Тем временем входная дверка жалобно скрипнула, двигатель гулко заурчал, салон затянуло гарью. Автобус плавно тронулся с места и постепенно разгоняясь, начал набирать скорость. За грязным стеклом замелькали деревья, побежали фонарные столбы, поплыли крохотные домишки, отсюда казавшиеся ещё более убогими, запетляла дорога. Смотреть в окно расхотелось, я закрыл глаза, плотнее прижался к спинке тёплого, мягкого кресла и просто кожей ощутил всю нереальность происходящего со мной. Звуки, запахи, еле слышные голоса, виды за окном, всё казалось чужим и неправильным. Обуреваемая тяжёлыми мыслями голова непроизвольно наклонилась влево, затем, безвольно обмякшая шея, кинула её вниз, очередная колдобина раскачала рессоры, мгновенно поделившиеся своим убаюкивающим ритмом со всем, что находилось у автобуса внутри и я почувствовал, как проваливаюсь во что то вязкое и чужеродное, не в силах больше сопротивляться ему.

На конечной был разбужен раскрасневшейся хозяйкой ходячей кассы. Поблагодарил её за всё сразу, пожелал успехов в нелёгком труде и выпрыгнув на свежий воздух, приступил к изучению окрестностей поселения, ранее виденного мной только с глади воды. Различие между городом и деревней обнаружилось не сходя с места, но меня это не сильно задело, дальше будет ещё просторнее. У одинокого прохожего выяснил, где расположился магазин, основной источник пополнения продуктовых запасов колонии, самовольно занявшей огромную часть черноморского берега. Получив направление выдвинулся к нему. Нашёл без труда, запутаться на одной улице нереально, даже с признаками частичной потери памяти, как у меня. Магазин встретил двумя зарешеченными окнами, поблекшей на солнце штукатуркой, покосившейся нижней ступенью и огромным, висячим замком, сбоку которого примостилась фанерная табличка с режимом работы заведения. Открываться предприятие торговли планировало ровно в девять. Узнать об этом, моих познаний хватило. Далее стояло ещё несколько двойных цифр, две напротив слова обед и одна сама по себе. Так долго задерживаться в крошечном магазине не предусмотрено моим расписанием. Обедать предпочитаю в домашних условиях, а про закрытие и вовсе знать незачем. Шататься, где попало, по ночам, мне и в городе не понравилось.

Вскоре ко мне подтянулся народ. Хороший. Мешок мой, его, никаким боком не интересовал. Но и он начал возмущаться, когда заявленное время открытия перестало совпадать с фактическим.

— Пять минут уже — поглядывая на обступивших его женщин, сообщил сухопарый ветеран.

— Опять Петровна скажет, что молоко принимала — поддержала говорившего, одна из них.

— Ну да, молоко — встряла другая. — Она со сметаной, никак разобраться не может.

Горький смешок прокатился по толпе, растущий прямо на моих глазах. Вовремя я очередь занял, не то проторчал бы здесь до обеда.

Замок продавщица открыла лишь после применения физической силы к двери, обеспечивающей этот незамысловатый агрегат самой обыкновенной работой. Появление сотрудницы моментально прекратило недружественные действия к имуществу и нелицеприятные высказывания по отношению к работнице. А со снятием запора, люди и вовсе засветились, заулыбались, наперебой здоровались с Галиной Петровной и справлялись о её драгоценном здоровье. Встав за прилавок, грудастая женщина в ослепительно белом халате и с высоченным колпаком на голове, предложила мне, по праву первенства, приступить к покупкам. Ласково, почти по матерински спросив:

— Ну, чего тебе? Турист.

Глаза разбегались. Хотелось купить много и сразу, но привычных для памяти продуктов я не нашёл.

— А кола есть? — вопрос задал для затяжки времени, давно заприметив, что сегодня её, сюда, не завезли.

— Чего? — поинтересовалась продавец, повернув голову на пару десятков градусов влево, словно умная собака, всей душой желающая разобрать речь неугомонного хозяина.

— Кока-Колы не вижу — продолжая бешено искать самое необходимое, сказал я и наткнувшись взглядом на «Кильку» добавил: — Не привезли?

