Лагерем стали, проехав километров пятнадцать по руслу речки вверх по течению. Речная долина здесь шириной 150–200 м, завалена галечником и валунами, среди которых прихотливо извивается самое русло реки, сейчас, конечно, промерзшее до дна. Галечные отмели во многих местах уже вытаяли и оголились.
К утру вновь ударила сильнейшая пурга. Несмотря на то, что лагерь разбит в глубоком, узком ущельи за поворотом речки и защищен со всех сторон крутыми склонами бортов, полотно туго натянутой укрепленной палатки гудит и вибрирует, как шаманский бубен. Что же творится на поверхности террасы? Там скорость ветра доходит сейчас, вероятно, до тридцати и более метров в секунду.
К вечеру несколько утихло, чем я и воспользовался для геологического изучения местности. Дно древней широкой долины сложено ледниковыми валунными суглинками, мощность которых местами доходит до 40 м, подтверждая этим ее происхождение. Коренные породы представлены теми же свитами, что и по ручью у базы Серпа и Молота, то есть буро-красными и зелеными мергелями и песчаниками с прослоями гипса. Кроме того гипсы образуют и более крупные штокообразные залежи до 15 м мощностью на выходе. Залегание овит спокойное, слабо волнистое, но перетертый, как бы сахаровидный облик гипсов свидетельствует, что спокойствие это только кажущееся. На самом же деле район послужил в древние геологические времена ареной мощных горообразовательных процессов, что воочию и проявляется несколько восточнее отсюда за перевалом.
6 июня утром, несмотря на продолжающуюся, но впрочем значительно ослабевшую пургу, двинулись в путь дальше. Ущелье постепенно становится менее глубоким, расширяется, и километров через двенадцать мы выезжаем на поверхность древней ледниковой долины, тальвег которой речка здесь не успела пока прорезать, так как процессы размыва вследствие современного отступания уровня моря сюда еще не успели достичь.
Погода отвратительная. То-и-дело налетают шквалы с мокрым хлопьевидным снегом. Видимость скверная, а нам как раз нужно проезжать через перевал, где очень трудно ориентироваться. Между тем путь лежит в верховья речки, текущей уже в фиорд Матусевича. Она образует очень глубокое ущелье, также врезанное в дно древней ледниковой долины, и совершенно неприметна среди ровной снежной поверхности. Если мы ошибемся и пропустим ее верховье, то спуститься в каньон будет уже невозможно и придется возвращаться обратно. Кроме того в пургу есть риск свалиться в ущелье с неприметного обрыва, замаскированного снежными надувами. Волей-неволей приходится поэтому стоять и ждать, хотя время движется неумолимо, все ближе и ближе к началу ростепели.
Разбили палатку, но саней не развязываем и собак не отпрягаем, чтобы двинуться дальше при первой возможности. Тепло, на южном скате палатки, несмотря на то, что солнце скрыто облаками, тает снег, и мокрые струйки сбегают по полотну вниз. Все это внушает нам серьезную тревогу. Тепло может притти даже скорее, чем мы предполагаем, и захватить в дороге Журавлева.
Пурга стала чуть-чуть слабее, и мы немедленно тронулись дальше, хотя видимость очень плохая.
Пройдя еще километров пятнадцать, нашли, после некоторых поисков, верховья нужной нам речки и около нее стали лагерем.
Водораздел, где находимся, расположен на высоте 239 м над уровнем моря, согласно барометрическому определению. Рельеф очень мягкий с округленными, плавного очертания возвышенностями.
Долина речки Матусевича уже в 1–2 км от начала превращается в ущелье, настолько узкое, что ехать по нему совершенно невозможно, тем более, что оно в значительной степени забито рыхлым снегом, а сверху по бортам нависают солидные снежные карнизы, грозящие обрушиться. Поэтому пришлось искать более спокойное боковое ответвление, которым и вышли на главное русло километрах в восьми от начала речки. Здесь тальвег имеет метров сто ширины и врезан метров на сто ниже окружающей водораздельной равнины. Борта образуют отвесные скалистые обрывы до 40–50 м высотою, представляя непрерывный геологический естественный разрез, настолько интересный, что оказалось совершенно необходимым сделать остановку для пешего изучения не пройденного верхнего участка.
