У мошенников раздвоенный язык. Одним они говорят одно, а другим — совсем другое. Так они сеют вражду и лицемерие. Их слова, как правило, не соответствуют их истинным помыслам. Их уста изливают мед, а сердца таят в себе яд. Услышав коварные слова Вани-Мадхавы, Враджанатх сказал: «Брат, я знаю, что ты мой старый и верный друг. Моя бабушка уже слишком стара. Она не может понять того, что для меня имеет глубокий смысл. Она хочет свести меня с этой девушкой и тем самым ввергнуть в ад семейной жизни. Если ты сможешь успокоить бабушку, считай меня своим вечным должником». Хитрый Вани-Мадхава заверил: «Будь спокоен. Никто не станет принуждать тебя. Но ответь мне откровенно на один вопрос: почему тебе так ненавистна мысль о браке? Что толкает тебя к отречению?» Враджанатх простодушно поведал Вани-Мадхаве историю о том, как он познакомился с учением вайшнавов. Завершив свой нехитрый рассказ, он сказал: «Пожилой Рагхунатх дас Бабаджи, святой из Майяпура, является моим учителем. Каждый вечер я хожу к нему. Это он погасил пылавшее во мне пламя материальных желаний. Он очень добр ко мне». В голове Вани-Мадхавы сразу же созрел хитроумный план. Он сказал себе: «Слава Дурге, я обнаружил его слабое место. Теперь-то я наверняка обращу его слабости против него». Но вслух он произнес следующее: «Брат, я изменю помыслы твоей бабушки. А сейчас я должен идти домой». И он медленно направился в сторону своего дома. Однако, отойдя на приличное расстояние от Враджанатха, он свернул в противоположную сторону, и через некоторое время уже входил во двор Шривасы в Шри Майяпуре. Усевшись под деревом бакулы, он стал раздумывать: «Эти вайшнавы награбили для себя неплохое богатство! Какие прекрасные дома! Какой милый сад! Какой изящный дворик! Какое чудесное местечко! Все они, как большие господа, сидят в этих своих бхаджана-кутирах. Сидят себе и повторяют джапу на четках! Они живут, словно священные быки — совершенно беззаботно! Почтенные женщины, живущие по соседству, приходят омываться в Ганге и приносят им щедрые дары — воду, плоды и всевозможную пищу. Раньше такие дары получали только брахманы, да и то за совершение обрядов карма-канды. Ныне же дарами наслаждаются эти самодовольные бабаджи. О славный век Кали! «Он называет себя преданным Рамачандры, но в действительности он слуга Кали-юги». Теперь я понимаю смысл этой старой поговорки. Горе мне! Напрасно я родился в семье брахмана! Ныне никто не приносит нам сладких плодов! Да что там плодов, никто не приносит даже воды! Вайшнавы заявляют, что последователи ньяи — глупцы, поскольку слишком много говорят о глиняных горшках и кусках ткани. Я думаю, они не ошибаются, уж во всяком случае, относительно Враджанатха. Теперь он попал в руки этих негодников, одетых в набедренные повязки. Но я, Вани-Мадхава, не дам ему погибнуть. Я проучу этих вредителей-вайшнавов». С такими мыслями он вошел в одну из хижин. Как оказалось, это была хижина Рагхунатха даса Бабаджи, который в это время сидел на циновке и воспевал святые имена Господа Хари. Природу человека нетрудно определить по его лицу. Подняв глаза, пожилой бабаджи увидел, что перед ним стоит олицетворение Кали-юги, принявшее форму брахмана. Но вайшнавы желают добра всем. Они не требуют, чтобы люди относились к ним с уважением, хотя сами готовы всегда предложить другим свое почтение. Поэтому Рагхунатх дас Бабаджи с должным почтением встретил своего гостя и вежливо предложил ему сесть. Вани-Мадхава не был вайшнавом и не имел никакого представления об этикете вайшнавов. Приняв пожилого бабаджи за шудру, он милостиво дал ему свои благословения. Святой бабаджи спросил у него: «Баба, как тебя зовут? Мальчик мой, зачем ты ко мне пожаловал?» Когда пожилой бабаджи употребил слова туми и ами, смысл которых можно воспринять и как «ты, юноша» и как «я, уважаемый господин», Вани-Мадхава разгневался. Он высокомерно сказал: «Бабаджи! Ты, видимо, полагаешь, что, надев набедренную повязку, уподобился брахманам? По идее, так оно и должно быть. Но все же я, действительно уважаемый господин, хотел бы спросить тебя, безродный нищий, об одном: знаешь ли ты Враджанатха Панчанану?»

