Уэст-Пойнт, штат Нью-Йорк

Апрель 1864 года

В груди Хейуарда Тайлера что-то заклокотало, его дыхание на миг оборвалось, потом возобновилось со слабым присвистом. Джессамин убрала с его лба волосы. Другая ее рука лежала на маленьком букете роз. У нее больше не осталось сил для слез, во всяком случае – сегодня. Как отец и просил, повторяя просьбу снова и снова, она постарается думать только о будущем. Она станет хорошей женой Сайрусу, и будет молиться о том, чтобы Морган вернулся с войны целым и невредимым.

Обстановка в главной спальне их коттеджа отличалась скудностью, но имевшаяся здесь мебель была крепкой и очень удобной. На стенах висели патриотические девизы, призывающие солдат к выполнению своего долга. Окна были прикрыты кружевными занавесками, но в комнату все же проникал свет уходящего дня. По другую сторону кровати молча стоял Платон, готовый сделать для любимого хозяина все, что понадобится. По его щекам катились слезы, но он, как водится, не произносил ни слова.

Кассиопея же, Аристотель и Сократ находились рядом с Джессамин. Кассиопея крепко сжимала в руке маленький букетик роз, похожий на тот, что был у Джессамин. В этот день она даже свой любимый алый тюрбан сменила на синий.

Доктор все удивлялся, что Хейуард Тейлор до сих пор жив, а вот Джессамин нисколько не удивлялась. Отец обещал, что доживет до ее свадьбы, и он сдержал свое слово.

Когда они приехали в Нью-Йорк, доктор почти сразу его прооперировал, и он поразился, что больной так долго жил с такой большой опухолью. Поначалу все шло хорошо, и отец весьма одобрял ее отношения с Сайрусом. Джессамин же оставалось лишь догадываться, почему отец, сочувствовавший южанам, хотел, чтобы Сайрус стал ее мужем. Возможно, отец просто решил, что ей надо выйти замуж побыстрее. Вероятно, он полагал, что дни его сочтены. И он был прав, потому что вскоре после операции опухоль снова появилась и начала расти быстрее прежнего.

Перед войной Сайрус был в чине лейтенанта, хотя имел отличный послужной список. Но после начала боевых действий его произвели в чин майора, и он, отважно сражаясь в рядах северян, дослужился до подполковника. Однако после ранения в бою при Геттисберге его назначили преподавателем в Уэст-Пойнт.

А накануне Сайрус получил приказ явиться в Вашингтон и возглавить кавалерийский полк: невиданная честь для офицера – уроженца Миссисипи. Завтра он отправится на поле сражений, где едва уцелел в своем последнем бою.

При мысли о том, что Сайруса могут убить, у Джессамин перехватило горло. Стараясь овладеть собой, она закрыла глаза. Ей нужно научиться преодолевать этот страх, нужно жить так, будто у нее все в полном порядке.

Получив приказ, Сайрус немедленно пришел к ее отцу, и они больше часа провели наедине, закрывшись в кабинете. Потом Сайрус отыскал Джессамин и, опустившись перед ней на одно колено, сделал ей предложение. Она улыбнулась, тотчас же кивнула, сказав «да», и глаза ее наполнились слезами. Сайрус поначалу не собирался торопить события, но болезнь Хейуарда и опасности войны заставили его действовать решительно. Если он погибнет в бою, Джессамин, по крайней мере, будет получать его пенсию, и его друзья о ней позаботятся.

Он извинился перед Джессамин за то, что не дал ей времени полюбить его, а она рассмеялась. В глубине души она знала, что хочет прожить с ним всю свою жизнь. Бросившись к нему, она обвила руками его шею, и – о Боже! – как они целовались! Поразительно, но она все еще оставалась девственницей – благодаря лишь самообладанию Сайруса, не ее.

А сейчас Джессамин мечтательно улыбалась, обнимая отца. Все дожидались жениха – Сайруса должен был вот-вот появиться, – а роль шафера доверили полковнику Майклу Спенсеру, лучшему другу и однокашнику Сайруса по Уэст-Пойнту. Жена Майкла Элизабет Энн приехала пораньше и сейчас ждала в гостиной вместе с капелланом, а две их дочери играли во дворе, радуясь возможности побыть без опеки взрослых.

Если бы она выходила замуж за Сайруса в Миссисипи или Теннесси, шафером Сайруса, вероятно, был бы Морган. При мысли о том, что она могла бы снова оказаться с ним рядом, Джессамин болезненно поморщилась – ей вдруг пришло в голову, что она, возможно, вновь почувствовала бы к нему влечение.

