Заканчиваю обработку материалов. Геология уже вся приведена в порядок. Образцы завернуты в бумагу и уложены в чемоданы. Пункты вычислены. Сейчас занят составлением карт, надеюсь, что к приходу судов успею их закончить, и мы сможем продемонстрировать результаты наших двухлетних трудов.

Ушаков с Журавлевым поехали на шлюпке на охоту на восточную сторону острова Среднего, где между ним и Северной Землей имеются ломаные льды. Мы видели прошлый раз с вершины острова Среднего, что там лежит много зайцев и нерп и, стало быть, промысел должен быть хорошим. Пловучих льдов нынешний год мало, а ластоногие нуждаются в периодическом отдыхе и потому, естественно, должны там скопиться в порядочном количестве.

Я остался заканчивать карты.

Наши охотники вернулись через три дня и привезли целую шлюпку — более тонны — мяса. Убили четырех зайцев и двух медведей. Все на пловучих льдах. Да еще двух зайцев на воде, но последних не успели загарпунить, и они утонули. В общем нашим преемникам, считая и лежащее у охотничьей избушки на Голомянном, останется в наследство не менее двух тонн мяса. Это на первое время, пока они не осмотрятся и не ориентируются в обстановке, более чем достаточно.

Путники рассказали много интересного. Они проехали вдоль острова Среднего на юг и проливом между ним и полуостровом Парижской Коммуны вышли к Северной Земле. Льды и здесь оказались всюду взломанные, крупнобитые с широкими разводьями. На льдинах по своему обычаю у самого края, чтобы свалиться при малейшей опасности в воду, лежали, греясь на солнышке, нерпы и зайцы. Поставив мотор на самый тихий ход, с прикрытым глушителем, охотники подъезжали к зайцам вплотную. Те, видя белую шлюпку с темными неподвижными фигурами сидящих в ней людей, принимали ее за грязную льдину и только таращили глаза, прислушиваясь к непонятному рокочущему шуму приглушенного мотора. На льду в поисках добычи бродили и медведи. Последнего убили у шлюпки, к которой он подошел сам на зов Журавлева. Дело было так. Охотники, набив достаточно мяса, стали уже собираться в обратный путь, как вдруг заметили идущего невдалеке по льдине медведя. Шутки ради Сергей начал кричать: «Эй, эй, приятель, иди сюда!»— и, к их изумлению, зверь повернул и пошел к шлюпке. Пока они сидели на банке и курили трубки, он неукоснительно подвигался к ним, по-видимому чем-то крайне заинтересовавшись. По временам зверь останавливался, чтобы присмотреться, а главное — принюхаться, но ветер был неудобный, как раз от него, так что ничего подозрительного учуять он не мог, зрением же медведи похвастать не могут. В минуты медвежьей нерешительности Журавлев покрикивал: «Ну что же ты, иди, иди!». Дело кончилось тем, что мишка подошел метров на сто и, конечно, был застрелен, хотя в результате шлюпка оказалась до-нельзя перегруженной.

Август. На море чисто, даже отдельных льдинок не видно. Трудно поверить, что еще месяца два назад все было сплошь заковано в ледяную броню.

Начинаем постепенно собирать имущество. Выбрав ясный солнечный день, свернули и затюковали в кипы по пять штук медвежьи шкуры. Набралось всего 74 штуки. Себе выбрали по ларе, какие кому приглянулись. Я взял медведя, убитого мною зимою у магнитного домика по сигнализации, и еще одного.

Карты в карандаше закончил, сейчас тороплюсь вытянуть в туши, и тогда все будет сделано. Пароходы могут приходить.

Сегодня с Новой Земли из Маточкина Шара получена информационная телеграмма О. Ю. Шмидта. «Сибиряков», идущий сквозным северо-восточным проходом, вышел из Архангельска 28 июля и 1 августа прошел Матшар. На Диксоне, где будет пополняться углем, рассчитывает быть 6-го, и этот расчет более или менее точен, так как, по сведениям воздушной разведки, в Карском море льды очень слабые.

«Русанов», который нас будет снимать, вышел 30-го. На нем судовым врачом едет моя жена. Едет также и жена Георгия Алексеевича.

