Команде был отдан приказ приблизится на тысячу футов к кораблям, где ситуация становилась критической — галеон абордажными крючьями намертво приковал к себе шхуну, и его команда готовилась к абордажу.

Пока фрегат заходил по дуге к месту схватки, с батарейной палубы подняли шлюпку, до сих пор скрывавшую мортиру, о которой вовремя позаботился Мокей. Грозное орудие чудовищного калибра, скорее уместное на бомбардирском корабле, стояло, разверзнув жерло к небу. Мокей стал манипулировать правилами, наводя мортиру. Потом по его приказу мортиру зарядили квартер-артиллеристы, которым канонир полностью доверял. Сам Мокей отмерял запальную трубку в многофунтовом полом ядре. Выдернув из палубных досок фитильный пальник, он тщательно разжег фитиль и застыл, как охотничья собака, в ожидании.

Дождавшись, когда галеон приблизился к пиратам ровно на столько, чтобы можно было открыть огонь мортирой, Мокей поднес фитиль к запальному отверстию. От чудовищного выстрела «Диссект» просел на несколько футов в воде. Мокей, оглушенный больше всех, даже не стал следить за результатом. Рассекая воздух, громадное ядро взлетело в небо и, описав дугу, сверглось прямо на галеон. Снаряд пробил палубный настил до самого трюма, где и взорвался. Над кораблем поднялась облако огня. Команда шхуны, видимо готовившаяся к последнему бою, не растерялась. Беглый огонь из фальконетов с опер-дека смел уцелевших после бомбардировки пиратов, все еще рвущихся на абордаж. Канаты абордажных крючьев были перерублены, и освободившаяся шхуна ринулась в сторону от галеона, преподнося борта пирата пушкам «Диссекта» как на блюдечке.

— Орудия, к бою! — заорал Сайлер, не отрываясь от подзорной трубы. — Первый залп книппелями![64]

Мокей, уже пришедший в себя после грохота мортиры, немедленно поднял свою команду. Служки распечатали красные кокоры,[65] извлекая картузы.[66] Заряды полетели в жерла пушек, заработали прибойники,[67] уплотняя заряд, потом последовали пыжи и, наконец, полуядра книппелей.

Медленно, словно растягивая удовольствие, открылись пушечные люки в правом борту «Диссекта», и из них, как носы хищных зверей, показались жерла пушек.

— Паруса убрать. — Сайлер пытался зафиксировать фрегат для точной стрельбы.

Протравники уже прокололи картузы, и из пороховых рогов в запальные отверстия был засыпан мелкий порох. Мокей лично, не слишком доверяя в первом бою своим ученикам, навел пушки. И тут на мгновение над океаном повисла тишина. Запальщики не отрываясь смотрели на канонира, ожидая приказа. В момент, только ему известный, канонир коротко махнул рукой. Вышколенная Мокеем команда дала залп. Не гулкий выдох всех орудий сразу, а рокот бьющих одна за другой с точностью хронометра пушек.

Взвизгнули книппели, рассекая воздух, и через секунду от рангоута[68] пиратского галеона осталось только облако щепок, разлетающихся над океаном. Медленно, словно надеясь выжить, падали мачты.

— Ядрами по бортам, заряжай! — Сайлер не давал передышки врагу.

Заработали банники,[69] прочищая стволы пушек, опять полетели картузы. Через мгновение залп всех орудий разнес орудийные порты и золото краски на борту галеона. Пираты уже были практически побеждены, и настало время для стремительного абордажа «Диссект», ловко маневрируя парусами, стал вдоль борта пиратского галеона. Взлетели абордажные крючья и сразу же, так как никто не сомневался, что победа уже одержана, переброшены абордажные доски.

Абордажем руководил Роберт Шантенберг. Молодой лейтенант словно ждал момента для героизма, выхватил шпагу и первым ринулся на доску, увлекая за собой команду. Но не успел он сделать двух шагов, как пиратская пуля разнесла ему голову. Атакующие остановились в нерешительности, с ужасом глядя на залитую кровью командира дорогу на борт галеона.

