У меня хватило времени поразмышлять о возвышенных материях, поскольку рейсовый автобус, следуя воскресным маршрутом по речному Житному острову, никуда не торопился. По обе стороны шоссе произрастали и колосились различные сорта жита. На карте Житный не слишком заметен, поскольку его окружает не море, а суша, окрашенная в атласе в монотонный светло-зеленый цвет, без бежевых возвышенных прожилок. Так обозначена территория, которую в Словакии называют Подунайская равнина, а в Венгрии – Кишальфёльд, Малая Венгерская низменность. Житный остров (получивший славянское имя в 1919 году) крупнейший на реках Европы?[43], площадью без малого две тысячи квадратных километров, но его жители вряд ли чувствуют себя островитянами. Свою малую родину они называют на венгерский манер Csallokoz. Общая история подразумевает разные национальные версии прошлого, и проще всего сказать, что в этих краях мадьяризация времен Австро-Венгрии во времена Чехословакии сменилась словакизацией. Из послевоенной Чехословакии венгров (в отличие от немцев) очень уж массово не выселяли, хотя намерения такие имелись и отчасти были претворены в жизнь. В первое послевоенное десятилетие страну – кто волей, кто неволей, по обвинениям в коллаборационизме, – покинули около двухсот тысяч венгров. Примерно полумиллионная сейчас венгерская община Словакии сокращается: одни формально или фактически превращаются в словаков, другие уезжают. На Житном острове, на каком языке его ни называй, становится понятно: столетие назад межгосударственную границу здесь проводили по реке, а не по линии этнического расселения.

Многие жители райцентра Комарно говорят по-словацки с певучим венгерским акцентом. К моему русскому акценту они относились сочувственно: так случилось, что в Комарно я оказался через несколько дней после того, как в июле 2011 года в Куйбышевском водохранилище затонул туристический дизель-электроход “Булгария”, унесший на волжское дно 122 человека. Теплоход построили еще в 1955 году на верфи Народного предприятия Slovenske lodenice Komarno. К катастрофе на Волге у жителей Комарно сформировалось вполне личное отношение. От таксистов, официантов, полицейского и других своих новых друзей я услышал разные версии трагедии; дальним родственникам или знакомым знакомых моих собеседников якобы уже звонили за советом из Кремля, спрашивали, как именно следует поднимать “Булгарию” на речную поверхность.

Главное сооружение в Комарно и лежащем от него через реку венгерском городе Комаром (сто лет назад это был район тогдашнего “общего” города Комарома Уйжонь) – австро-венгерская крепость, циклопическая система фортификаций, за стенами которой могла укрыться армия в двести с лишним тысяч человек. Цитадель с одиннадцатью бастионами на слиянии Дуная и Вага, две линии обороны, четыре форта (каждый сам величиной с настоящую крепость) строили и перестраивали в несколько очередей почти пятьсот лет. Окончательно грандиозный вид все это приобрело в 1870-е годы, а еще через столетие стало никому не нужным, потому что теперь крепости некому и не от кого защищать. Чтобы обойти по периметру объединенные шестикилометровой стеной Старую и Новую крепости (довольно заброшенного вида), мне потребовалось больше двух часов. Отдельные участки так и остались неисследованными: доступ к ним перекрыт огородами, гаражами и разными хозяйственными постройками. Промзона привольно раскинулась и на стрелке. Там, где, строго говоря, положено любоваться соединением вод широкого Дуная и широкого Вага, расположена база первичных материалов. Поэтических чувств этот пейзаж не вызывает, зато, по всем признакам, приречные луга – любимое место отдыха местной молодежи.

За темно-красной крепостной стеной можно укрыть население города, в пять раз более людного, чем Комарно, и, пожалуй, еще и разместить на оставшемся свободным пространстве несколько сухих доков завода Slovenske lodenice. Прилично отремонтирован и держит оборону только один шестой бастион, в котором, помимо народного ресторана, размещен “Римский лапидариум”, собрание камней и осколков камней, которые когда-то использовались при строительстве римского военного лагеря Бригетио на той стороне реки и его дозорного укрепления Каламантии – на этом. Пока надежды Словакии на финансовую помощь Европейского союза не сбылись: без дополнительного укрепления крепость ветшает, стены еще больше темнеют и зарастают травой.

Комаром. XVII век.

Турки так и не смогли взять Комаром. Эту крепость не решился штурмовать, опасаясь потерь, Наполеон, когда сюда от нашествия французов бежал в 1809 году из Вены император Франц II. Советская армия, пришедшая в Чехословакию в 1968-м, разместила в форте Моностор огромные арсеналы, но и она покинула Комарно, сдав свои казармы без боя. Часть крепости, говорят, сейчас находится в ведении словацких военных, но что-то я не приметил часовых у ворот и бойниц.

Похоже, главная слава комарновской крепости все-таки венгерская. В апреле и июле 1849 года в окрестностях этого города произошли целых три сражения австрийской императорской армии против сил венгерских революционеров. Третье сражение оказалось еще и самой кровавой битвой восстания против власти Габсбургов, с обеих сторон тогда погибли около двух с половиной тысяч человек. Венгры, занявшие крепость в сентябре 1848 года, оставили ее только через год, выговорив себе почетные условия капитуляции. Крепость Комаром в буквальном смысле слова оказалась последним оплотом восставших: когда под натиском австрийских и русских штыков пала крепость, умерла и революция. Гарнизоном, как и всей Северной армией венгров, командовал генерал Дьёрдь Клапка. Памятник этому венгерскому герою – с ружьем в руке, пушечным жерлом у ноги и попирающим знамя львом у пьедестала – стоит на центральной площади словацкого города Комарно. В контексте водных историй фигура Дьёрдя Клапки интересна тем, что, бежав после поражения революции в Великобританию, он познакомился там с торговцем Джеромом Клэпом. В честь этого венгерского друга своего отца получил второе имя Джером Клапка Джером, автор одного из лучших в мировой литературе, на мой вкус, художественных произведений о речном путешествии. Когда в 1889 году повесть “Трое в лодке, не считая собаки” вышла в свет, давно прощенный императором Францем Иосифом и вышедший в отставку Дьёрдь Клапка доживал свой век в Будапеште.