маршрутами, что и она, правда, на приличном расстоянии, чтобы никто не заподозрил сговора. Более того, Смолс для большей убедительности умудрялся каждый раз окружать себя представительницами слабого пола самых разных народов. Лесли немного позабавило универсальное действие его внешности как на человеческих женщин, так и на легких, постоянно щебечущих ригондок. Но даже с таким прикрытием Смолс не смог обнаружить тех, кто следил за его напарницей. Вероятно, этих людей было несколько и они постоянно сменяли друг друга.
Посчитав, что четырех дней пребывания на столь шумной планете более чем достаточно, Лесли отправилась в ближайшее туристическое бюро.
Здесь было много народа. Женщина добрых сорок минут добросовестно изучала компьютерный каталог, позволяя любому заглядывать через плечо. Рекламных текстов она не читала, ей было совершенно все равно, в какую сторону уводить за собой «хвост».
Выбрав наугад номер инопланетного тура, Лесли обнаружила, что якобы понравившаяся ей планета называется Хон, имеет малое количество коренных обитателей и славится огромными океанами и голубыми песками.
«Хорошенькое совпадение, — подумала она, изучая климатические данные планеты, — можно подумать, что я отправляюсь на ту самую планету X.
Она приобрела билет и тур на планету Хон и вернулась в гостиницу, чтобы дождаться Смолса и сообщить ему об изменении дислокации.
Бывший охранник, похоже, устал от толчеи, царившей на Центурионе, и от длительных прогулок, не приносивших ощутимых результатов. Ни словом не возразив Лесли, он заказал себе билет на планету Хон, правда, на рейс, следующий за тем, которым улетала его напарница.
По окончании перелета они оба оказались в совершенно ином мире.
Планета Хон по размерам превосходила даже Центурион. Ее поверхность почти в равных пропорциях покрывали пески и океан. Ничего другого, кроме редко встречавшихся тихих отелей, в экваториальной части планеты не было. Растительность, животный мир и изменения рельефа были сконцентрированы на обоих полюсах, именно там, где обитали коренные жители планеты Хон.
Туристы туда не стремились. Их отпугивали слухи о том, что аборигены планеты Хон не слишком-то любезны с обитателями других миров, а в лесах встречаются очень опасные хищники.
Буквально через два часа после прилета Лесли успела ощутить специфику этой планеты. Сюда летели не за острыми ощущениями, а чтобы насладиться тишиной и покоем. Бескрайние голубые пески дышали неподвижностью вечности, а мелкие воды океана навевали сладкие детские сны.
Номера в отеле были в основном заполнены пожилыми парочками, которые проводи-
ли целые дни, прогуливаясь вдоль полосы прибоя.
Тем не менее Берт Смолс даже в таком месте на второй день умудрился подцепить какую-то вдовушку, прилетевшую на Хон развеяться после смерти мужа.
Наблюдать их общение в баре отеля для Лесли было очень забавно, но к делу это не относилось.
Она чувствовала смутную тревогу.
На планете Хон за ней никто не следил.
По ночам под успокаивающий шелест ласковых волн она с ужасом думала, что приняла неверное решение. Вероятно, ей следовало остаться на Центурионе и дождаться того момента, когда люди, следившие за ней, отважатся на следующий шаг. Там она была уверена, что стоит на верном пути.
А здесь не было ничего, кроме голубых песков, океана и слабого, равнодушного светила на блеклом небе.
Берту Смолсу уже надоела вдовушка, вешавшаяся ему на шею. Сидя за соседним столиком в баре, Лесли видела, что он откровенно скучает. Когда они обменивались взглядами, яркие глаза Смолса как бы спрашивали: «И какого черта мы сидим в этой дыре?»
У лейтенанта Лавейни не было ответа на его вопрос. Она и сама никак не могла разобраться, что именно держит ее на этой планете, где не было ничего заслуживающего внимания. В конце концов она решила, что на нее подействовали умиротворяющие голубые барханы.
Придя к такому выводу, Лесли решила возвращаться на Центурион. По крайней мере, там был шанс снова попасть под надзор неведомых противников.
