по тому, что могло бы быть между ними. Даже если бы их не объединял приближающийся брак, у них всегда оставалась общая черта – желание сделать как можно лучше для ребенка.

Как можно не любить мужчину, имеющего столь благородные побуждения? Может быть, в его сексуальной притягательности и было нечто безнравственное, но Рейчел уже устала копаться в своих чувствах.

Не зная, чем себя занять, она слонялась по дому, как призрак. Ей не хотелось ни работать, ни отдыхать. Можно было бы, конечно, читать книги или смотреть телевизор, но и к этому душа не лежала.

– Жоан сейчас в гостиной, – сообщила Патрисия, когда Рейчел, не выдержав, спросила, когда вернется хозяин дома.

– У него какая-нибудь деловая встреча?

– Нет. Он там ужинает. – Экономка пожала плечами, сосредоточиваясь на списке покупок. – Если к нему пойдешь, не захватишь ли с собой чашку кофе? Он просил…

Ну вот, с горечью подумала Рейчел. Жоан меня избегает. Держит дистанцию…

Рейчел взяла чашку, кофейник и пошла в гостиную. Желание увидеться с Жоаном оказалось сильнее гордости.

Он сидел в кресле, вперив взор в какие-то бумаги, разложенные на журнальном столике. На Жоане были джинсы и черная футболка. Он поднял голову на звук открывающейся двери, и глаза его вспыхнули, но свет их почти сразу угас, как только Жоан увидел, кто входит в эту дверь.

Рейчел заметила эту перемену и болезненно сжалась.

– Твой кофе, – сказала она, не подавая виду и ставя на столик чашку и кофейник.

Она и сама не понимала, почему ей внезапно стало так горько. Собственные чувства последнее время доставляли ей одни неприятности, и Рейчел была бы рада не обращать на них внимания.

– Тебе не стоило этого делать. Я мог и сам сходить за кофе.

– Когда? После того, как я уже легла бы спать? – Ничего глупее нельзя было и придумать. – Нет, я не это имела в виду. Просто я… соскучилась. Соскучилась по твоему обществу. Захотела зайти, перекинуться словечком. Сказать «привет», что ли…

Складки по сторонам его рта словно бы стали глубже.

– Ну, привет.

Рейчел почувствовала себя так, словно съела что-то очень горькое. Она постаралась, чтобы голос ее звучал не слишком расстроено.

– Ну что же, вот и поговорили. Ладно, я пошла. Надеюсь, мы встретимся в воскресенье… Боже мой, у нас же в воскресенье свадьба!…

Она была готова закатить истерику. Рейчел прекрасно это осознавала, но ничего не могла с собой поделать.

Это было ошибкой – заявиться сюда вечером, искать Жоана. Надо было остаться в своей комнате, заниматься своими делами… Иначе придется всю жизнь плясать под его дудку, если он догадается, как нужен ей.

Как сильно она хочет его.

По телу Рейчел словно пробежал электрический разряд. И Жоан, взглянув ей в глаза, заметил ее состояние. Или, может быть, почувствовал, потому что был уже рядом, совсем рядом.

– Я нарочно старался держаться подальше, – сказал он тихо. – Думал, это поможет тебе.

– Поможет мне?

Она отступила, глядя в безмолвном волнении, как он вытягивает заправленную в джинсы майку.

– Да, потому что, когда мы остаемся одни, между нами что-то происходит. Ты это чувствуешь. И я тоже.

– Нет.

– Да, и не спорь со мной больше! Не вынуждай меня использовать командный голос, который больше годится для приказов собаке.

Теперь Жоан улыбался ей, по-настоящему улыбался, и отсвет этого смеха сиял в прекрасных золотистых глазах. Она едва не улыбнулась в ответ – происходящее словно бы превращалось в нежную, очень личную игру.

Но все-таки Рейчел не улыбнулась. Тело внезапно подвело ее – ноги подкосились, словно бы кости превратились в желе.

– Насколько ты отважна, Рейчи? – произнес Жоан проникновенно.

– Не слишком, – почти беззвучно ответила она.

– Хватит ли у тебя смелости сыграть со мной в одну игру?

Свет в его глазах стал еще более теплым и ярким. Рейчел обвела губы кончиком языка.

– Какую… игру?

– Детскую. Это вовсе не страшно. Я играл в нее, когда был совсем маленьким.

– Ты имеешь в виду «да» и «нет»?

– Конечно. Задаем друг другу вопросы, отвечать надо только правду, но не говорить «да» и «нет». Кто первый? Хочешь начать?

Мысли Рейчел беспорядочно скакали, она не могла сосредоточиться ни на чем. Внезапно ей вспомнился снимок в одном журнале, на котором Жоан обнимал за плечи белокурую красотку. Заливаясь краской смущения, Рейчи спросила:

– Ты и Эрика Обер… Вы были близки?

Губы Жоана слегка изогнулись в улыбке.

– Это была просто невинная интрижка. Я никогда не спал с прелестной мисс Обер. Теперь моя очередь.

Она сглотнула. Сердце отплясывало в груди дикий танец.

– Почему ты пыталась соблазнить меня тогда, десять лет назад? Ты приняла меня за дурачка?

– Я… – Голос Рейчел был еле слышен. – Я думала, что люблю тебя.

– Ты так думала?… – протянул Жоан, и в голосе его явственно прозвучало разочарование. – Хорошо, продолжаем дальше. Отвечать только правду. Твоя очередь.

– Ну ладно… Когда ты посадил меня к себе на колени в библиотеке…

– Недавно или десять лет назад?

– Недавно, – быстро ответила Рейчел, желая скорее задать вопрос, пока не пропала ее решимость. – Так вот, ты тогда насмеялся надо мной. Это была месть?

Жоан улыбнулся.

– Очень сложный вопрос…

– Отвечать только правду, Жоан. Таковы правила игры.

– Я хотел тебя, дорогая. Хотел каждой клеточкой моего тела, вот и все. – Губы его дрогнули, будто в усмешке. – Но Мартин должен был вот-вот подъехать… и я решил извлечь из сложившейся ситуации хоть какую-то пользу.

– Какую же?

– Заставить тебя хотеть меня так же сильно, так же пламенно, как я тебя.

Конечно, это была всего лишь детская игра: «да» и «нет» не говорите. Но душа Рейчел готова была петь от счастья.