Здесь было почти так же холодно, как и снаружи. Фелдер осторожно обвел фонарем библиотеку, отмечая расположение мебели, чтобы случайно за что-нибудь не зацепиться. Обстановка в точности повторяла то, что доктор уже видел в гостиной: пуританские стулья с высокими спинками, несколько накрытых скатертями невысоких столов с фарфоровыми статуэтками и оловянной посудой. В комнате было ужасно пыльно, как будто здесь давно не прибирались. Стены с обеих сторон до самого потолка закрывали книжные шкафы с витражными стеклами.

Доктор еще раз огляделся по сторонам, запоминая, что где стоит. Затем выключил фонарик и со всей возможной быстротой и осторожностью направился через всю комнату к раздвижным дверям. Остановился, приложил ухо к щели и прислушался.

Тихо.

Сердце забилось еще сильнее, и он вернулся назад. Фелдер понятия не имел, с чего начинать. Полки были уставлены тысячами книг, папками со старинными рукописями и другими ценными материалами. Он испугался, что на поиски может уйти не один час.

Чтобы подбодрить себя, доктор вспомнил о Констанс. Повернулся налево и начал осмотр полок от двери. Уже привычно прикрывая фонарь рукой, он провел лучом по массивным книгам в кожаных переплетах. Их шершавые корешки слабо поблескивали. Это были труды Генри Адамса[76] в четырех томах.

Он двинулся дальше вдоль полок, затем остановился и быстро посветил фонарем. На полке перед ним стояло приблизительно с полдюжины изящных деревянных шкатулок ручной работы, тщательно отшлифованных и покрытых лаком. К каждой из них когда-то прикрепили по бумажной этикетке, но старый клей высох, и бумажки уже начали отлипать и сворачиваться. Все они были от руки подписаны выцветшими от времени чернилами: «Бирштадт. Часть 1», «Бирштадт. Часть 2»…

Письма Бирштадта. Цель безуспешного визита делегации из Гарварда. Несомненно, бесценное сокровище.

Фелдер выключил фонарик и отошел от полки. Какой-то шум или ему почудилось?

Он долго стоял, боясь пошевелиться и прислушиваясь. Но шум больше не повторился. Доктор обернулся к двери. Из-под нее не пробивалось ни лучика света.

Однако Фелдер все-таки сделал пару шагов к спасительному окну. Затем остановился и по меньшей мере минуту вслушивался в тишину. И только после этого вернулся к осмотру полок, все так же защищая свет фонаря от взгляда с улицы. Огромный, размером с древние фолианты, том стоял на уровне глаз, окруженный намного меньшими книгами с одинаковыми позолоченными корешками. Это был «Фауст» Гете в красивом кожаном переплете с причудливыми тиснеными буквами.

Фелдер испуганно вздрогнул и чуть было не выронил фонарь. Ему опять почудилось от волнения? Или все-таки это были шаги, мягкие шаги по ковру в коридоре, ведущем в библиотеку, почти такие же бесшумные, как у кошки?

Он с тревогой оглянулся на дверь. Там по-прежнему не было и намека на свет — тьма кромешная. Доктор нервно сглотнул и вернулся к полкам, краем глаза продолжая наблюдать за входом.

И вдруг что-то — он сам не смог бы сказать, что именно, — заставило его подойти к открытому окну, проскользнуть в него, спрыгнуть на землю и осторожно прикрыть створку, благодаря Господа за то, что надоумил его взять с собой тюбик с маслом.

Фелдер стоял в темноте, колени его мелко дрожали. Сердцебиение чуть успокоилось, и он почувствовал себя жалким трусом. Это просто разгоряченное воображение сыграло с ним злую шутку. Никто не шумел, не зажигал свет. Если он и дальше будет так поддаваться приступам страха, то ни за что не добудет папку. Он должен вернуться и еще раз осмотреть полки.

Внезапно дверь в библиотеку резко распахнулась, с ужасающей силой и не менее кошмарной бесшумностью. Фелдер отпрянул от окна и прижался к стене. В блеклом свете из коридора он разглядел силуэт огромного мужчины в странной бесформенной одежде. Этот человек держал в руке длинную, изогнутую, грубо выструганную палку с набалдашником размером с бильярдный шар.