Стук подков и хруст гравия под колесами экипажа возвестили о прибытии жениха – и Джессамин сразу же воспарила душой; в эти мгновения она была по-настоящему счастлива.

– Папочка! Папочка приехал! – послышались со двора восторженные крики сестер Спенсер.

Тут Хейуард шевельнулся и прохрипел:

– Что там, Джессамин?

Она с трудом удержалась от вздоха – отец слабел с каждым мгновением, и глаза его угасали.

– Они приехали, папа, уже приехали, – сказала Джессамин, склоняясь над отцом. – Ты мог бы теперь сесть?

– Да, конечно.

Хейуард закашлялся и попытался приподняться. Платон тотчас обхватил его за плечи, чтобы помочь. Джессамин поспешно переместила свои цветы на стол, стоявший у кровати. Сократ же с Аристотелем быстро взбили подушки, подложили их под спину больного и убрали подальше носовые платки, запачканные кровью. Рак разъедал рот и горло Хейуарда, и кровь сочилась при каждом приступе кашля. Тут Кассиопея дала больному выпить какой-то эликсир с очень резким и неприятным запахом, и глаза Хейуарда почти сразу же прояснились – он заметно оживился. Взяв дочь за руку, он с улыбкой проговорил:

– Ты прелестная невеста, моя дорогая. Джон и Розали Эванс были бы очень рады, если бы увидели тебя сейчас.

Джессамин кивнула:

– Благодарю, отец.

Наклонившись, она поцеловала его в лоб, а он поцеловал ее руку.

В этот момент из-за двери послышались голоса, а затем в спальню вошел капеллан. Элизабет Энн тут же заиграла на пианино в гостиной «Largo» Генделя.

Джессамин взяла со стола цветы, и Кассиопея тотчас стала рядом с ней. Сердце Джессамин громко стучало, и ей казалось, что отец слышит его биение.

Тут в комнату торжественно вошли сестры Спенсер с огромными, как блюдца, глазами. Блондинка и брюнетка, они стали у стены.

Следом за девочками появился Майкл Спенсер в черном фраке и серых брюках, а не в форме – почему? Последним вошел Сайрус; он тоже был в черном фраке и в серых брюках. Возможно, офицеры решили надеть костюмы мирного времени, чтобы в такой день ничто не напоминало о братоубийственной войне, о смерти и крови.

Джессамин хотелось броситься к Сайрусу, обнять его и сказать ему, что он самый лучший на свете.

Внезапно губы его дрогнули в улыбке, и он подмигнул ей. Она просияла, а Кассиопея, покосившись на нее, издала вздох величайшего облегчения.

Учитывая слабое здоровье мистера Тайлера, капеллан сделал церемонию венчания предельно простой. Он прочел молитву, быстро перечислил обязанности супругов и подсказал жениху и невесте слова обета. Когда же капеллан объявил их мужем и женой, Сайрус подхватил Джессамин на руки и целовал до тех пор, пока у нее не закружилась голова, а потом, словно сквозь сон, она услышала его голос:

– У нас впереди вся жизнь, любимая, столько, сколько Господу будет угодно даровать нам. Давай проведем оставшееся мне до отъезда время с твоим отцом.

«Сколько Господу будет угодно даровать нам». По спине ее пробежали мурашки, но она заставила себя улыбнуться:

– Да, конечно, мой дорогой супруг.

Мемфис

Июнь 1865 года

Наблюдая за суетой в порту, Морган, сидевший на крыше салуна, жевал крыло цыпленка, – увы, он ел впервые за весь день. Сейчас, после четырех лет войны, ему было уже двадцать три года, но он по-прежнему не мог наесться досыта. Правда, теперь он являлся счастливым владельцем очень хорошей и не менее голодной, чем сам, лошади и Лонгейкра – нескольких тысяч акров прекрасной земли в Миссисипи с хлопковыми плантациями. Более того, теперь Морган считался главой семьи, и кузен Джордж, например, обращался к нему за советом и помощью. Помог он и кузену Дэвиду, едва не потерявшему руку в одном из сражений. Когда Дэвиду и его семье потребовалась крыша над головой, Морган разрешил им поселиться в Лонгейкре. Дав кузену соответствующие указания, Морган сказал ему, где находятся остатки английского золота отца, объяснил, как платить налоги, и пообещал позже сообщить, куда направлять отчеты. И еще он попросил Дэвида, чтобы тот отправил кузена Джорджа изучать право – для такого пустомели, как Джордж, лучшего занятия не придумаешь.