Кейн стал собирать документы и полицейские рапорты, которые они с Бишопом просматривали ранее. Он заметил, что Фейт, перевернув несколько страниц записной книжки, недоуменно смотрит на какую-то запись.

– Что-нибудь нашли?

Она неуверенно пожала плечами:

– Даже не знаю, что сказать. Тут записан адрес и телефон без каких-либо дополнительных указаний.

– Номер местный?

– Районный код не отмечен. – Фейт снова подняла трубку. – Есть только один способ это выяснить.

После трех гудков на другом конце провода отозвался женский голос:

– Хейвн-Хауз.

Название ничего не говорило Фейт, но она подумала, что в этом месте могут знать ее имя, и после секундного замешательства представилась:

– Это Фейт Паркер.

– Фейт? – удивленно откликнулась женщина на том конце провода после небольшой паузы. – Последний раз, когда мы о вас слышали, вы еще были в коме!

– Я выписалась из больницы только на прошлой неделе.

– И с вами все в порядке? Я имею в виду…

– Физически – да, – ответила Фейт. – Но у меня некоторые проблемы с памятью. Простите, но я не помню, кто вы.

– Карен. – Голос в трубке звучал настороженно.

Фейт быстро записала имя.

– И мы… знали друг друга?

– Конечно. До последних месяцев вы, возможно, проводили больше времени здесь, чем в собственной квартире. Мы всегда держали для вас койку на случай, если вы захотите остаться.

– Боюсь, я чего-то не понимаю, – озадаченно произнесла Фейт. – Что собой представляет Хейвн-Хауз? – Она думала, что это нечто вроде пансиона, но правда оказалась абсолютно неожиданной.

– Это приют, – ответила Карен еще более настороженно. – Приют для женщин, подвергающихся жестокому обращению.

Фейт машинально стала записывать эту информацию и, посмотрев на ручку, осознала, что пишет правой рукой. Она переложила ручку в левую, все еще ошеломленная услышанным.

– Приют… И я… работала там? В качестве добровольца?

– Вы оказывали помощь, когда могли, как и все мы. – Голос Карен стал твердым. – Если вы в самом деле Фейт и рассказали мне правду, то я очень сожалею, но больше ничего не могу сообщить вам по телефону. Мы должны соблюдать осторожность. Слишком многие из нас скрываются от преследований.

– Понимаю. – Фейт очень хотелось, чтобы сказанное ею соответствовало действительности. – А я могу приехать к вам? У меня есть адрес. – Она назвала его, дабы убедиться, что запись в книжке правильная.

– Наши двери всегда открыты для женщин, – сказала Карен. – Но напоминаю, если вы забыли правила: никаких мужчин. Исключения не допускаются.

– Хорошо, я запомню. Спасибо, Карен.

– Не за что.

Фейт медленно опустила трубку на рычаг.

– Что еще за приют? – сразу же осведомился Кейн.

– Для женщин, подвергающихся жестокому обращению. И… меня там знают. – Даже произнося это, Фейт испытывала странное чувство.

– Но она больше ничего вам не сообщила?

– Она отказалась что-либо сообщать по телефону. Это вполне понятно. Мне придется поехать туда и поговорить с ними. Лучше сделать это сегодня. Не знаю, есть ли тут связь с Дайной, но…

– Дайна писала статью о приюте для женщин, подвергшихся насилию, – внезапно вспомнил Кейн. – И Конрад, ее поверенный, говорил, что она пожертвовала на него деньги… – Он сделал паузу. – Но если Дайна жертвовала также и время, посещая приют, то она никогда об этом не упоминала.

– Естественно. По словам Карен, они требуют соблюдать секретность. – Фейт посмотрела на запись в адресной книжке. – Я даже не записала название.

Кейн кивнул и посмотрел на часы.

– Тогда поехали. Меня они не впустят, но я, по крайней мере, прослежу, чтобы вы вошли туда и вышли целой и невредимой.

Фейт не возражала. Но когда они подъехали к приюту, который оказался приятным на вид старым домом в тихом пригороде, она подумала, что ее визит может затянуться, и усомнилась, что Кейну хватит терпения сидеть и ждать ее.

