Ганимед с тоской посмотрел в темное небо, с которого на него, зловеще скалясь, смотрела полная Луна. Он отдавал себе отчет в том, что, это, игра его воображения…. Но, с тех пор как почти два месяца назад, умирающая Эллина сообщила ему, где искать ее тело – каждый раз, смотря на круглый диск Луны, он видел глумящееся над ним самодовольно улыбающееся демоническое рыло.

Вчера в Эймсбери была сильнейшая буря, в связи с которой сегодня туда вылетела его команда. С минуту на минуту он ожидал звонка, из которого он узнает, что тело десятой девушки найдено, что демон-убийца принес в жертву очередную светлую душу. А это значит – десятый прорыв рубежа, отделяющего мир демонов от мира смертных…

Составленный психологический портрет целей демона и анализ ритуала говорили о том, что жертв будет двенадцать. Все указывало на то, что двенадцатая жертва откроет дорогу в Мир смертных одному из всадников Апокалипсиса. Демон, осуществляющий ритуалы – определенно из высших и древних, на пути к своей цели, не сделавший ни одной ошибки, кроме Эллины. Пока им повезло только в том, что эта темная сущность оказалась тщеславной и решила поиграть в игру «поймай меня, если сможешь». Именно для того, чтобы обратить на себя внимание, сущность и выбрала своей очередной жертвой жену Ганимеда. И в этом же для Ганимеда заключалась страшная реальность: если бы демон не выбрал Эллину, то вероятней всего, ему удалось бы совершить все 12 ритуальных убийств, оставшись незамеченным...

Все принесенные в жертву ведьмы были из разных стран, ничем не связанные между собой, кроме явно выраженного магического дара и светлой, незапятнанной души. Все тела были похоронены в чужих давно заброшенных могилах, а сопутствующие ритуальным убийствам прорывы в рубежах ощущались детекторами не более чем, как попытка прорыва. Единственное, что в тот период настораживало Ганимеда, это резкое участившееся количество масштабных природных катаклизмов. Тайфуны, торнадо, цунами, наводнения, смерчи, землетрясения, извержения вулканов – происходили, как по расписанию, исключительно в полнолуние. Ощущение, что надвигается, что–то неладное было, но связать катаклизмы, происходящие в разных уголках Земли, с чем–то конкретным – Ганимед не мог до того самого вечера, когда услышал в своей голове срывающийся не то на хрип, не то на шепот голос Эллины:

– Озеро. Канада. Заброшенная могила на местном кладбище. Сандер Бей. Демон. Это не первое убийство. Прорыв в рубеже… люблю тебя…, – последние слова звучали предсмертным хрипом…. Следующие несколько часов сознание Ганимеда неистово рвалось сквозь пространство, чтобы телепатически засечь сознание Эллины, но в ответ отзывалась… тишина…мертвая тишина.

Утром, пришло сообщение, что ночью на провинцию Онтарио обрушилось сначала наводнение, и спустя пару часов еще и ледяной шторм. Сомнений в том, что здесь не обошлось без магического вмешательства – не было. Шторм продолжался более 100 часов. Толщина ледяного покрова, в некоторых местах доходила до 2,5 м. Град повалил деревья и столбы электропередачи, провинция оказалась полностью обесточена и лишена телефонной связи. Дороги, усыпанные машинами, разбитыми и перевернутыми при столкновениях, напоминали ледовое побоище.

Ганимед и его команда смогли добраться до Сандер Бей только на пятый день после полнолуния. Кладбище, представляло из себя болото, поверхность которого вместо тины покрывали человеческие останки, вымытые из земли недавно бушевавшей стихией. Вода уничтожила не только физические следы, но и остатки магического фона, поэтому приходилось откапывать могилу за могилой. Идеальным вариантом было бы высушить кладбище магическим путем, а потом приступить к раскопкам, но подобная аномалия, во-первых, вызвала бы вопросы, во-вторых, учитывая количество воды – лишила бы Ганимеда сил дня на три как минимум. Поэтому, он просто заставлял воду отходить от краев каждой раскапываемой могилы, но и это забирало много сил. Исследуя двадцать первую по счету могилу, Ганимед мрачно усмехнулся мысли, что на его «счастье» в Сандер Бей – было только одно заброшенное кладбище и был прав: тело Эллины – они нашли только после того как перекопали почти все кладбище. От нахлынувшего воспоминания ком льда развернулся в груди, разбередив кровоточащую душевную рану …

Казалось, что Эллина просто спит, перламутровая кожа светилась, на щеках играл легкий румянец…. Однако, Ганимед чувствовал, что жизни в ней нет. Законсервированное магией тело, не более того. Душа Эллины находилась за рубежом этого мира. Если бы ее душа ушла в царство Аида, тогда у него оставалась бы надежда…. Зевс властен над пространством. Кронос властен над временем. Над безвременьем и беспорядком, которому подчиняются демоны – властен Хаос. И не было ни одного случая с момента мироздания, чтобы Хаос вернул душу, принесенную в жертву Высшим Демоном. Ганимед резко отдал приказ не приближаться к телу Эллины, объяснив свой приказ вероятностью наличия магической ловушки. Ловушка могла быть, но кроме этого… ему просто необходимы были, хотя бы еще одна-две минуты иллюзии, что Эллина жива.

