– Ну вот, – сказал он, – теперь у вас есть платки-бакка. Если нам случится разойтись, вас всякий опознает как принадлежащих к сиетчу Стилгара. А об оружии поговорим в другой раз.

Он обошел своих людей, проверяя, готовы ли они, затем взвалил фримпакет Пауля на одного из них.

«Бакка», – вспомнила Джессика, – это религиозный символ. «Бакка» – значит «плакальщик»… Ясно, что тут какая-то символика, объединяющая племя. Но какая? Почему скорбь, оплакивание объединяют их?..

Стилгар подошел к девочке, так смутившей Пауля.

– Чани, возьми этого мужчину-ребенка под свое крылышко и оберегай его.

Чани тронула Пауля за руку:

– Ну, пошли, «мужчина-ребенок».

Пауль сдержал раздражение и ответил:

– Мое имя – Пауль, и лучше бы тебе…

– Мы дадим тебе имя, будущий мужчина, – ответил вместо нее Стилгар, – во время михны, на испытании акль.

«Испытании разума», – перевела про себя Джессика.

Она вдруг ощутила, что надо немедленно доказать превосходство Пауля и его зрелость, – это ощущение перевесило всякие мысли об осторожности, и она резко воскликнула:

– Мой сын прошел испытание гом джаббаром!

По наступившей вдруг мертвой тишине стало ясно, что она поразила-таки их. Прямо в сердце.

– Да, многое нам предстоит узнать друг о друге, – проговорил Стилгар. – Но мы зря теряем время. Нельзя, чтобы лучи дневного солнца застигли нас в открытом месте.

Затем он подошел к поверженному Паулем фримену:

– Идти можешь, Джамис?

Тот мрачно фыркнул в ответ:

– Просто он ударил неожиданно, и все. Кто мог ждать от него такой прыти? Это случайность. А идти – чего, могу.

– Случайность тут ни при чем, – возразил Стилгар. – И слушай, Джамис, ты будешь отвечать за их безопасность вместе с Чани. Они – под моим покровительством.

Джессика посмотрела на Джамиса. Это его голос возражал Стилгару со стены. Он хотел их смерти. И Стилгар явно считал нужным подчеркнуть свой приказ специально для Джамиса.

Стилгар вновь внимательно оглядел свой отряд и жестом подозвал двоих.

– Ларус, Фаррух, – пойдете позади и проследите, чтобы следов не оставалось. Будьте особо внимательны – ведь с нами двое необученных новичков. – Он повернулся, указал рукой направление: через котловину. – Походной цепочкой с фланговым охранением – пошли! Нам надо поспеть в Пещеру Кряжей до рассвета!

Джессика шла нога в ногу со Стилгаром, пересчитывая людей. Сорок фрименов, с ней и Паулем – сорок два. Идут, как заправские солдаты, – даже эта девочка Чани.

Пауль шагал позади Чани. Он уже позабыл, как разозлился на то, что девочка захватила его врасплох. Сейчас в его голове крутились слова матери: «Мой сын прошел испытание гом джаббаром». Руку кололо воспоминание о давней боли.

– Смотри, где идешь! – прошипела Чани. – Не зацепись за куст: оставишь нитку на ветке – выдашь нас!

Пауль сглотнул, кивнул.

Джессика слушала, как движется отряд. Шаги свои и сына она различала… а фримены, сорок человек, шли, и не было слышно звуков, отличных от естественных звуков Пустыни. Их одеяния плыли во мраке, словно паруса призрачных лодок. И путь их лежал в сиетч Табр – сиетч Стилгара.

Она думала о самом слове – «сиетч». Старое слово, опять-таки из чакобса, и бесчисленные прошедшие века не изменили его. «Сиетч» – это «место сбора во время опасности». Только теперь, спустя какое-то время после стычки, она задумалась о том, что вытекало из значения слова и самого употребления древнего охотничьего языка.

– Хорошо идем, – заметил Стилгар. – С милостью Шаи-Хулуда мы таки дойдем до Пещеры Кряжей к рассвету.

Джессика молча кивнула – берегла силы. Оказывается, она была вымотана до предела, и только сила воли как-то подавляла усталость… сила воли и гордость, призналась она себе. И воодушевление… Она думала о том, как же ценны эти люди. Да, сегодня ей открылось немало нового о фрименах.