— Что застыли, инвалиды? — раздалось внезапно над палубой.

Топо с саблей в руках вскочил на фальшборт, как будто несомый ветром, и, отвязав шкот,[70] полетел, ухватившись за веревку, на пиратский корабль. Влетев на палубу неприятеля, он одним взмахом снес голову ближайшему противнику и, не задумываясь об опасности, врубился в самую гущу пиратов, приготовившихся отразить атаку. Абордажная команда «Диссекта», воодушевленная отвагой юноши, с криками «Ура!» грозным валом двинулась на врага. Жаркая сабельная схватка с остатками пиратского войска заполнила всю палубу галеона от бака до юта. Бой продолжался недолго. Видя, что шансов нет, пираты побросали оружие. Топо некоторое время стоял посреди палубы, не опуская оружия, смотрел на десяток мертвых врагов, лежащих вокруг него. Потом, придя в себя, он спокойно вытер саблю о камзол ближайшего трупа и направился к борту, где, подняв руки, дико озирались выжившие пираты.

— Кто капитан? — рявкнул Топо.

— Так вы же его сами… — пробормотал один из пленных и ткнул пальцем куда-то за спину. — Вон голова лежит.

Рикки оглянулся. Оказалось, что его первой жертвой оказался капитан пиратского галеона. Топо подхватил невесть откуда взявшегося Барбароссу и отправился на «Диссект».

— Браво, адъютант, — приветствовал его на борту Джесси Сайлер. — Честно говоря, теперь я понимаю, почему наш капитан так ценит вас. Я буду беседовать с ним, чтобы вам была назначена достойная вас должность на корабле.

Польщенный Топо только сделал неопределенный благодарственный жест рукой.

На галеон отправился офицер «Диссекта», чтобы решить судьбу пиратов и организовать перегрузку всего ценного на фрегат. Шхуна, которая только что была таким чудесным образом спасена от разграбления и гибели, спустила на воду шлюпку, и к «Диссекту» направилась небольшая делегация. Через некоторое время гости уже поднимались по шторм-трапу на фрегат.

Первым на палубу взошел высокий мужчина в дорогой одежде.

— Господин капитан, — гость безошибочно узнал в Джесси Сайлере капитана корабля, — от моего имени и имени моей команды я прошу принять нашу благодарность за спасение. Позвольте представиться, я Альфонсо IV, герцог Моденский. Сегодня нам послало вас провидение. Примите заверения в искренности нашей благодарности и разрешите в честь дружбы преподнести вот этот скромный подарок.

По приказу дюка на борт подняли длинный футляр, в котором находилась шпага с эфесом, усыпанным бриллиантами. Лейтенант Сайлер принял подарок с благодарностью. Но спасенный герцог этим не ограничился. Он уверил, что от его имени на борт корабля будет доставлено некоторое денежное вознаграждение всем членам команды. Кроме того, дюк пригласил офицеров фрегата посетить шхуну, где будет дан торжественный ужин.

— Господин герцог, мои офицеры с удовольствием посетят ваш корабль, однако я бы с вашего позволения включил в делегацию одного молодого человека, он пока не офицер, но его мужество в значительной степени предопределило итог боя. Кроме того, он ваш соотечественник.

Сайлер позвал жестом Рикки, и тот, не снимая с плеча кота, подошел к герцогу.

— Топо, — представился он.

— Топо? — удивился дюк.

— Простите, Рикардо Бартолино, просто все мои друзья всегда зовут меня Топо, — смутился Рикки.

— Ваш капитан только что говорил мне о вашем мужестве, — сказал герцог. — Я хочу пригласить вас посетить сегодня мой корабль вместе с офицерами.

— Спасибо, господин герцог, — поблагодарил Топо. — Но вот мой друг, Барбаросса, он будет скучать и нервничать. Он тяжело перенес бой.

Рикки погладил кота, который лежал на плече и тщательно делал вид, что все происходящее вокруг не имеет к нему никакого отношения.