И все же эта маленькая тайна скрасила скучную свадьбу. Он рассчитывал встретить здесь женщин, многих из которых он в свое время уже соблазнил, но эта незнакомка его заинтересовала.

Разглядывая ее лицо, он решил, что с косметикой оно еще привлекательнее — что-то говорило ему, что, когда он увидел эту женщину впервые, она была не накрашена. Но где же, черт возьми, это было?

Ему необходимо было все выяснить. Но, когда он направился в ее сторону, увидел, что зануда Давина его опередила. Сто к одному — опять злословит. «Преданные друзья» не раз говорили ему, что Давина не упускает возможность посудачить о нем и о его пороках. И все потому, что он ее отверг.

Он обвел взглядом столы и наконец увидел того, кого искал, — тучного человека с румяными щеками и багровым носом, сидевшего рядом с четырьмя хорошенькими женщинами, ловившими каждое его слово. Николас направился к нему.

— Привет, Берти!

Толстяк взглянул на него, расплылся в улыбке и воскликнул хрипло:

— Николас, мальчик мой! Мечтал тебя увидеть! Все, курочки, вы свободны. Мне надо поговорить с Николасом…

Дамы ушли, но, уходя, каждая из них улыбнулась Николасу, словно говоря: «Сегодня я свободна».

— Садись, дорогой мой… Ну, как всегда, все бабы на тебя пялятся. Интересно, чем ты их приманиваешь? Поделился бы… Ну, давай выпьем шампанского, и расскажи мне, что ты натворил, что террористы так на тебя взъелись? Чью жену уволок?

— Понятия не имею. Полиция даже не знает, чьих именно рук дело. Я веду дела со столькими странами, и почти в каждой есть свои террористы — плати деньги и выбирай кого хочешь.

Берти сокрушенно покачал головой.

— Тебе всегда нравились опасности.

Как и Давина, Берти Сомерсет собирал сплетни, но это было не хобби — он вел светскую хронику в одном модном журнале. Знал он всех и вся, и его приглашали на каждый прием — чтобы удостоиться упоминания в прессе. Если кто и может рассказать о незнакомке, так это Берти.

— Сейчас я опасностей избегаю, — сказал Николас. — И поэтому избегаю нашу ужасную Давину.

— Верный ход, — согласился Берти. — А где она?

— Сидит вон там и что-то шепчет на ухо блондинке в восхитительной желтой шляпке.

Берти посмотрел в ту сторону и нахмурился.

— Я ее не знаю. Хорошенькое личико. Как же я ее пропустил? Впрочем, она мне кого-то напоминает… кого-то из моего прошлого. Дама до сих пор видная, но сорок лет назад… — Берти вздохнул. — Истинная валькирия.

? Кто?

— Та дама в сиреневом, которая подошла к этой очаровательной блондинке. Тогда ее звали Доротея Нортон. У нас был роман. А потом она вышла замуж за Хью Паджета. — Берти сокрушенно прищелкнул языком. — Ужасная трагедия, ужасная.

Николас обернулся и увидел внушительную даму, которая подошла к Давине и незнакомке.

— Трагедия? — переспросил он.

— Лет десять тому назад сына Доротеи, гомосексуалиста, убил один из его любовников. Был страшный скандал… Хью Паджет так и не оправился. Но Доротея — железная женщина. Вынесла все. Наверное, блондиночка — ее дочь. Как же ее зовут? Ах да, Тесса. Я ее видел, когда она была подростком. Сейчас она нигде не показывается. Живет в Ричмонде. Замужем за полицейским. И сама служит в полиции. Такая хрупкая, и на такой работе… Наверное, пошла в мамочку — ту с места не сдвинешь. Да, вспоминаю, Доротея была не в восторге — то ли от брака, то ли от того, что дочь пошла в полицию. Старушка всегда была честолюбива. Поэтому и мне отказала. Сказала, что у меня нет цели в жизни. Я ответил, что цель одна — получать от жизни все лучшее, она заявила, что это пошло, и бросила меня. А потом я узнал, что она вышла за Хью Паджета…

Гордый тем, что память его не подвела, Берти приник к бокалу с шампанским.

— Ну и ну! — сказал тихо Николас Оулд, не сводя глаз с инспектора Сэнсом. — Спасибо, Берти. На тебя всегда можно положиться.

— Если захочешь уходить, мама, ты только скажи, — с надеждой намекнула Тесса.

