Бабаджи-махараджа сказал: «О праведный, ты должен всегда петь вслух или повторять про себя эту мантру, всячески избегая оскорблений:

Не прекращая пения этой мантры, святой бабаджи вручил Лахири Махашае четки, сделанные из туласи. Обливаясь слезами, Лахири Махашая стал с наслаждением повторять на них святые имена. Он сказал: «О учитель, я не могу выразить словами то счастье, которое чувствую сегодня в своем сердце». Задыхаясь от счастья, Лахири без чувств пал к ногам бабаджи. Святой бабаджи осторожно поднял его. Лишь через некоторое время Лахири Махашая смог произнести: «Наконец-то я обрел удачу! Никогда в жизни я еще не испытывал такого счастья».

Бабаджи промолвил: «О великий вайшнав, тебя посетила удача, поскольку ты поверил в святые имена Господа. Этим ты принес удачу и мне».

С того самого дня Лахири Махашая стал воспевать святые имена на четках, которые дал ему духовный учитель. Он сидел в своей хижине и повторял святые имена, не обращая внимания на мелкие беспокойства. Так прошло некоторое время. Лахири Махашая наносил на свое тело двенадцать знаков тилаки. Он не ел ничего, кроме прасада Кришны. Каждый день он повторял по два лакха святых имен Господа Хари. Каждый раз, увидев святого вайшнава, он предлагал ему дандават. Каждый день, перед тем, как приступить к другим обязанностям, он выражал свое почтение бабаджи-парамахамсе. Он самоотверженно служил своему духовному учителю. Его больше не привлекали бесполезные разговоры и музыка. Лахири Махашая утратил свой прежний облик. Он стал вайшнавом.

Как-то раз он поклонился святому Вайшнава дасу Бабаджи и спросил: «О учитель, в чем состоит высшая духовная цель (прайоджана)?»

Вайшнава дас ответил: «Чистая любовь к Господу Кришне (кришна-према) является высшей духовной целью индивидуальной души. Постоянно следуя предписаниям садхана-бхакти, человек возвышается до состояния бхавы (экстаза). Когда бхава обретает полноту и совершенство, она становится премой (чистой духовной любовью). Это и есть вечная природа души, ее вечное богатство, высшая цель. Отсутствие этой любви — величайшее несчастье для души. Ее отсутствие обрекает душу на вечное рабство в материальном мире, где она снова и снова будет пытаться обрести наслаждение, удовлетворяя материальные чувства. Нет ничего выше духовной любви (премы). Господь Кришна покоряется только этой любви. Она полностью духовна и исполнена чувства духовного блаженства».

Обливаясь слезами, Лахири Махашая воскликнул: «Обрету ли я когда-нибудь эту любовь?»

Обняв своего ученика, бабаджи-махараджа молвил: «Потерпи, через некоторое время твоя садхана-бхакти станет бхавой-бхакти. А вскоре и Господь Кришна явит тебе свою милость».

Переполненный счастьем, Лахири Махашая сказал: «Кроме духовного учителя никто и ничто не принесет утешения в этом мире. Будучи мягкосердечным вайшнавом, мой духовный учитель вызволил меня из темного колодца материальных чувственных удовольствий».

У Лахири Махашая в Шантипуре осталась большая семья. Двое его сыновей были известными учеными. Одному из них, Чандранатхе, было 35 лет. Он был землевладельцем-заминдаром и вел все домашнее хозяйство. Кроме того, он хорошо разбирался в медицине. Религией он особо не интересовался, но, тем не менее, пользовался уважением среди местных брахманов. Он заботился о своих слугах, служанках, сторожах и живо интересовался всеми домашними делами. Второго сына Лахири Махашая звали Девидас. С самого детства он охотно изучал ньяя-шастру и смрити-шастру. Теперь он имел свою школу, в которой училось около 15-и детей. За недюжинные познания Девидаса удостоили титула «Видьяратна» (сокровище знания).