Вечером, который она обозначила как «последний в этой дыре», Лесли посидела в полупустом зале, переглядываясь со Смолсом, и в начале одиннадцатого по местному времени отправилась в свой номер.
Вставив в щель электронного замка карточку-ключ, она дождалась, пока дверь открылась, и толкнула ее рукой.
От страшного удара по голове ее спасла лишь давняя привычка никогда не заходить сразу в темное помещение. Скользнув по ее руке, что-то обрушилось вниз.
С промедлением в долю секунды Лесли откинулась назад. Но эта задержка оказалась роковой.
Из темноты номера вылетела чья-то рука, грубо ухватила женщину за ворот свитера и потащила внутрь. Попадать в номер Лесли совершенно не хотелось. Она крепко прижала к себе чужую руку и резко нажала на кисть.
В темноте послышалось сдавленное мычание. Человек, который под нажимом Лесли вынужден был наклониться вперед, тем не менее не разжал пальцев и тянул женщину за собой.
Пытаясь освободиться от его хватки, Лесли еще раз рубанула ребром ладони по его запястью.
Человек неловко повалился ей под ноги. Не удержав равновесия, Лесли качнулась вперед, в дверной проем.
Сбоку раздался какой-то шорох. Успев сообразить, что нападавший был не один, женщина вознамерилась отскочить в сторону, но тут ей в ноздри ударил резкий, приторный запах.
Последнее, что она успела осознать, было ощущение, как что-то влажное залепило ей все лицо.
Это был губчатый пластырь, пропитанный каким-то составом, притупляющим остроту реакции. Тело моментально перестало слушаться лейтенанта Лавейни.
Лесли поняла, что у нее подкосились ноги, но упасть она не успела. Ее подхватили и куда-то понесли.
Ни видеть, ни кричать — из-за пластыря — она не могла, оставались слух и жалкие остатки осязания.
Похитители пока не разговаривали и даже не удосужились связать Лесли. Это было совершенно излишне, так как она не могла пошевелить даже пальцем.
Когда свежий ночной воздух овеял ее кожу, Лесли поняла, что ее вытащили на обширный балкон, тянувшийся по всему периметру отеля. Там ей связали руки и начали поднимать на плоскую крышу здания.
Пока ничего более интересного не происходило, лейтенант Лавейни постаралась обдумать ситуацию целиком. Итак, ее предположения полностью оправдались. За ней следили на Центурионе и явно передали информацию о прибытии Дубль-Эл на планету Хон. Здесь за ней не следили потому, что Лесли практически никуда не выходила. И вот слежка вылилась в похищение.
Похитители выбрали момент, удачный для себя и не очень — для лейтенанта Лавейни. Ведь у Берта Смолса, оставшегося в баре, не возникнет никакого повода интересоваться, как именно напарница проводит остаток ночи. Они оба расслабились на этой планете Голубых песков.
Впрочем, Лесли совершенно не отчаивалась. Она знала, на что идет, когда соглашалась помочь Берту уничтожить «Черную пантеру». Да, в данный момент она оказалась совершенно беспомощной, но рано или поздно ситуация изменится. Лесли оставалось только ждать подходящего момента и надеяться на сообразительность своего напарника.
Она услышала шелестящий, не привлекающий особого внимания звук мотора винтолета, а в следующий момент совсем близко прозвучал знакомый голос.
Поймали нашу птичку? — деловито поинтересовался Микки Роу, и Лесли почувствовала, как он поворачивает ее голову. — Отлично. Морды, правда, не видно, но эту сучку я узнаю даже без головы… Ха-ха, эй, Дубль-Эл, ты ведь меня слышишь?
Если он надеялся, что в ответ она хотя бы кивнет, то сильно заблуждался.
Лесли четко улавливала в его голосе торжествующие нотки. Так как Роу она слышала слишком хорошо, то предположила, что он сам и несет ее к винтолету.
— Ну что, тварь? — вещал Микки Роу, едва не поскуливая от удовольствия. — Допрыгалась? Тебе ведь всегда было больше всех надо… Теперь получишь! Так получишь, что мало не покажется. Мы не церемонимся с теми, кто сует нос в наши дела… После тебя никто из Десанта не станет проявлять излишнего усердия.
