Это и привлекло ученых. Они решили вырастить гибрид каменного и углеродного полимеров: в ячеи кремниевой сети врастили куски обычных полимеров. И получилось чудо: новые полимеры — их называют кремнийорганическими — унаследовали от камня стойкость к огню, морозу и кислороду, а от органических предков — гибкость, эластичность, упругость.

С такими способностями можно браться почти за любое трудное дело: защищать металлы от воды и ржавчины, надежно изолировать провода при жаре в 300–500 градусов, выступать в качестве термостойких смазок, лаков, покрытий… Вот почему кремнийорганические соединения все чаще приходят на заводы и даже отправляются в космические полеты.

Я смог рассказать об особенностях, характере, способностях лишь некоторых полимеров. А их сегодня множество. В пробирках рождаются новые, еще неизвестные никому гиганты микромира. Им давно потеряли счет. Сколько сейчас существует полимеров на свете, уже не знает никто. Но каждые десять минут появляется на свет новый полимер. За сутки их рождается 150, за год — 50 тысяч! Их воспитывают, обучают, и они идут на службу человеку. И не только туда, где без них никак не обойтись. Приобретая свойства старых материалов, они все решительнее занимают их место.

Зачем химики создают эту рать? Зачем посылают они свое полимерное войско, в наступление на наши привычные материалы — медь, свинец, платину, шелк, шерсть? Для чего, например, выпускать искусственное шелковое волокно, если тутовый шелкопряд дает отличный натуральный шелк? Чем пришлись не по вкусу нашим инженерам золото и платина, которые выдерживают действие почти любых едких веществ?

Ответ на все эти вопросы дает все та же арифметика. Полимеры стоят намного дешевле и меди, и свинца, и шерсти, не говоря уже о золоте или платине. И это — главное. Вот, скажем, из древесины, пропитанной полимерами и спрессованной, делают подшипники. Этот материал стоит в 20 раз дешевле, чем баббит, и в 10 раз дешевле бронзы (подшипники обычно изготовляют из этих сплавов). А работают «деревянно-полимерные» подшипники не хуже металлических. Во столько же раз дешевле обувь из искусственной и синтетической кожи по сравнению с натуральной. (Кстати сказать, из дешевой кожи, выращенной не в течение многих месяцев на теле животных, а в течение нескольких часов и даже минут в чреве машин, можно шить что угодно — ведь полимеры, из которых она изготовляется, способны передать ей любые из своих бесконечно разнообразных свойств: жесткость и эластичность, монолитность и многослойность, пористость и водонепроницаемость, огнестойкость и неизнашиваемость). Или взять волокно нитрон, о котором мы уже говорили. Тонна этой «химической шерсти» стоит 800 рублей. А шерсть, которую дают нам овцы, обходится в 3000 рублей за тонну.

«Царская водка», ядовитая смесь азотной и соляной кислот, без следа растворяет золото. До недавнего времени только платина выдерживала натиск этой агрессивной жидкости. А сейчас появился полимер фторопласт, прозванный за выносливость веществом с алмазным сердцем и шкурой носорога. Так вот этот скромный, незаметный родственник полиэтилена (его другое название: тетрафторэтилен) оказался не по зубам ни кипящим щелочам, ни «царской водке», ни плавиковой кислоте, разъедающей стекло. А стоит он настолько дешево в сравнении с драгоценной платиной, что из него формуют большие трубы для химических заводов.

Но не только в низкой стоимости сила полимеров. Они гораздо лучше металлов поддаются обработке. Значит, детали из них можно изготовлять гораздо быстрее, не нужны мощные фрезерные или токарные станки.

Одним словом, полимеры несут нам изобилие, делают нашу жизнь богатой, интересной, красивой. Пусть их добрая рать еще шире, еще стремительнее разворачивает наступление!

Открытие, которого никто не заметил. — Сэр Макинтош. — Как жарят галоши? — Слезы гевеи и пот рабов. — Резиновые ноги цивилизации. — Шина из спирта. — Сын природы против синтетической рати. — Кондитеры мечтают о хлебе. — Гевея-одуванчик. — Как стать богатырем. — Надо шлифовать молекулы. — Младенец убивает взглядом.