– Вы говорили, что хотите побеседовать с Ричардсоном о полицейском рапорте, – напомнила она ему. – Почему бы вам не съездить к нему, пока я буду здесь? Если мы разделимся, то быстрее сможем узнать что-нибудь полезное.

Фейт понимала, что Кейн и сам это знает, но боялась, что он не захочет оставлять ее в приюте.

Кейн написал на листке номер своего сотового телефона и протянул Фейт.

– Если я не вернусь до вашего ухода, позвоните.

Фейт кивнула. Выйдя из машины, она направилась к парадной двери и позвонила, обратив внимание на помещенную у входа видеокамеру.

Дверь открыла высокая, очень худая женщина лет тридцати пяти, с темными волосами, уже начинающими седеть. Окинув посетительницу внимательным взглядом, она заговорила, и Фейт узнала голос, который слышала по телефону.

– Вот и вы, Фейт. Рада вас видеть.

Фейт вошла в дом, думая о том, какие вопросы ей задать этой женщине и другим обитательницам приюта, помимо стереотипного: «Не знаете ли вы, кто я?»

В доме было тихо, даже для воскресенья. Откуда-то сверху доносились детские голоса и смех, а также звуки фортепиано, на котором кто-то неуверенно играл, то и дело сбиваясь.

– Давайте побеседуем в моем кабинете, прежде чем вы повидаете остальных, – предложила Карен, очевидно, все еще оберегая покой обитателей приюта. Фейт согласилась, и они прошли в маленькую захламленную каморку без окон, вероятно, ранее служившую кладовой. Здание приюта носило признаки недавнего ремонта, но деньги явно расходовались на самое необходимое, куда, видимо, не включался комфорт директора.

– Я думала о том, что вы мне сказали, – заговорила Фейт, когда Карен села за письменный стол, – и если вам нужно, чтобы кто-то подтвердил мои слова о потере памяти, то мой врач сможет это сделать.

Карие глаза Карен смягчились.

– В этом нет надобности. Я вам верю. Кроме того, я знаю вас больше года, Фейт, и убеждена, что вы никогда не причините вреда приюту или женщинам и детям, которые нашли в нем второй дом.

– Как я… здесь оказалась? – Фейт знала, что должна об этом спросить, хотя не была уверена, что хочет слышать ответ.

– Так же, как и все остальные. – Карен печально улыбнулась. – В вашем случае причиной стал бывший муж.

Фейт судорожно сглотнула, ощутив знакомую дрожь. Тем не менее эти слова не пробудили никаких воспоминаний.

– Вы знаете его имя? Что произошло между нами?

Карен покачала головой:

– Такие вопросы мы здесь не задаем. А вы никогда об этом не рассказывали – только упомянули, что развелись с ним и что он работал где-то на Западном побережье.

– Я пришла сюда, потому что боялась его?

– По-моему, вы обратились к нам, так как ваш врач считал, что вам необходимо найти какое-нибудь место в Атланте, где бы вы чувствовали себя в безопасности. Это относится ко всем женщинам, подвергавшимся жестокому обращению, – им нужно безопасное место. К тому же всегда полезно проводить время с людьми, которые понимают, через что вы прошли.

Фейт также хотела бы это понять. Но она не помнила, чтобы ее кто-то обижал – тем более муж.

Хотя это могло бы объяснить несколько маленьких шрамов, которые она обнаружила у себя на теле.

– Значит, вы мало знаете о моем прошлом? – спросила она, пытаясь сосредоточиться.

– Мы здесь стараемся жить настоящим. Вы можете поговорить с другими женщинами, но наш приют считается временным убежищем, так что у нас редко задерживаются надолго. Боюсь, что сейчас здесь не много женщин, которые вас знают. Андреа, Кэти, может быть, Ева – больше никого не могу припомнить.

– Полагаю, вы не можете дать мне имена и нынешние адреса женщин, с которыми я могла общаться несколько месяцев назад?

– Сожалею, Фейт, но это против правил.

– Да, понимаю. – Фейт вздохнула. – Я была бы вам очень признательна, если бы смогла поговорить с женщинами, которые меня знали. Но сначала я хотела бы спросить вас о Дайне Лейтон.

Худое лицо Карен сразу напряглось.

– Господи, эта история с ее исчезновением просто ужасна! Когда это случилось, мы грешили на человека, с которым у нее была связь. Конечно, мы все здесь пристрастны…