Последнюю тысячу лет Ганимед занимал пост главы ВАОПР (Вселенского Агентства Охраны Пространственных Рубежей), должность обязывала лично руководить расследованием всех убийств, совершенных всеми видами и подвидами темных сущностей, включавших в себя вампиров, демонов, троллей и прочих нелюдей. Ганимед привык ко всему: чудовищной жесткости, поломанным костям, рекам крови, смердящим запахам гниения, разрывающей душу боли, леденящей душу апатии, он даже привык к периодическим наездам всадников Апокалипсиса: Чумы, Войны, Голода и Смерти. Несмотря на то, что каждый их приход он переживал как собственный провал и просчет, эти четверо внушали ему беспокойство, но не обескураживали его. Каждый раз, вступая в смертельную схватку – голова Ганимеда оставалась холодной, а сердце горячим. Однако, он так и не сумел научиться – терять любимых женщин. За три тысячи лет – он по-настоящему любил лишь дважды: Соль и Эллину. Обе погибли, и он был косвенной причиной их смерти. Соль погибла, закрыв его собой, спасая от наемных убийц, подосланных его мачехой. И теперь Эллина... демон выбрал ее, потому что знал насколько она дорога Ганимеду. И это была демонстрация силы. От раздумий Ганимеда отвлекла сигнализация. В его доме незваный гость…

Ну и как я дочь богини благоразумия и сообразительности могла согласиться на подобную авантюру?! Ну, да…, ну, да… Гестия, Афина и Лета – втроем твердили, что «Ора – это для твоего же блага!». И идея познакомиться с дедом, прогулявшись при этом в Тартар – очень мне понравилась, как ни странно это прозвучит…. Ну, а перспектива отправиться в будущее на три тысячи лет вперед – так это вообще – ну как тут можно было устоять?! А то, что никто толком не мог объяснить, почему аж, на три тысячи лет вперед – это так, мелкая и несущественная деталь. Факт оставался фактом: мне ежеминутно грозила опасность быть обнаруженной Зевсом или еще хуже Герой – а значит, выбора у меня особо-то и не было.

Еще не знаю, как Лета, Афина и Гестия убедили Аида помочь мне, но дядя лично встретил меня на переправе через Стикс, доставил до рубежа, отделявшего Тартар от Асфоделового луга, и перенес через Пирифлегетон. Огненная река оказалась точно такой же, как я себе ее и представляла – обжигающе жаркой и дымящее, коптяще завораживающей. А вот Тартар очень отличался от того, чем меня пугали «всёзнающие» жрецы: здесь не было ни грязи, ни мрака, ни разлагающихся зомби, ни удушающего трупного запаха. Как оказалось, Тартар страшен другим – это мир-отражение состояния души. Чем чернее, гнилее и мерзкопакоснее душа, тем ужасней окружающая реальность для обитателя Тартара. Это параллельная реальность, в которой неизменно и константно реализуется самый неблагоприятный вариант события, случается именно то, что причиняет наисильнейшие душевные страдания. При этом, Тартар, окружённый тройным слоем мрака Эреба и девятикилометровыми стенами Посейдона – идеальная тюрьма, из которой с момента мироздания, ни разу никто не сбежал. Хочу, однако, отметить, что для заключенных сюда титанов – это более чем комфортная тюрьма. Резиденция моего деда Кроноса поразила невиданной роскошью, а дед поразил своей мощью и силой. Откровенная враждебность, исходящая от Аида – его ничуть не смущала. Он поступил, так как считал нужным, и всем своим видом демонстрировал, что ничуть не раскаивался. Кронос, низвергнутый в Тартар, оставался все тем же могущественным и эгоистичным правителем Времени, каким был во все времена. Единственное ограничение, которое на него накладывали непроницаемые стены Тартара – это линейность времени. Дед духовно и ментально наблюдал за каждым вдохом и выдохом исторического процесса, питался им и насыщался энергией, но вмешиваться в порядок: прошлое, настоящее, будущее – не имел возможности.