— Конечно, я обязательно осмотрю и позабочусь о ней, — пообещала Карлина и глянула на Барда. Тот смутился, не упрекала ли она его в том, как он поступил с ней?

Он рассердился и чуть грубовато бросил:

— Она — солдат, пленная. Да, черт побери, это мои люди снасильничали. Я их уже наказал. Что ж теперь, им головы рубить?

— Конечно, нет, Бард. Я же сказала, что позабочусь о ней…

Карлина обратилась к женщинам, которые принесли больную:

— Мы нуждаемся в каждой паре рук! Если кто-нибудь из вас умеет оказывать первую помощь, я займусь с вами отдельно. Те, кто не сталкивался с этой работой, могут кормить людей, варить кашу, стирать бинты.

— Я пришлю армейских поваров, — пообещал Бард.

В ту же минуту в лагерь был отправлен посыльный. Вскоре под начало Варзила и мастера Гарета перешла команда, возглавляемая сержантом-ветераном. Этот воин давным-давно знал Барда и ни на секунду не усомнился в человеке, приказавшем ему помогать ларанцу.

Когда он отдал честь и бросился исполнять приказ, Барду пришло в голову, что замысел его отца — сделать так, чтобы Волк стал един в двух лицах, — блестяще осуществился. Ведь что получается — лорд-генерал, новоявленный король, спокойно спит в своих апартаментах, в то время как его двойник отдает приказы.

Постой-постой, так кто же двойник? Это вопрос буквально ошарашил Барда. Мало того, что ставил с ног на голову окружающий мир, но в нем содержалась толика горечи — я был для отца всего лишь инструментом для осуществления его амбициозных планов. Скорее всего, он предвидел подобную ситуацию и заранее застраховался — политика грубого насилия, жажда власти не предвидит альтернативы.

И все-таки это ложь — отец его был не так глуп. Хоть ему были не чужды и жажда власти, и обида, но по сути он добрый, законопослушный человек, что и доказал своей смертью. Он пытался прикрыть собой слабого и никак не вписывающегося в его якобы коварные планы младшего сына. Собственно, так ли уж плоха была цель объединить мелкие государства, лоскутные королевства? К тому же дом Рафаэль ди Астуриен не только использовал Барда как орудие своих планов, но и воспитал, не обделял ни любовью, ни лаской, а ведь еще неизвестно, кем мог вырасти этот мрачный увалень. Солдатом, государственным деятелем, ларанцу? Или, может, убийцей, негодяем, человеком без чести и совести?.. Так что грех возводить напраслину на старика — Бард был многим ему обязан. Впрочем, как и матери… Она отказалась от сына ради его же блага… Кем бы он стал? Крестьянином, конюхом или мальчиком на побегушках? Незавидная участь…

Наступил рассвет. Тусклый свет необъятного, багряного, гигантского солнца вплыл в оконный проем, залил огненным светом тронный зал.

Впервые Бард подумал о женщине, родившей его, но как о матери. Мир открылся перед ним новой гранью, полной добра и света. Может, она, эта женщина, еще жива? Он никогда не интересовался у отца, кто его мать, где она обитает? Теперь не спросишь. Но леди Джерана должна знать, ведь ясно, что она хорошо относилась к пасынку — на свой манер, конечно. Может, мачеха поделится этой тайной. Ей тоже теперь не сладко — погибли муж, единственный сын.

Нужно пересилить себя и попросить назвать имя его родной матери. Пусть сообщит, где та живет, чтобы сын мог поклониться ей.

На глазах у Барда блеснули слезы.

«Выходит, я всю жизнь был любим. Чьи-то молитвы спасали меня, чья-то доброта искупала мои грехи, а я даже не знал об этом…

Что со мной творится? У меня постоянно глаза на мокром месте! Что это — действие ларана или я стал тряпкой, неженкой?»

Что теперь можно было исправить! Поздно — и Бард знал это. Так пусть будет жив человек, «то возродился в нем. Ему не было стыдно за этого человека. За того прежнего, убивающего, сеющего смерть, было неловко. Но тот вояка умер, ушел безвозвратно.

Вот что еще… Он должен улучить минутку и вновь поговорить с Карлиной. Теперь она будет иметь дело с новым Бардом, легче будет договориться. Ну и еще самое главное — он отправится в королевские апартаменты, где спали измотанные за день Пол и Мелисендра.