— О, я еще и с половиной знакомых не поговорила, — ответила Доротея, оглядываясь по сторонам. — Я как раз хотела тебе сказать — иди развлекись, кажется, сейчас будут танцы.

И, отдав распоряжение, она величественно удалилась. Тесса пожала плечами и, встав из-за стола, направилась на лужайку, по пути столкнувшись с Николасом Оулдом.

— Добрый день, инспектор.

Тесса обернулась. Он не спеша оглядывал ее с ног до головы — костюм, шляпку, лицо.

— Вы меня озадачили, но ненадолго. Меня сбил с толку тот костюм, что был на вас, когда вы брали у меня показания. Тогда вы изображали девушку-простушку, но, оденьтесь вы тогда как сейчас, я постарался бы, чтобы наша встреча была увлекательней.

Тесса не смогла сдержаться и рассмеялась. Его взгляд напомнил ей молодого Харри, который просто сводил ее с ума. И она решила поддержать беседу.

— Кажется, вы достойны своей репутации.

— Я бы вернул вам комплимент, но не знаю, чем именно вы занимаетесь.

— Я детектив, — подсказала ему Тесса.

— Так, значит, поэтому вы и маскируетесь — скрываете свои достоинства за скромненьким темно-синим костюмом?

«Бедняжка Давина», — подумала Тесса, почувствовав, что ей почему-то стало легко и весело. К Харри она испытывала всегда чисто физическое влечение и давно уже не получала удовольствия от словесных перепалок, с которых начинаются самые увлекательные игры между мужчинами и женщинами. Тесса ценила остроумную беседу и в Хендоне шлифовала мастерство. Ее бойкий язычок не раз помогал ей, когда она была еще стажером. А как иначе выжить женщине в полицейской среде, где тон задают мужчины.

Боевое крещение она приняла через несколько недель после поступления на службу, и противником ее был констебль из другой смены, который страшно завидовал Харри. В конце дежурства, когда одна смена заступала, а другая заканчивала работу, соперники встречались и устраивали турнир. Надев каски и взяв в руки дубинки, они становились друг против друга. По команде «Пошел!» надо было сбить с головы соперника каску. Кто делал это первым, тот и побеждал.

Естественно, это была битва двух самцов.

Тесса об этих забавах ничего не знала. Как-то раз ее заинтересовала дубинка Фила Ставли, того самого констебля. Она была очень необычной формы, по виду своему напоминала огромный фаллос и была черной, но с одного бока у нее почему-то была светлая полоска, словно прожилка.

— Что это? — спросила она наивно, указывая на эту прожилку.

Он взглянул на нее и ухмыльнулся. Это Тессу насторожило.

— Это вена.

У Тессы запылали щеки, но она решила не подавать виду, и откуда-то вдруг всплыли верные слова.

— А, это золотая жила.

И с тех пор все его звали Жилой.

Тесса улыбнулась своим мыслям, и Николас вдруг почувствовал, что его плоть взыграла.

— Так вы родственница кого-нибудь из новобрачных? — спросил он и, взяв у проходящего официанта два бокала шампанского, протянул один ей.

— Мать невесты и моя — кузины.

— У меня то же самое, но со стороны жениха.

Они медленно пошли по лужайке.

— Как вы теперь себя чувствуете? — вспомнила Тесса правила хорошего тона.

— Здоровье в порядке. Но от удара, нанесенного по моей независимости, еще не оправился. Оказывается, очень трудно соблюдать во всем осторожность.

— Вам снова угрожали?

— Если бы угрожали, вам бы об этом было известно, — улыбнулся он.

— Нас в отделе сто человек, — ответила Тесса. — Просто в тот день я дежурила, и ваше дело попало ко мне.

— Увы! А я-то думал, вас привлекла моя репутация.

— Тогда я о вас ничего не знала.

— Тогда? — По его взгляду она поняла, что он наблюдал за ней. Значит, видел, что она беседовала с Давиной.

— Скажем так, позже мое представление о вас стало более полным.

— И просветил вас человек, у которого… довольно предвзятый взгляд на мой образ жизни.

Тесса рассмеялась. Да, сегодня день для игры случая.

— В школе мы ее звали Лисичкой Давиной. Она заглядывала под каждый камушек, а потом клала их на место так аккуратненько, что и догадаться было нельзя, что их кто-то трогал.