Что открыла экспедиция Колумба?

Если бы сейчас задать этот вопрос самому Колумбу, он, наверное, как и все мы, ответил бы одним словом:

— Америку.

Так уж мы привыкли издавна связывать имя великого мореплавателя с новым континентом, что о других заслугах Колумба перед человечеством совсем забыли. А ведь открытия его экспедиции отнюдь не ограничиваются Америкой. И по значению своему эти забытые открытия, как мы можем теперь судить, достойны того, чтобы люди о них помнили.

Вот, например, резиновый мяч. Первыми европейцами, которым он попал в руки, были именно спутники Колумба. Когда испанцы высадились на остров Гаити, то застали местных жителей — туземцев — за странным занятием. Они с большой серьезностью и сосредоточенностью бросали на твердую площадку какие-то коричневые шары. Эти шары, будто живые, подскакивали, туземцы их ловили, бросали снова, опять ловили…

Сейчас, конечно, игра гаитян в мяч нас вряд ли бы изумила. Может быть, мы только усмехнулись бы, что детской забавой увлекаются люди почтенного возраста. Но храбрые моряки Колумба, встречавшие во время своих путешествий столько неожиданного, все же были удивлены: таких прыгающих шаров они не видали никогда в жизни.

Передавая из рук в руки коричневый шар, матросы мяли его, нюхали, даже незаметно пробовали на зуб. Но ничего понять не могли.

— Что это? Откуда?

Туземцы рассказали, что вещество, из которого сделаны мячи, имеет чудесные свойства и что добывают его из сока особого дерева.

Этим туманным ответом моряки вполне удовлетворились. Если б, сжимая корявыми пальцами упругие шары, они могли догадаться, какая драгоценность попала им в руки, если б они могли предвидеть, что без этого коричневого вещества жизнь их потомков будет немыслимой, — если б они все это знали, они, несомненно, устроили бы самые пышные торжества по поводу сделанного открытия.

Правда, они увезли с собой несколько диковинных мячей. И дома, в Испании, рассказали об этом дорожном происшествии. Так Европа впервые узнала о каучуке. Образцы чудесного вещества попали в музеи и долго хранились там как большая редкость.

Но время шло. О находке на Гаити почти совсем забыли. И когда (уже в XVIII веке) член французской экспедиции в Южную Америку геодезист Кондамин попал в Бразилию, ему пришлось во второй раз открывать каучук. Он разузнал, что в девственных тропических лесах растет красивое стройное дерево гевея. Когда надрезают кору этого дерева, из раны выступает белый как молоко сок. Текут белые капли по стволу, словно слезы. Если под капли подставить чашечку, в ней соберется несколько ложек сока гевеи. Чтобы набрать полведра, надо поранить, заставить плакать 800 деревьев-красавиц…

Сок гевеи туземцы используют по-разному. Можно пропитывать им ткани — и тогда они не будут пропускать воду. Можно делать мягкие, эластичные бутылочки. Для этого из глины лепят форму в виде груши. Мажут ее «молоком» гевеи, а затем коптят в теплом дыму костра, пока сок не высохнет и не превратится в тоненькую каучуковую пленку. Снова мажут, снова коптят. И так до тех пор, пока груша не покроется слоем желто-коричневого каучука нужной толщины. Теперь нужно лишь размять глиняную форму в воде и вымыть готовую бутылочку.

А если сделать деревянную ногу, макать ее в сок и затем коптить, то в конце концов получится резиновая обувь — галоша или даже сапог.

Описания Кондамина пробудили интерес к каучуку. Из Бразилии стали все чаще привозить в Европу каучуковые бутылочки. Здесь их разрезали на полосы, пластинки и продавали. Из этих пластин каждый мог вылепить то, что ему нужно: мячик, гибкую трубку, прокладку. А английский фабрикант, по фамилии Макинтош, придумал способ растворять каучуковые пластины и покрывать такими растворами ткань. Непромокаемые пальто из этой ткани с тех пор называются макинтошами.