Бабаджи ответил: «Пожалуйста, прости меня и не принимай слова старика близко к сердцу. Да, Враджанатх иногда заходит ко мне».

Вани-Мадхава сказал: «Он нечестный человек. Он обращается с тобой смиренно и вежливо, стараясь завоевать твое доверие. Но в сердце своем он таит коварные замыслы. Знай — твое недостойное поведение привлекло внимание Бхаттачарий из Белапукура (Билва-пушкарини), и они решили проучить тебя. Это они подослали к тебе Враджанатха. Ты уже стар и поэтому тебе следует остерегаться. Время от времени я буду заходить к тебе и рассказывать новости об этом заговоре. Главное — никому про меня не говори. Если расскажешь, для тебя это плохо кончится. А теперь я должен идти». Полностью удовлетворенный, Вани-Мадхава вернулся к себе домой и занялся повседневными делами.

Плотно пообедав, Вани-Мадхава снова направился к Враджанатху и сказал: «Брат мой, сегодня дела привели меня в Майяпур. Там я встретил старого вайшнава. Как оказалось, это и был твой Рагхунатх дас Бабаджи. Я разговорился с ним, и он обозвал тебя очень плохим словом, таким, которого никак нельзя использовать применительно к брахману. В конце он заявил: «Я заставлю Враджанатха есть остатки пищи с подносов тридцати шести людей низкой касты. Я покончу с его брахманической заносчивостью!» Ха! Если такие пандиты, как ты, будут общаться с подобными людьми, то брахманов-пандитов вообще перестанут уважать».

Враджанатх очень удивили слова Вани-Мадхавы. Он так и не понял, что произошло, но его вера в вайшнавов и преданность пожилому бабаджи вдруг поколебались. Решив разобраться во всем, Враджанатх сказал: «Брат, сегодня я очень занят. Пожалуйста, отправляйся домой, а я тем временем подумаю о том, что ты рассказал». Не сказав больше ни слова, Вани-Мадхава пошел домой, поздравляя себя с победой.

Враджанатх был прекрасно осведомлен о двуличной натуре Вани-Мадхавы. Но сам Враджанатх, хотя и занимался логикой ньяи, был честным человеком. Хорошо все обдумав, он понял, почему Вани-Мадхава вызвался помочь ему принять санньясу. Размышляя обо всем случившемся, он пришел к заключению, что Вани-Мадхава должен получить какую-то выгоду от его брака и что в Майяпур он ходил тоже ради осуществления каких-то темных замыслов. Не зная, что предпринять, Враджанатх взмолился Верховному Господу: «О Верховный Господь, пожалуйста, даруй мне стойкую веру в моего духовного учителя и в вайшнавов. Не позволяй коварным злодеям ослабить ее». С тяжелым сердцем он дождался вечера и в сумерки отправился во двор Шривасы.

Святой Рагхунатх дас Бабаджи пребывал в тяжелых раздумьях. Когда Вани-Мадхава покинул его хижину, Бабаджи подумал: «Этот человек — брахман-ракшас. В писаниях сказано: «В Кали-югу ракшасы рождаются в семьях брахманов». Порочная природа этого человека написана на его лице. Он исполнен кастовой гордости, хотя в действительности не обладает ничем, чем стоило бы гордиться. Он ненавидит вайшнавов. Он лицемер, гордо размахивающий флагом благочестия и совершающий грехи под эгидой благих поступков. Его короткая шея, блудливые глаза и коварные речи ясно указывают на то, что творится в его сердце. Подумать только, как кроток и доброжелателен Враджанатх, и как похож на демона его двоюродный брат! О Господь Кришна, о Господь Гауранга, пожалуйста, раз и навсегда избавьте меня от общества подобных людей. Так или иначе, я расскажу все Враджанатху».

Когда в хижину вошел Враджанатх, пожилой бабаджи, любовь которого к Враджанатху удвоилась, сказал: «Заходи, баба, я рад тебя видеть!», — и обнял его. Со слезами на глазах Враджанатх коснулся пыли со стоп бабаджи. Он был так смущен, что не мог произнести ни слова. Святой бабаджи сказал: «Сегодня утром сюда приходил смуглый брахман и своими разговорами сеял смуту в моем сердце. Знаешь ли ты его?»