Все они, весь народ, воспитаны как воины. Поистине бесценная находка для герцога-изгнанника!

Они подошли к Пещере Кряжей перед рассветом. Из котловины туда вела расщелина, такая узкая, что пришлось протискиваться боком. Стилгар назначил несколько человек в караул. Джессика проводила их взглядом, когда они полезли на скалы в слабом предутреннем свете.

Пауль на ходу посмотрел вверх. Узкая расщелина, открывавшаяся в серовато-голубое небо, показывала пеструю шкуру планеты в поперечном разрезе. Но Чани не дала ему налюбоваться на эту картину – она, потянув его за рукав, поторопила:

– Давай побыстрее, а то уже совсем светло.

– А куда полезли те люди? – поинтересовался он.

– Первая дневная стража, – коротко ответила она. – Ну, шевелись!

Значит, снаружи выставляется караул, подумал Пауль. Разумно. Но все-таки лучше бы подходить сюда, разбившись на мелкие группы: так меньше риск потерять весь отряд.

Вдруг он поймал себя на том, что думает уже как партизан, и вспомнил, как отец опасался, что Дом Атрейдес может стать партизанским – скрывающимся, гонимым, сражающимся в подполье…

– Да побыстрее же! – шепотом подгоняла его Чани. Пауль ускорил шаги. Позади посвистывала ткань фрименских одежд. Пауль вдруг вспомнил сират из крохотной Экуменической Библии доктора Юйэ: «Се, рай одесную меня, и ад ошую меня, и Ангел Смерти следует за мною». Он несколько раз повторил цитату про себя.

Расщелина повернула и расширилась. Тут стоял Стилгар, пропуская своих людей в низкое отверстие в правой стене.

– Быстро! – прошипел он. – Если патруль нас заметит – мы тут окажемся как кролики в клетке!

Пауль пригнулся и следом за Чани вошел в пещеру, освещенную сочившимся откуда-то сверху сероватым светом.

– Можешь выпрямиться, – усмехнулась Чани.

Он разогнулся и огляделся вокруг: обширная пещера, свод низкий – там, где они стояли, его можно было бы коснуться, подпрыгнув. Отряд Стилгара, теряясь в тенях, разошелся по пещере. Пауль заметил, что мать встала у стены, изучающе рассматривая фрименов. Он не мог не отметить, что она резко выделяется среди них, хотя и одета так же. В каждом движении – сила, изящество и благородство…

– Найди себе местечко для отдыха и постарайся не путаться под ногами… дитя-мужчина, – сказала Чани. – А вот твоя еда. – Она сунула ему в руку два маленьких свертка из листьев, густо пахнущих Пряностью.

Стилгар подошел к Джессике, встал позади нее и приказал стоявшим слева от них:

– Установите дверной клапан и не забывайте о водной дисциплине! – Он повернулся к другому фримену: – А ты, Лемиль, принеси плавающие лампы.

Затем Стилгар взял Джессику за руку:

– Я хочу кое-что показать тебе, колдунья…

И он повел ее куда-то за угол, откуда пробивался свет.

Джессика оказалась на широком карнизе. Сюда открывался еще один выход из пещеры, и это отверстие находилось высоко в скальной стене, возвышающейся над новой котловиной, километров десяти или пятнадцати в ширину. Со всех сторон котловину окружали высокие скалы. Там и тут виднелись островки скудной растительности.

И в это время над серой в предрассветном свете котловиной, над дальней ее стеной, поднялось солнце, вернув камням и песку их светло-бурый цвет. Арракийское солнце, казалось, выпрыгивает из-за горизонта…

«Это оттого, – подумалось ей, – что мы хотели бы удержать его за горизонтом: ночь безопаснее дня…»

Внезапно она ощутила укол тоски: ей захотелось увидеть радугу – здесь, над этим местом, не знающим дождей. И не узнающим никогда. «Я не должна давать волю подобным мечтаниям, – одернула она себя. – Это слабость, а я не могу больше позволять себе слабости».

Стилгар схватил ее за руку, показал на что-то в котловине: