К концу эпопеи, чувствовал себя бодрым и помолодевшим, лет так на десять. Точно, как хотела администраторша не гостеприимной гостиницы. Без шуток. Если отбросить в сторону бритьё, знание алгебры и геометрии, за полный курс обучения, и закрыть глаза на выученную наизусть историю КПСС, все эти дни я был обыкновенным десятилетним пацаном, по внутренним ощущениям, конечно. Каким именно был в этом возрасте, на самом деле, не помню. Вёл себя безобразно, хулиганил без разбора, орал без меры, разжигал на берегу кострище в человеческий рост, купался голышом, жрал не по распорядку и всё от того, что никого рядом не было. Абсолютно никого. Даже уезжать не хотелось по истечение отпущенного мне на развлечения времени, но ничего не поделаешь, надо. Ночные размышления над будущей, взрослой жизнью, шансов на долгую раскачку не дают.
Новая заря выводила на тропу новых впечатлений. Заплечная ноша моя, была почти на столько же пуста, на сколько пустой казалась голова при пробуждении на каменистом пляже, некоторое время назад. Это меня не смущало ни тогда, ни сейчас не может послужить препятствием на пути к светлому будущему. План у меня готов — идеальный, несокрушимый и никто не сможет мне помешать осуществить его. Я стану полноправным гражданином своей страны. Буду приносить пользу ей и её гражданам. Не устану стремиться делать нашу жизнь краше и лучше, до полной победы коммунизма на всей земле. Как завещал нам великий Ленин и, как учит нас Коммунистическая Партия Советского Союза, и её боевой авангард, ЦК КПСС.
Автобус был не первый. Переться к Герману в такую рань не хотелось. Начало рабочего дня ещё не наступило и улочки посёлка были полу пусты. Окинул их прощальным, немного грустным взглядом, всё таки родина, можно сказать, запрыгнул на ступеньку, встал на вторую и всё, окунулся головой в новую реальность.
— Обилечиваемся! — обрадовала она меня звериным рыком. — На линии контроль!
Что же там ждёт? Как встретят? Найду ли кого из своих? Вспомню ли о них? Одни вопросы. Мандража нет, уверенность меня так и не покидает, но желание обрести прежнюю жизнь никуда не делось. Не хочется всё время быть одному, маяться по жизни Ванькой, не помнящим родства. Эх! Тяжело. А хорошо сказал, надо будет запомнить.
Герман ждал и к встрече со мной подготовился основательно.
— Адрес ты знаешь — сказал он. — Вот тебе ключи от пристройки и от ворот. Можешь прямо сейчас заселяться, там всё убрано, постель лежит, а с остальным в процессе разберёмся.
— А деньги, когда отдавать? — спросил я о самом главном, для меня.
— Ты жить, долго собираешься? — задал Герман ключевой, для нас обоих, вопрос.
— Не знаю. Как карта ляжет — ответил я, в стиле заядлого преферансиста.
— Ну — протянул он, — тогда давай так сделаем. За десять дней сразу оплатишь, а дальше за трое суток до окончания, будешь продлевать. Устроит?
— Вполне — посчитав условия приемлемыми, сказал я. Десять суток у них я точно проживу.
Двадцать пять рублей отдал без колебаний, одной бумажкой. Затем вытребовал у Германа точное направление к дому, пожелал ему удачной охоты и покинув привычно жужжащий универмаг, уверенно зашагал по указанному в бумажке адресу. Ну наконец то высплюсь сегодня, как человек — на мягкой постели, с простынью и подушкой. Вымоюсь, за все дни проведённые у ручья. Приму ванну, душем даже и заморачиваться не буду, а потом пообедаю, чем нибудь вкусным, домашним, сидя за столом, на стуле, с ложкой и вилкой в руках. Лепота.
Пристройка оказалась обычным щитовым домиком, площадью четыре на четыре шага, с двухспальной кроватью, как и говорил её хозяин, но с металлической сеткой, вместо твёрдого основания, представлявшегося мне в мечтах. Стола не было, а стул нашёлся, он стоял за тумбочкой, завершавшей непритязательный мебельный вернисаж.
— Хорошая пристройка — разочарованно произнёс я, с сомнением поглядывая на деревянные плечики, висевшие на вбитых в стену гвоздях. — Если здесь и ванны нет…
Посмотрел в единственное окошко, плохо пропускающее дневной свет, из-за своей мутной прозрачности и увидел в трёх шагах от своего домика крохотный сарайчик, с покрашенной в чёрный цвет бочкой, на плоской крыше.
— А вот и она — тяжело вздохнув, обозначил я полное отсутствие желаемого предмета. — Развели, как лоха. Домовладельцы хреновы.
Делать нечего, надо мыться там, где есть возможность или даже не так, надо срочно мыться, пока вода не кончилась, тёплая. Судя по тому, сколько дверей, в плотно понастроенных, крохотных помещениях, жильцов здесь много. Достал из сумки мыльницу, чистое бельё, сдёрнул со спинки кровати простенькое полотенце и в чём был, проследовал в душевую. Приводить себя в порядок всё равно необходимо, волосы на голове давно отросли и от солёной воды стоят почти дыбом.
Мылся долго, благо никто не мешал. Воду не экономил, хотя прекрасно понимал, что она не безгранична. Отдраил себя, как следует. Смыл грязь и соль, накопленные за время проживания в спартанских условиях, оставил только загар, ставший более благородным. Затем у трубы, с позеленевшим, медным вентилем, медь от железа отличаю легко, постирался. Для этих целей хозяева установили старый эмалированный таз, причём один на всех. Пробовал обойтись без него, в целях элементарной гигиены, но руками смог привести в порядок лишь носки, остальное вырывалось и падало на землю. Плюнув на возможность подхватить заразу, воспользовался рассадником её. Дальше искал, где можно было бы примостить вещи на сушку. Единственная верёвка, натянутая между двух фруктовых деревьев, была полностью занята. Ничего не нашёл. Пришлось тащить сырость в дом и там развешивать на спинках, стула и кровати. Справившись с этим, занялся сумкой. Вытряхнул содержимое на пол и придирчиво разделил его на ценное, и не очень. Паспорт и деньги пристраивал долго, пока не обнаружил еле заметную щель в стене, сооружённой из досок и фанеры. С остальным было проще: бритвенные принадлежности, зубную щётку с пастой и мыльницу, засунул в ящик тумбочки, в неё же, но чуть ниже, поставил и положил, кружку, ложку, миску, нож. Ручку и блокнот вернул обратно, пригодятся в городе, туда же фирменный пакет, продукты положить или ещё чего, рубли и трёшки, медь и серебро, в отдельный карман, на них буду жить, пока не найду источник постоянного дохода.
Справившись с первоочередными делами, пол часа повалялся на кровати, прогнувшейся даже под моим, отнюдь не богатырским, весом. Ещё какое то время изучал двор, сан узел, кухню, пристройки, стоявшие отдельно от моей. Поговорил с семейной парой, по причине покраснения кожи отказавшейся от похода к утреннему морю. Не разделил их радости от «великолепного» жилья, доставшегося им чуть ли не по блату. Бегло оценил хозяйский дом, давно требующий шпаклёвки и покраски. И не такой уж он большой, как мне рассказывал его владелец. Так, вроде незаметно, подошёл обед, желудок мой фиксирует его мгновенно. Зашёл к себе, взял деньги, запер дом и двинул на улицу. Сегодня обедаю в другой столовой. Попробую узнать насколько плох, или хорош, шеф повар в примечательной стекляшке.
Герман пришёл поздно и весь вечер общался с то и дело приходившими к нему людьми, почти не уделяя времени новому постояльцу. Я не в обиде, тем более в стоимость моего проживания общение не входит. Да мне и без задушевных разговоров на ночь, дело нашлось. Знакомые, моего знакомого, заходили не просто так, языком почесать, а по делу. Узнать, как идут продажи сданных ими вещей, не надо ли ещё чего, кое кто предлагал тот или иной товар сразу, демонстрируя его владельцу единственной в своём роде точки, лицом. Тема для меня новая, познавательная и не безынтересная, поэтому прислушивался не только к словам, но и мысли не забывал почитывать. А они, эти самые мысли, были совсем не простые. Почти каждый мечтал обвести вокруг пальца добродушного хозяина дома и огромного числа пристроек, всучить ему ношенный товар, отдать то, что самим не подошло, по тем или иным причинам, а уж от коэффициента жадности, этих хороших знакомых, у меня и вовсе волосы снова встали дыбом. Меньше, чем за сто процентов «навара», никто работать с Германом не собирался, хотя ему говорили, что отдают чуть ли не за столько, сколько сами отдали. Сообщать ему об этом мне, естественно, незачем, а на свой ус намотать лишним не будет. Я тоже кое чего, моему приятелю, сдавал и накрутка моя там, была куда скромнее. На будущее, есть смысл запомнить — вести себя надо агрессивнее и цену, если даже очень просят не сбавлять. Хотя, когда оно наступит это будущее. Завтра иду устраиваться на работу, на нормальную работу и дел у меня с Германом, скорее всего, больше никогда не будет. Если только сам не захочу, чего нибудь купить у него.