Дакчак.

Охваченный ужасом, Фелдер как завороженный глядел на силуэт за стеклом. Слуга мисс Винтур внимательно осмотрел все углы библиотеки, каждый квадратный дюйм, поворачивая свою выбритую, тускло поблескивающую голову с неторопливостью крупного хищника. Затем дверь снова закрылась, так же резко и беззвучно. Дом опять погрузился в тишину, и только сердце Фелдера неистово колотилось в ребра.

Придя в себя, Фелдер поспешно вернулся в сторожку. Но еще до того, как приступы страха окончательно покинули его, доктор ощутил нечто совсем иное — искру надежды. Потому что понял одну важную вещь.

Адамс. Бирштадт. Гете. Книги в библиотеке Винтуров были расставлены в алфавитном порядке.

Констанс Грин неподвижно сидела в обшитой прочными панелями комнате 027 подвального этажа больницы для душевнобольных преступников «Маунт-Мёрси». Когда-то здесь была палата гидротерапии, оборудованная еще Бредфордом Тьюком, одним из первых психиатров госпиталя. Хотя скобы для закрепления наручников давно уже сняли со стены, а пол застелили коврами, заметный уклон в середине комнаты подсказывал, где находилось отверстие для стока воды, позднее залитое цементом.

Теперь эта комната обычно использовалась для приватных психиатрических сеансов доктора с пациентами низкой степени опасности. Здесь стояла удобная мебель, однако ножки стульев и столов были надежно привинчены к полу, а персонал внимательно следил за тем, чтобы в помещении не оказалось режущих и колющих предметов. Дверь в комнату не запиралась, но пара охранников постоянно дежурила у входа.

Сейчас в комнате, кроме Констанс, находился только агент Пендергаст. Он взволнованно ходил взад-вперед, и лицо у него было еще бледнее, чем обычно.

Констанс немного понаблюдала за ним, а затем перевела взгляд на лежащую перед ней на столе стопку полицейских отчетов, черно-белых фотографий, снятых камерами видеонаблюдения, протоколов осмотра места преступления и результатов анализа ДНК. Она уже изучила все эти документы, сохранив в памяти каждую деталь, каждую цифру. Теперь она обдумывала информацию, используя медитативную практику, известную под именем тсан б’тсан, — самую сложную часть древнего тибетского искусства чонгг ран, которым в совершенстве владели лишь несколько человек в мире. В том числе и оба присутствующих в этой комнате.

В состоянии тсан б’тсан Констанс приобретала способность глубже проникать в суть вещей.

Через несколько минут она оглянулась на Пендергаста, продолжавшего вышагивать из угла в угол.

— Думаю, нам стоит еще раз рассмотреть те события, которые привели к нынешнему положению вещей, — тихо и бесстрастно произнесла она. — Твоя жена Хелен Эстерхази, потомок нацистского врача, участвовала в генетическом эксперименте, проводимом тайной организацией под названием «Der Bund», или «Ковенант». Двенадцать лет назад, когда она пригрозила раскрыть тайну эксперимента, ее решили убить. Но благодаря хитроумной уловке, придуманной ее братом Джадсоном, вместо Хелен погибла ее умственно отсталая сестра-близнец Эмма. Недавно в «Der Bund» догадались, что твоя жена не умерла, и похитили ее в момент вашей тайной встречи, а затем убили.

Пендергаст замедлил шаги.

— Твоя жена родила — еще до свадьбы и без твоего ведома — двух близнецов. Они были продуктом продолжающегося генетического эксперимента. Из одного брата, названного Альбаном, вырос чрезвычайно умный, сильный и безжалостный убийца, наглядное воплощение превосходства арийской расы. Второй брат, которому ты дал имя Тристрам, получил худшую часть их объединенного генофонда и оказался полной противоположностью Альбану: слабый, робкий, впечатлительный, добрый и бесхитростный. Их обоих привезли сюда, в Нью-Йорк, для какого-то испытания, смысл которого нам неизвестен, за исключением того, что в ходе этого бета-теста Альбан убивал постояльцев в отелях и оставлял на их трупах сообщения для тебя. Я пока ничего не напутала?

Пендергаст кивнул, не глядя на нее.