— Наверно, — ответил один из возчиков.

— И далеко направляетесь?

— Далеко или близко — это наше дело, — был ответ.

Трактирщик воздержался от замечаний.

— Зачем ты мучишь этого добряка, Фогель? — вмешался другой возчик, до того не открывавший рта. — У нас нет причин скрывать, что мы направляемся в Сентендре.

— Возможно, что мы и не скрываем, — грубо возразил Фогель, — но, я думаю, это не касается никого.

— Конечно, — согласился трактирщик, угодливый, как истый коммерсант. — Я расспрашивал просто по привычке… Господа желают кушать?

— Да, — ответил тот из двух ломовиков, который казался менее грубым. — Хлеба, сала, окорок, сосиски — все, что у тебя есть.

Повозка, очевидно, прошла длинный путь, так как голодные возчики усердно налегли на еду. Они устали и потому не засиделись за столом. Съев последний кусок, они отправились спать, один на соломе в конюшне, близ лошадей, другой под покрышкой повозки.

Был полдень, когда они появились снова. Они опять потребовали еды, и им подали обед, как и в первый раз, в большой зале трактира. Теперь они отдыхали и не торопились. За десертом последовали стаканы с водкой, которая исчезала в их грубых глотках, как вода.

После полудня несколько телег останавливалось возле трактира, и многочисленные пешеходы заходили выпить глоточек. Это были по большей части крестьяне, которые с котомкой за спиной и с посохом в руке возвращались в Грон. Почти все они были завсегдатаи, и трактирщику приходилось только радоваться, что у него столь необходимая в его профессии крепкая голова, так как он выпивал почти со всеми клиентами. Это называлось делать коммерцию. Разговаривая, выпивали, а за разговором пересыхали глотки, и это требовало новых возлияний.

Как раз в этот день для разговоров хватало пищи. Совершенное ночью преступление занимало все умы, Новость была принесена первыми прохожими, и каждый добавлял какую-нибудь неизвестную еще подробность или выражал личное мнение.

Так трактирщик постепенно узнал, что великолепная вилла графа Хагенау, расположенная в пятистах метрах от Дуная, была ограблена и что сторожа Христиана серьезно ранили; что преступление, без сомнения, дело неуловимой банды преступников, которым приписывались все нераскрытые злодейства, и что бандитов ищет бригада, недавно созданная для надзора за рекой.

Два возчика не вмешивались в крикливые разговоры и рассуждения о событии. Они молчаливо оставались в сторонке, но, по-видимому, немало были заинтересованы тем, что волновало всех.

Однако шум понемногу утих, и к половине седьмого вечера они снова остались одни в большой зале, откуда только что удалился последний посетитель. Один из них позвал трактирщика, который старательно полоскал стаканы за стойкой. Тот немедленно подбежал.

— Что угодно господам? — спросил он.

— Ужинать, — отвечал возчик.

— А потом, конечно, спать? — спросил трактирщик.

— Нет, хозяин, — ответил тот из ломовиков, который казался более общительным. — Мы рассчитываем отправиться к ночи.

— К ночи?.. — удивился трактирщик.

— Конечно, чтобы к рассвету быть на месте назначения.

— В Сентендре?

— Или в Гроне. Это будет зависеть от обстоятельств. Мы ожидаем приятеля, который принесет нам нужные сведения. Он скажет, где выгоднее сбыть товар.

Трактирщик вышел из комнаты, чтобы приготовить кушанья.

— Ты слышал, Кайзерлик? — тихо сказал младший возчик, наклоняясь к компаньону.

— Да.

— Дело открыто.

— Но ты же не рассчитывал, я полагаю, что оно останется в тайне?

— И полиция повела кампанию.

— Пусть себе ведет.

— Под начальством Драгоша, как утверждают.

— Это другое дело, Фогель. По-моему, те, которые боятся только Драгоша, могут спать спокойно.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что я сказал, Фогель.

— Значит, Драгош будет…

— Что?

— Устранен?

— Завтра увидишь. А пока молчок! — кончил возчик, увидев входящего трактирщика.

Тот, кого ждали ломовики, появился только с наступлением ночи. Между тремя сообщниками состоялся быстрый разговор.

— Уверяют, что полиция на следу, — тихо сказал Кайзерлик.

