Твоей любви. Ты лгал мне, вероломный!

Красней, стыдись, что ты меня заставил

Надеть мужской костюм, хотя едва ли

Постыдна маскировка для любви,

И скромность утверждает, что мужчине

Постыднее от слова отступиться,

Чем девушке — мужчиной нарядиться.

От слова отступиться? Ты права!

Но ведь мужчина стал бы совершенством,

Когда б он постоянством обладал.

Непостоянство — всех грехов исток,

В нем, нерожденном, скрыт уже порок.

Храни я верность Джулии моей —

Ужели счел бы Сильвию милей?

Давайте руки, я соединю вас,

И дружеский союз ваш никогда

Да не смутит коварная вражда!

Клянусь, мое исполнилось желанье.

Клянусь и я.

Входят разбойники, ведя герцога и Турио.

Сюда, сюда! Добыча!

Оставьте их! — Мой герцог, вашу милость

Приветствует изгнанник Валентин.

Как, Валентин!

И Сильвия меж ними!

Она моя!

Прочь, Турио, не то

Мой ярый гнев тебя настигнет смертью.

И Сильвию не называй своей,

Иль ты Милана больше не увидишь.

Не смей ее хотя б мизинцем тронуть

Иль осквернить ее своим дыханьем!

Синьор, синьор, прошу — не горячитесь!

Осел безмозглый тот, кто лезет в драку

За девушку, которой он отвергнут!

Пускай красотка достается вам!

Тем более ты мерзок и ничтожен,

Коль так стремился ею обладать,

А пятишься при первой же угрозе.

Но, я клянусь высоких предков славой,

Ты мне по сердцу, храбрый Валентин!

Ты королеву в жены взять достоин,

И я забыл, что оскорблен тобой.

Вернись в Милан. Какой бы сан высокий

Ни попросил ты, я на все согласен.

Ты дворянин, твой род и стар и славен, —

Бери же Сильвию, ты заслужил ее.

Благодарю! Я счастлив, государь!

Но я во имя Сильвии прошу вас

Мою исполнить просьбу.

Говори!

Не для нее, но для тебя — исполню.

Изгнанники, к которым я примкнул, —

Я вам клянусь — достойнейшие люди.

Простите им все то, что совершали

Они в лесу, и дайте им вернуться

В свои дома. Вы можете, мой герцог,

Доверить им важнейшие дела.

Согласен. И тебя и всех прощаю.

Ты знаешь их, распоряжайся ими.

А мы пойдем, забудем все тревоги

В пирах, в веселье, в шумном торжестве.

Но путь ваш долог. Я осмелюсь, герцог,

Заставить вашу светлость улыбнуться.

Как нравится вам этот юный паж?

Мальчишка грациозен. Он краснеет.

От граций больше в нем, чем от мальчишки.

Что означает ваших слов игра?

Я расскажу вам, если разрешите,

И ход судьбы вас удивит немало.

Пойдем, Протей, ты должен в наказанье

Прослушать повесть о своей любви.

А там сыграем обе свадьбы наши.

Единый дом, единый дружный пир,

Единое безоблачное счастье!

Уходят.

Хотя «Два веронца» были впервые напечатаны лишь в F 1623 года, все данные свидетельствуют о том, что комедия была создана Шекспиром в ранний период его творчества. Сведений о постановке ее на сцене не сохранилось, но Френсис Мерес в 1598 году в своем обзоре английской литературы, перечисляя комедии Шекспира, ставит на первое место в списке «Два веронца». Исследователи датируют пьесу по-разному, в пределах 1591-1595 годов. По мнению авторитетнейшего шекспироведа XX века Э. К. Чэмберса, ее появление относится к началу сезона 1594/95 года.

Источником сюжета комедии является история Феликса и Фелисмены из испанского пасторального романа «Диана» Монтемайора. Однако едва ли Шекспир был непосредственно знаком с ним в оригинале, так как испанского языка не знал. Он мог читать его перевод в рукописи, сделанный Бартоломью Юнгом, но вероятнее всего, что он знал пьесу «Феликс и Филомена», представление которой давалось при дворе труппой королевы в 1585 году. Возможно даже, что комедия Шекспира представляет собой переработку этой пьесы, но судить об этом мы не можем, ибо текст ее не сохранился.

Комедия Шекспира далека от совершенства. Внимательное изучение ее привело к обнаружению некоторых противоречий и несогласованности ряда моментов. Давно уже был замечен явный географический ляпсус: Валентин едет из Вероны в Милан на корабле, тогда как оба города находятся в глубине страны. В другом месте просто описка: Спид приветствует Ланса с прибытием в Падую, тогда как на самом деле они встречаются в Милане, где происходит значительная часть действия. Но больше всего недоумений вызывает финал. Об этом будет сказано ниже.

Исследователи спорят о том, на чей счет следует отнести несовершенства пьесы. Одни видят в них свидетельство незрелости самого автора, что естественно, если пьеса действительно была продуктом его раннего творчества. Но редакторы «Нового Кембриджского издания» сочинений Шекспира А. Куиллер-Кауч и Дж. Довер Уилсон полагают, что их следует в значительной степени объяснить дефектностью рукописи, с которой печатался текст. Дж. Довер Уилсон утверждает, что перед нами не воспроизведение рукописи Шекспира, а сводный текст, составленный из списков отдельных ролей при помощи плана спектакля (plot). Отсюда будто бы и явные сокращения в тексте и частичная несогласованность отдельных моментов.

Возможно, что это было так. Но при всем том «Два веронца» несомненно выделяются не только над уровнем всей дошекспировской комедиографии, но и над его собственными комедиями, написанными до того. По сравнению с «Комедией ошибок» и «Укрощением строптивой» «Два веронца» представляют собой явный шаг вперед, притом в новом направлении.

Названные две комедии принадлежат еще к фарсовой традиции, хотя они кое в чем переросли ее. «Два веронца» — первая «романтическая» комедия Шекспира. И дело не только в том, что действие здесь строится не на случайном совпадении, не на фарсовых недоразумениях и перебранках. Новым здесь является центральный мотив сюжета, отношение к людям, к их духовному миру.