— Все готово? Прошу всех садиться, без пяти одиннадцать, — объявил капитан пассажирам.

Отъезжавшие стали наскоро прощаться и один за другим подниматься в каюту.

Капитан Жамен лихо вбежал последним по лесенке, сделал бравый жест рукой провожавшей толпе и резко захлопнул дверцы.

Стоявшие у канатов солдаты сразу отпустили тяги, оркестр грянул веселый марш, толпа загудела, замахала шапками.

Во всех пяти подвесных машинных каютах затрещали моторы, в воздухе завертелись пропеллеры, и корабль плавно двинулся вперед по направлению к морю. Он шел вперед и в то же время забирал все выше и выше.

Пассажиры прильнули к зеркальным стеклам каюты.

Географ Леруа, высокий молодой человек с оживленным лицом, болтал, жестикулировал и все еще обращался к оставшимся на земле, хотя его никто уж не мог слышать. Его радовало, что светит солнце, что он в воздухе, что подымутся еще выше, и он считал этот день самым счастливым в своей жизни.

— Смотрите, смотрите, — кричал Леруа своим спутникам, — мы уже выше собора! Вот трамвай — какой смешной: как жучок! Вон все остановились — это на нас глазеют! О, да мы выше колокольни!

Стоявший рядом Рене сразу отдернулся от окна, сел на диван и уставился в потолок.

— Порт! Порт! — не унимался географ. — Море! Вон пароход, — когда он еще придет в гавань! Рене, Рене! — звал он товарища.

Но Рене поднялся с дивана и вышел в коридор каюты, ничего не ответив. Он с усиленным вниманием осматривал каюты. Своим устройством они напоминали первоклассный вагон железной дороги. Он старался не думать о высоте и удивлялся, как товарищи могут радоваться и ликовать, когда под этим полом — пропасть. Рене осторожно стукнул каблуком в пол. А оставшиеся у окон не могли оторвать глаз от необъятной синей равнины Средиземного моря. Географ рассматривал в сильный призматический бинокль прибрежную полосу, называл поселки, суетился и совал бинокль товарищам.

— Превосходно! Великолепно! — радовался географ, щелкая затвором фотографического аппарата. — Вот отлично мы проверим наши географические карты! Снимки с птичьего полета!

— Слушайте, Лантье, — обратился он к своему соседу, инженеру, — мы ведь скоро увидим Геную, а потом Корсику и Сардинию! Сколько мы идем в час? Да ну, говорите же?

— Сейчас наша скорость… — спокойно начал Лантье.

— Да ну, скорей! — торопил его географ, — сколько, сколько?

— Сто восемь километров в час, — продолжал Лантье, — но противный ветер может нас задержать.

— Ну, а скорей нельзя? Сколько же самое большее? — теребил его географ.

— Полный ход на всех пяти машинах — сто двадцать два километра.

— А еще больше нельзя?

— Да ведь и то скорее всякого курьерского поезда, — улыбнулся Лантье, — разве вот в корму хороший ветер подует, тогда держись только.

Стоявший тут толстый старик, профессор Арно, довольно улыбался и жмурился на солнце. Он попробовал пухлой рукой сиденье дивана.

— Вот это хорошо! — сказал толстяк и грузно опустился на диван.

В это время в каюту вошел молодой человек в авиационной фуражке.

— На ваше имя телеграмма, — сказал он, передавая бумажку профессору.

— Как? — встревожился географ. — Почему до отъезда не передали? Ах! — вдруг спохватился он. — Я и забыл.

Он покраснел, обрадовался и захлопал в ладоши.

— Радио, радио! Ах, черт возьми, ведь и мы можем посылать на весь свет телеграммы! Вы телеграфист? — обратился он к молодому человеку.

— Да слушайте же, — перебил его профессор, развернув бумажку, — слушайте!

«Париж, одиннадцать часов шестнадцать минут.

Президент географического общества от лица всех членов приветствует экспедицию и желает успеха и счастливого плавания».

Добродушное лицо профессора расплылось в приятную улыбку.