Мешок потяжелел основательно. Сейчас в нём три буханки белого хлеба, пять банок кильки в томате, по кульку сухарей и пряников, десять пакетов вермишелевого супа, пачка соли, сахар, дробный вес которого для меня мало чего значит, перловка, пшено, грузинский чай, один килограмм карамели «подушечки», два с поэтическим названием «Виктория», завёрнутой к ярко красный фантик, а кроме этого огромный кусок сливочного масла, требующий употребить его немедленно. Но главная моя добыча в руках. Три литра свежего молока, налитого в стеклянную тару, доставшуюся мне в подарок от Петровны за весёлый нрав и безмерное обаяние. Оно следуют вместе со мной, понемногу лишаясь первоначального веса и наполняя мой желудок живительной влагой в перемежку с калориями, и витаминами. А заодно отрезвляя мой мозг. Странное дело, но на витрине и прилавках не нашлось почти ничего, с чем моя память привыкла работать до этого. Точно помню: в продуктовом магазине было навалом разных батончиков, чипсов, напитков, молочных продуктов в ярких упаковках, пока для меня без названия, да той же колбасы перед глазами всплыло такое количество… Почему тогда моя просьба, продать жевательную резинку, любую, какая под руку попадётся, вызвала столько эмоций у Галины Петровны и очереди, просто сходившей сума от моих «вопросиков». Где же я всё таки живу? Магазин с одеждой и разными промтоварами, для меня сплошное откровение, а вот над продуктами, о которых помню я, здесь лишь беззлобно посмеиваются. Нет, что то тут не так. Банки с оливками, грибами и лечо с помидорами, открываемые Жорой, и остальными из их компании, на обед и ужин, не вызывали у меня ничего кроме аппетита. Хотя сегодня, в маленьком магазинчике, я их в упор не видел. Может живущие на этой земле люди, такие продукты на дух не переносят? Всё же они не очень полезные, на сколько помню. А тут экология, природа, морской воздух, вот они принципиально и едят одно натуральное. Но опять же, «Килька в томате». Меня аж передёрнуло, когда я вспомнил, что там у неё внутри. Она, чего тут делает? Это же есть нельзя при любом раскладе. Или её так просто выставили, для ассортимента? Чего кривить душой, бедноват он в местном магазине. Да, снова не хватает информации. По одной торговой точке всю картину не оценишь. Надо было в городе зайти в магазин «Продукты», видел же такую надпись, да постеснялся. Народу там толкалось уйма, а я с мешком в руках.

Коробки ожидали меня в тех же зарослях, где мы их и пристроили. Вытаскивать захоронку и открывать её, пока не тороплюсь. Посижу, подумаю, ещё молочка с хлебом попью, а там решу, что делать. Надо прикинуть, где обустраиваться напостоянку. Здесь или в другом месте? Тут не плохо, но далеко от воды, да и по внешним признакам непохоже, чтобы это место долго пустовало. Уехали одни завсегдатаи — приедут другие. Нужен им такой сосед, ничего не помнящий, с математикой в руках? К Виктору с компанией прибиться? Примут. Уверен. Но для них я представитель молодёжного течения, взятый на временное обучение своим товарищем и мои заморочки с цифрами им знать ни к чему. Да и сколько ещё они будут жить на берегу моря? Пять дней, десять. Отпуск вот вот закончится и что потом? Место там проходное, долго тоже пустовать не будет. В лагерь к гитаристу сам не хочу. Люди у них весёлые, девчонки симпатичные. Разве в таких условиях можно учиться? К Коле податься? Может и пошёл, не будь у него этой противной тётки, даже во время обеда думающей, как бы меня изжить с белого света. Эх! И никому то я здесь не нужен. Был человек, относившийся ко мне со всей душой и тот уехал. Молоко, упорно вливаемое мной внутрь, вдруг начало проситься обратно.

— Ну, ни фига себе! — мысленно воскликнул я. — Вторую половину банки пробую и почти доедаю буханку свежего хлеба. То то я погляжу, мысли сиротские, в голове, начали верх брать. Всё, хватит. Подкрепился и будет. Мне ещё сегодня масло доедать, до завтра дожить оно не сумеет.