Когда багряный солнечный диск всплыл над горизонтом, напряжение в госпитале спало. Наступили минуты затишья, и дом Варзил велел мастеру Гарету отдохнуть. Тот начал было отказываться, доказывать, что он еще бодр и вполне трудоспособен, однако Хранитель заметил, что не следует ждать, пока свалишься с ног.

— Вы же сами всю ночь не спали, ваи дом, а до этого день провели в седле. Вы тоже не молоды…

— Да, но все-таки мне годков поменьше, чем тебе. У меня еще сил — ого-го! — Потом Варзил неожиданно сдвинул брови и по-военному приказал: — Разговорчики в строю! Кругом! Шагом марш!.. — При этом вытянулся во весь свой малый рост. Потешный старикашка, вздохнул мастер Гарет. И великий человек… Как тут не подчиниться?

— Сколько уже лет никто мною не командовал, дом Варзил, но вам я не смею противиться.

Когда старый ларанцу отправился на покой, Хранитель собрал дневальных, вынужденно ставших медбратьями, и строго проинструктировал их, кого из пострадавших и чем кормить. Особенно следует присматривать за теми, кому нельзя есть. Потом поговорил с армейскими поварами — объяснил, как варить кашу, готовить лечебные настои. Наконец с этими хлопотами было покончено — теперь он мог смело осмотреть женщин. Он прошел в дальний конец тронного зала, нырнул под развешанные одеяла и нос к носу столкнулся с Мелорой.

— Дитя мое, как ты?

Она улыбнулась.

— Население Астуриаса увеличилось еще на трех человек, — ответила она. — Кто бы теперь ни стал королем, у него появилось трое новых подданных. Ух, какие крепыши!.. У солдатки родился сын, дочь у девушки с кухни, и еще одна малышка… Судя по волосам, из нее вырастет замечательная лерони. Как раз для королевского совета. Вот уж никогда бы не подумала, что во мне проснется талант повитухи. Правда, вчера я не догадывалась, что способна отмахать сутки на лошади.

— Если болит поясница — ходи побольше. Это лучшее средство от болей в спине. Езда на лошади — дело непростое, потом долго все тело будет ломить. Бреда, тебе тоже надо пойти отдохнуть. И вам, мать служительница, — обратился он к подошедшей Карлине. Одета принцесса была в монашескую рясу.

— Да. — Она устало потерла глаза. — Думается, мы сделали все, что могли. Знаете, результаты неплохие… Теперь наши помощницы могут позаботиться о пострадавших, пока мы немного отдохнем.

— А как же вы, ваи тенерецу? — спросила Мелора.

— Сейчас отправлюсь в воинский лагерь — надо посоветоваться с офицерами и солдатами: кем лучше быть Барду — главнокомандующим или королем? Но перед этим… — Он глянул в окно, за которым уже светало. Розоватые отблески лежали на полу, на постелях раненых, на развешанных по стенам знаменам и щитам. — Перед этим мне следует заняться сторожевыми птицами. Хочу немедленно выяснить: не перешли ли войска Алдарана реку? Если они решились на подобный безумный шаг, надо как можно быстрее поднимать Барда и армию. Нельзя допустить, чтобы враги переправились через Кадарин. Тут их уже не остановить… Если же там никого нет, у нас несколько дней в запасе. Можно будет прикинуть, что делать дальше.

Он ушел. Карлина долго смотрела ему вслед, потом задумчиво сказала:

— Он обратился ко мне, как к жрице Аварры…

Женщины вокруг, слышавшие ее слова, втайне удивились — кем же была эта хрупкая, многознающая, заботливая женщина, если не сестрой или матерью с острова Безмолвия? Только Мелора догадалась об истинном смысле ее слов. Только она знала, что случилось с Карлиной. За все то время, что они провели вместе, лерони ни словом не обмолвилась, что ей известна ее история. Она поняла, что принцессе это неприятно. Вот и сейчас она недоуменно спросила:

— Разве ты не служительница Аварры?

— Всегда буду верна ей. Но даже если мне разрешат вернуться на остров, не уверена, что направлюсь туда. Теперь я понимаю, что нельзя жить замкнуто, сознательно отгородившись от остальных людей. Собственно, жизнь за пределами острова интересовала нас постольку, поскольку к нам в обитель являлись больные женщины. Как могут сестры чувствовать себя в безопасности на острове? То, что случилось со мной, наглядный пример, что времена изменились. Всякой беспечности есть предел.