Туман, пасмурно, ветер преимущественно северный и северо-восточный. Появились белухи. Сегодня довольно крупное стадо прошло мимо нашего мыса. Несмотря на то, что мяса более чем достаточно, Журавлев не смог удержать охотничьего пыла, стрелял и убил двух. Однако достать их не удалось. Пока спускали шлюпку, туши уже унесло ветром в море, где из-за тумана мы их найти не смогли, хотя колесили кругом часа два-три.

6-го «Сибиряков» и «Русанов» пришли на Диксон, но иностранного угольщика с углем для них пока еще нет, вероятно прибудет в ближайшие дни.

10-го он, наконец, прибыл, а 11-го в 20 часов оба ледокола вышли сюда. Так как льдов почти нет, или они всюду очень слабые и разреженные, то суда пойдут без задержки. Прибытия их к нам нужно ждать 14—15-го, не позднее.

Пора собирать имущество. Впрочем у нас его не очень много. Коллекции уже уложены. Остались лишь личные вещи да научные приборы и инструменты, которые взяты во временное пользование у разных учреждений.

Пользуясь отсутствием льда и спокойной погодой, произвели промеры глубин в проливе около нашей базы. Оказывается, сюда морские суда могут заходить совершенно свободно. Например, против магнитного домика всего в расстоянии 50 м от берега глубина достигает 15 метров. Грунт — глина. Таким образом здесь судно может спокойно стоять и выгружаться, защищенное от всех ветров, между тем как там, где стоял два года тому назад «Г. Седов», это возможно лишь в штилевые погоды или при ветрах северных румбов.

Сегодня 12-е. Пароходы идут полным ходом. Льда ими пока нигде не встречено. Вот тебе и Карское море, и Арктика! Вечером имели с судами радиотелефонную связь. Ходу им осталось всего 195 миль. Завтра можно ждать их появления в нашей «гавани».

Вещи у всех уложены, карты у меня готовы, и мы чувствуем себя в некотором роде уже гостями.

Сегодня мне еще пришлось взять на себя тяжелую миссию — перестрелять всех наших инвалидов. Особенно жаль было Ощкуя. Есть он самостоятельно уже давно не может.

В последних маршрутах весною этого года мы его кормили болтушкой, для чего в банке таяли собачий пеммикан, разбавляя его водой до консистенции сметаны, а он этот корм суслил сквозь небольшую щель пасти, которую ему еле удается раскрывать. Собака так к этому корму привыкла, что, когда начинали в первую очередь кормить собак, она не обращала на это никакого внимания. И только потом подходила к входу в палатке и умильно ждала своей порции.

Здесь дома ее тоже кормили специально или пеммикановой болтушкой, или мелко нарезанными кусочками мяса.

Конечно, если бы мы остались и еще на зиму, то, помня его усердную работу, продолжали бы кормить и заботиться об Ошкуе. Но едва ли это будет делать следующая смена, для которой «Ошкуй» лишь пустой звук. Они постепенно забудут его кормить, и бедная собака окажется обреченной на медленную голодную смерть. Отвел я Ошкуя к обрыву и оказал ему последнюю услугу, а море похоронило его труп.

Ночью 13-го «Сибиряков» из-за тумана стал на якорь примерно в 30 милях от нас, не вполне уверенный в своем местонахождении. Пользуясь нашим радиопеленгаторным приемником Телефункен и составленной картой, мы определили их нахождение, сообщив по радио координаты стоянки судна и румб, по которому лежит станция. Судно снялось с якоря, и вскоре в расходящемся тумане показались его неясные абрисы милях в трех.

В ожидании, мы еще накануне все тщательно побрились, подстригли друг друга и вынули свои лучшие городские «праздничные» костюмы, считая бороды, грязные, засаленные костюмы и длинные нечесаные волосы признаком дурного тона тех квази-полярников, которые щеголяют и гордятся этим как неоспоримым доказательством их арктического стажа.

Шлюпка у нас уже была наготове. Завидев судно, мы немедленно завели мотор и выехали навстречу пароходу, сойдясь с ним еще в море, вдали от берега. Через несколько минут мы находились уже на борту, приветствуя всех и пожимая руки направо и налево. Большинство — старые знакомые. Тут и начальник О. Ю. Шмидт и его зам.