— Она ищет, но не найдет.

— А Драгош?

— Захвачен.

— Кто сделал дело?

— Титча.

— Тогда все хорошо… А нам что делать?

— Немедленно запрягать.

— Чтобы отправиться…

— В Сентендре. Но за полкилометра отсюда повернете назад. Трактир уже закроется, вы проедете незаметно и направитесь на север. Когда вас будут считать в той стороне, вы окажетесь в противоположной.

— Где шаланда?

— В бухте у Пилиша.

— Встреча там?

— Нет, поближе, на поляне, слева от дороги. Ты ее знаешь?

— Да.

— Полтора десятка наших будут там. Вы их встретите.

— А ты?

— Я вернусь за остальными, которых оставил сторожить. Приведу их с собой.

— Тогда в путь, — согласились возчики. Пять минут спустя телега двинулась. Хозяин, полуоткрыв створку ворот, вежливо поклонился клиентам.

— Итак, решено, вы в Грон? — спросил он.

— Нет, — ответили возчики, — в Сентендре, приятель.

— Счастливого пути, ребята!

— Спасибо, друг!

Повозка покатилась направо, к западу, по дороге в Сентендре. Когда она скрылась в темноте, субъект, которого ждали весь день Кайзерлик и Фогель, в свою очередь удалился в противоположном направлении по дороге в Грон.

Трактирщик ничего не заметил. Не занимаясь проезжими, которых, вероятно, никогда больше не увидит, он спешил закрыть дом и улечься на покой.

Телега, которую не спеша везли лошади, через полкилометра повернула, следуя приказу, и направилась назад по только что пройденному пути.

Когда она снова оказалась против гостиницы, все было уже, в самом деле, закрыто, и телега могла миновать это место без всяких происшествий, но собака, уснувшая посреди дороги, сорвалась с места с таким громким лаем, что испуганная пристяжная рванулась к обочине дороги. Возчики быстро направили лошадь куда следует, и телега исчезла в темноте.

Было около половины одиннадцатого, когда, оставив наезженную дорогу, телега проникла в лесок, темная масса которого поднималась налево. Она вскоре остановилась.

— Кто идет? — спросил голос из потемок.

— Кайзерлик и Фогель, — отозвались возчики.

— Проезжайте, — ответил голос.

Миновав первые ряды деревьев, телега въехала на поляну, где спали десятка полтора людей, растянувшись на мху.

— Атаман здесь? — спросил Кайзерлик.

— Нет еще.

— Он нам приказал тут ждать.

Ожидание было недолгим. Через какие-нибудь полчаса атаман, тот самый субъект, которого так долго ждали в трактире, появился в свою очередь с дюжиной сообщников, так что численность членов шайки превысила два с половиной десятка.

— Все здесь? — спросил он.

— Да, — ответил Кайзерлик, который, казалось, пользовался в банде некоторой властью.

— А Титча?

— Я здесь, — послышался звучный голос.

— Ну? — с беспокойством спросил атаман.

— Полный успех. Птичка в клетке, на борту шаланды.

— В таком случае отправляемся да побыстрее, — приказал атаман. — Шесть человек на разведку, остальные позади, повозка в середине. До Дуная не более пятисот метров, и перегрузку сделаем одним махом. Тогда Фогель уведет телегу, и все местные спокойно возвратятся к себе. Прочие сядут на шаланду.

Едва лишь начали выполнять приказ, как один из людей, оставленных настороже близ дороги, прибежал во всю прыть.

— Тревога! — тихо сказал он.

— Что там такое? — спросил главарь банды.

— Слушайте!..

Все навострили уши. С дороги послышался шум идущих людей. К этому шуму примешался звук голосов. Расстояние не превышало сотни туазов.[18]

— Оставаться на поляне, — приказал атаман. — Эти люди пройдут, не заметив нас.

Конечно, их не увидят в полной тьме, но дело могло стать более серьезным: если, на их несчастье, по дороге шел взвод полиции, то он направится к реке. Может быть, судно даже найдут, однако все предосторожности были приняты. Пусть агенты полиции переворошат его сверху донизу, они не обнаружат ничего подозрительного. Но если полиция не подозревает о присутствии шаланды, она, возможно, останется в засаде в окрестностях, а в этом случае было бы неблагоразумно отправить повозку.