Был первый день вербовки на этой планете, и у снятого мной в аренду бюро очередь растянулась на сотни футов. Я видел, слышал и обонял ее, идя сюда из отеля.

Трое моих людей, Очинлек, Стеббинс и Ладлоу, шли впереди, прикрывая меня, как щитом. Вглядываясь в просветы между ними, я оценивал улов. Экзоты были представлены всех размеров и форм, всех цветов и структур, и каждый мечтал о контакте с Корриганом. В Галактике полным-полно диковинных созданий, но едва ли найдется хоть один вид, способный противиться соблазну выставить себя на показ.

— Запускай их по одному, — велел я Стеббинсу. Я прошмыгнул в бюро, сел за стол и приготовился к приему претендентов.

Планета называлась Мак-Тэвиш-4 (если пользоваться официальным каталогом) или Хрин (если пользоваться местным названием). Про себя я думал о ней как о Мак-Тэвише-4, а публично именовал Хрином. Я за то, чтобы ладить с туземцами.

Напротив моего окна торчал большой, объемный, яркий транспарант: «ТРЕБУЮТСЯ ВНЕЗЕМНЫЕ!» Мы еще за месяц до прибытия сюда подняли рекламную шумиху, наводняя Мак-Тэвиш-4 такой, к примеру, чепуховиной:

«Хотите посетить Землю — самый изысканный и восхитительный мир в Галактике? Хотите иметь хороший заработок, короткий рабочий день, удовольствие от волнующего шоу на романтической Терре? Если вы инопланетянин, у вас есть надежда попасть в Институт морфологии Корригана. Нужны только нормальные экзоты. С третьего по пятый день десятого месяца Дж.Ф.Корриган лично будет проводить отбор. Впредь до 2937 года он не посетит Каледонию Кластер, так что не зевайте! Спешите! Вам может открыться богатая и чудесная жизнь!»

Подобная трескотня, переведенная на полтысячи языков, приносит свои плоды. И корригановский институт имеет огромный успех у публики. А как же иначе? Он ведь единственное достойное место, где земляне могут поглазеть на других обитателей Вселенной.

Раздался звонок. Очинлек почтительно доложил:

— Первый претендент готов к приему, сэр.

— Пусть он, она или оно войдет.

Дверь отворилась, и я увидел робкого экзота на веретенообразных ножках с двойными коленками. Это было кругленькое желто-зеленое создание величиной с баскетбольный мяч. Пять рук с двойными локтевыми суставами равномерно распределялись вокруг всего его туловища. Один глаз без век был на темечке, а пять — с веками — по одному на каждой руке. Портрет этот дополнял большой, широко раскрытый беззубый рот.

— Вы мистер Корриган? — раздался неожиданно зычный бас.

— Да. — Я потянулся за бланком анкеты. — Прежде всего мне необходимо получить некоторую информацию о…

— Я с Регула-2, — солидно прогудел он, прежде чем я успел достать бланк. — Мне не нужен специальный уход, и я не разыскиваюсь за нарушение закона какой-либо планеты.

— Ваше имя?

— Лоуренс Р.Фицджералд.

Я кашлянул, стараясь скрыть изумление.

— Вы не могли бы повторить?

— Охотно. Лоуренс Р.Фицджералд. «Р» — это от Раймонда.

— Но ведь при рождении вас не могли так назвать.

Существо, не сходя с места, сделало полный оборот вокруг своей оси: на его планете это эквивалентно улыбке смущения.

— Моего прежнего имени больше не существует. Отныне и навсегда я Лоуренс Р.Фицджералд. Я, понимаете ли, террафил.

Он, можно сказать, был уже принят. Остались только некоторые формальности.

— Вам понятны наши условия, мистер Фицджералд?

— Я буду экспонирован в вашем институте. Вы оплачиваете мои услуги, транспортировку и прочее. Продолжительность ежедневной экспозиции не больше одной трети звездных суток.

— А оклад… э-э… 50 галактических долларов в неделю.

Сферическое создание восторженно захлопало руками — тремя с одной стороны и двумя — с другой.

— Чудесно! Наконец я увижу Землю! Я принимаю условия!

Я вызвал Ладлоу и условным сигналом сообщил ему, что экзот согласен на половинную плату, и Ладлоу увел его подписывать контракт.

Я усмехнулся, довольный собой. Нам требовался зеленый уроженец Регула; имевшийся у нас представитель этой планеты уволился четыре года назад. Но то, что он был нужен нам, вовсе не значило, что мы должны переплачивать ему. Такой поклонник Терры, который даже переименовал себя на земной лад, пошел бы к нам и даром, а то еще и сам заплатил бы за возможность попасть на Землю. Совесть не позволяет мне по-настоящему эксплуатировать экзотов, но и привычки швыряться деньгами у меня нет.

Следующим претендентом был тучный урсиноид с Альдебарана-9. У нас таких урсиноидов было вдоволь, мы были обеспечены ими на несколько десятилетий вперед, так что я в две минуты от него отделался. За ним последовал пухлый синекожий гуманоид с планеты Донована, весивший пятьсот фунтов при росте четыре фута. Парочка таких созданий у нас уже была, но публике эти веселые толстяки по нраву. Я отфутболил его Очинлеку для контракта по умеренной ставке.

Затем явился потрепанный паук с Сириуса, искавший не столько работу, сколько милостыню. Чего у нас действительно перебор — это таких вот серебристых пауков. Я спровадил его за полминуты, не дав ему ни гроша. Не терплю попрошаек.

Поток претендентов не оскудевал. Хрин расположен в самом центре Каледонии Кластер, на перекрестке межзвездных дорог. И мы не напрасно рассчитывали на обильный урожай.

Изоляционизм, утвердившийся с конца XXIX века, помог мне после нескольких лет стажировки на карнавалах в системе Бетельгейзе стать преуспевающим владельцем Института Корригана. В 2903 году Всемирный конгресс объявил Терру заповедником, недоступным для внеземных существ.

Раньше каждый мог посетить Землю. Но с тех пор, как ворота захлопнулись, инопланетянин, чтобы попасть туда, должен был сделаться экспонатом научной коллекции — попросту говоря, зверинца.

Зверинец — вот что на самом деле представляет собой Институт морфологии Корригана. Но мы не отлавливаем экзотов; мы зазываем их, и они летят к нам тучами. Каждому хочется хоть разок повидать Землю, а это для них единственный путь.

Коллекция у нас не очень большая. Перед этой экспедицией мы имели 690 экзотов, представляющих 298 внеземных высокоразвитых форм жизни. Моя цель