Разбили палатку, но собак не отпрягали, так как поедем дальше сразу же после окончания осмотра.
Сейчас, в полуденные часы, под защитой склонов солнце пригревает уже сильно. На южной стороне снег тает, журчат ручьи, а кое-где уже появились лужи талой воды. Еще день-два и на речке выступит вода, а снег, в долине стает, обнажив камни так, что движение на санях окажется невозможным. Мы, кажется, попали сюда во-время. Нужно спешить, времени остается в обрез, чтобы успеть проскочить на восточную сторону.
В противоположность спокойному залеганию свит, наблюдавшемуся ранее, здесь породы дислоцированы чрезвычайно сильно. Известняки, мергеля и доломиты с прослоями гипсов собраны в чрезвычайно сложные, прихотливо изогнутые, опрокинутые складки, великолепно наблюдаемые в береговых склонах. Во всех породах наблюдается раздробление вплоть до перетертости в порошок, так что местами получается беспорядочное месиво из обломочного материала, в котором ни отдельных пластов, ни их слоистости различить уже невозможно. Мощность перетертой раздробленной зоны — тектонической брекчии превышает местами 30 метров. Вверх по речке, благодаря тому, что общее падение свит идет здесь на запад, можно проследить, как постепенно складчатость затухает и мы незаметно переходим в область слабо складчатых пестроцветных толщ западного берега земли.
Русло речки в верховьях образует узкую щель, по которой с трудом можно пробраться даже пешком, так как оно сплошь завалено гигантскими валунами. Продольный профиль образует уступы и водопады, теперь еще, впрочем, замерзшие, а сверху склонов на высоте 30–40 м над головою висят огромные снежные надувы, грозящие обвалом.
Около полуночи, закончив осмотр, тронулись немедленно дальше. Километрах в двух справа в нашу речку падает довольно значительный приток. Среди вынесенного обломочного галечно-валунного материала в русле этого притока найдены довольно крупные куски красного железняка. Недостаток времени, однако, не позволил отправиться на поиски самого месторождения. Берега сложены круто, местами вертикально поставленными пластами вишневокрасных мергелей с прослоями зеленых, что придает всему ущелью весьма оригинальный колоритный характер.
Долина речки, по которой едем, постепенно расширяется, но затем вдруг, километрах в шести отсюда, снова превращается в узкий мрачный гигантский коридор, пробитый в толще плотных массивно-слоистых известняков. Их твердость, значительное сопротивление размыву и выветриванию обусловили такой узкий характер ущелья. Известняки поставлены на голову и содержат остатки фауны кораллов, морских лилий и брахиопод, по которым можно установить силурийский возраст толщи.
У начала ущелья зимние пурги надули огромную застругу, перед которой, как перед плотиной, скопилось уже довольно много воды, набежавшей за день из речки сверху. Через нее пришлось перебираться вброд. Процесс таяния снега идет необычайно интенсивно, прямо на глазах.
Проехав ущелье, через несколько километров выезжаем в озеровидное расширение долины, шириною километра в два, являющееся началом фиорда Матусевича. Лагерем стали на одном из островков, уже почти свободном от снега, так что палатку поставили на сухую землю. И собаки и люди были очень утомлены, так как находились в работе непрерывно более полутора суток, поэтому, наскоро поев, все немедленно повалились спать мертвым сном.
Встали уже вечером. За день кругом произошли разительные перемены. Снег на островке, где стоим, совершенно исчез, так что сани очутились на земле, на льду озера появилась вода отчасти за счет местного таяния, а отчасти набежавшая из речки. Сегодня там, пожалуй, уже не проехать, так что мы успели проскочить во-время. Кругом летают чайки, слышно пение пуночек и гук полярной совы. Началась весна.
Ночью тронулись в путь дальше вдоль южного берега фиорда. Ширина его здесь не более 3 км, береговые склоны высотою 250–300 м, сложенные толщей мергелей и известняков, имеют плавные, сглаженные ледником очертания.