Однажды по Шантипуру прошел слух, что Калидаса Лахири стал вайшнавом—аскетом. Об этом говорили повсюду: в местах омовения (гхатах), на рынке и на улицах. Некоторые предполагали, что его настигло старческое слабоумие. Другие говорили: «Должно быть, его подкосила какая-то болезнь. Он же брахман по рождению. Его сыновья, жена и вообще вся семья послушны ему. Какие же страдания довели его до отречения от мира?» Третьи восклицали: «Вот какова жалкая участь тех, кто носится повсюду и кричит о своей любви к религии!» Но нашлись и разумные люди, которые сделали вывод: «Калидаса Лахири очень благочестивый человек. Имея в своем распоряжении все блага, которые только может дать человеку этот мир, он, тем не менее, привлекся святыми именами Господа Хари». Вот такие ходили разговоры. Кто-то, услышав эти сплетни, донес их до Девидасы Видьяратны Махашая.

Озадаченный, Видьяратна пошел к старшему брату и обратился к нему со следующими словами: «Брат, мне кажется, наш отец попал в большую беду. Он живет в Годруме, в Надии, и, насколько я знаю, пребывает в добром здравии. Но он попал в плохое общество. Слыхал ли ты разговоры, которыми полнится наше селение?»

Чандранатха ответил: «О брат, до меня дошли некоторые из этих слухов. Наш дом издавна славился добропорядочностью. Однако, слыша сплетни о нашем отце, я не могу держать голову так же высоко, как раньше. Мы всегда жалели семью Адвайты Прабху. Что же случилось ныне в нашем собственном доме? Брат мой, отправимся домой, посоветуемся с нашей святой матерью и сделаем все, что сможем, чтобы вернуть свое доброе имя».

Придя домой, Девидас и Чандранатха удобно расположились на веранде. Их мать подала им обед. Затем, присев рядом, она стала отдавать распоряжения прислуге. Выбрав момент, Чандранатха спросил: «Мать, слышала ли ты новости о нашем отце?»

Святая мать ответила: «А что случилось? Не ухудшилось ли его здоровье? Насколько я знаю, он живет в Навадвипе и воспевает там святые имена Господа Хари. Почему бы вам, дети, не привести его обратно домой?»

Девидас сказал: «Мать, он по-прежнему отличается крепким здоровьем. Но я прослышал, что все остальное не так гладко. Если мы приведем его домой, наш дом утратит свою репутацию».

Обеспокоившись, святая женщина спросила: «Как же такое может случиться? На днях, прогуливаясь по берегу Ганги, я встретила невестку одного из великих Госвами. Мы долго беседовали, и она сказала мне: «Удача твоего мужа не знает границ. Его уважают все вайшнавы».

Девидас ответил: «Но его уже не уважают в кругах нашего общества. Теперь, когда он дожил до старости, он должен находиться дома и позволить нам служить себе. Так нет же! Он питается остатками пищи тех, кто одет лишь в набедренную повязку. Он опозорил нашу благородную семью. О, безнравственный век Кали! Ведь наш отец так много всего видел и слышал за свою жизнь! Что же вдруг случилось с его разумом?»

Святая мать сказала: «Верните его домой, и не приглашайте к нам никого, пока он не придет в себя».

Чандранатха ответил: «Что еще нам остается? Деви должен отправиться в Годруму с надежными людьми и попытаться вернуть отца домой».

Деви ответил: «Ты прекрасно знаешь, что отец невысокого мнения обо мне, поскольку считает меня атеистом. Что же я буду делать, если он не захочет даже разговаривать со мной?»

Поразмыслив, братья вспомнили, что Лахири Махашая очень уважал Шамбхунатху, их двоюродного брата по матери. Шамбхунатхе уже приходилось подолгу оставаться с ним и служить ему. Поэтому было решено, что в Годруму отправятся оба — и Девидас, и Шамбхунатха. Первым же туда отправили слугу, который должен был найти для них жилье в доме какого-нибудь брахмана.

На следующий день, после завтрака, Шамбхунатха и Девидас отправились в Годруму. Прибыв на место, они сошли со своих паланкинов и отправили носильщиков обратно домой. Слуга, приехавший в Годруму днем ранее, нашел для них жилье, слуг и повара-брахмана.