— А это что у вас? — спросил Леруа, увидев в руках телеграфиста еще бумажку.

Телеграфист сразу стал серьезным и, нахмурясь, проворчал:

— Это капитану Жамену от Марсельской метеорологической станции.

— Ваш капитан, кажется, не особенно верит в эту науку? — спросил профессор.

Телеграфист пожал плечами и вышел.

— С такой высоты можно на все плюнуть, — весело сказал Леруа. — А где же Рене?

Рене нашли в кухне, где он беседовал с поваром. Сковородки шипели, и бедняге Рене казалось, что он на земле. Он даже предлагал повару почистить картофель.

— Сюда, сюда, — кричал Леруа из коридора, — право, тут целая лаборатория!

Неугомонный географ тащил всех в умывальную комнату, где был душ, ванна, зеркала. Все было чисто и весело блестели никелированные краны.

Но в это время раздался звонок. Все переглянулись и вышли в коридор. Сам капитан Жамен стоял в дверях.

— Пожалуйте завтракать, — приглашал он, указывая жестом в открытую дверь направо.

Там виден был богато накрытый стол с дымящимися горячими блюдами.

— Слушайте, дорогой, — обратился профессор во время завтрака к Рене, который уселся подальше от окна и ничего не ел. — Самое главное — это одеться потеплей, покушать поплотней и быть повеселей!

Рене натянуто улыбнулся шутке профессора.

— Да что вы, — продолжал толстяк, ласково глядя на Рене, — ведь мы тут не одни, — хотите сейчас спросим, с чем нынче макароны у римского папы? Кстати, капитан, — обратился он к Жамену, — что вам пишут из Марселя?

— Да, право, не знаю. Где эта телеграмма? Да, вероятно, все то же! Вас интересует?

И Жамен передал профессору Арно нераспечатанный конверт метеорологической станции.

— Разрешите? — сказал профессор и вскрыл конверт.

Арно передал листок инженеру Лантье, который не отрываясь глядел на профессора, пока тот читал.

— Что вы об этом думаете? — спросил профессор Жамена.

— Эх, это каждый раз: какой-нибудь ученый каркает. Думает, когда-нибудь и попадет в точку. То-то, дескать, прославлюсь! Простите, профессор, что я так…

Жамен допил свой стакан, подкрутил усы и встал из-за стола.

Рене сидел бледный, что-то рисовал вилкой на скатерти и ни на кого не глядел.

— Что вы думаете, Лантье? — обратился профессор к инженеру.

— Думаю, что все это правда, — строго и спокойно сказал Лантье, — я следил все время за барометром: он резко упал, хотя мы держимся на одной высоте. Мы сейчас на высоте приблизительно…

Рене боялся слышать про высоту. Он сорвался с места и вышел вон.

— Не может слышать про высоту, — сказал профессор, — пошел, бедняга, мыть тарелки, должно быть.

— Да, — продолжал инженер, — я думаю, надо убедить капитана спуститься немедленно в Генуе или Ливорно. Каких-нибудь полчаса — мы там.

Леруа озабоченно слушал разговор товарищей.

— Я видел с запада облака, когда мы поднялись выше тысячи метров, теперь они будто бы ближе! — с тревогой сказал он.

— Я тоже за ними слежу, — сказал Лантье, в тоне его чувствовалась спокойная уверенность, — эти облака быстро нас догоняют, значит, несутся с неимоверной быстротой.

— Ураган?! — крикнул вдруг показавшийся в дверях Рене.

— Да, — сказал Лантье, — вероятно, ураган. Во всяком случае надо ждать резкого удара ветра.

— Ну, и что? — с ужасом спросил Рене.

Профессор умоляюще взглянул на инженера и толкнул его под столом ногой.

— И надо смотреть опасности прямо в глаза, — твердо отчеканил Лантье, — нам может прийтись очень плохо. Надо заставить капитана сейчас же спуститься.

— Я советую, — загорячился географ, — прямо дать сейчас же телеграмму его начальству, чтоб ему приказали спуститься! Немедленно!

Леруа бросился к двери.

— Нет, — спокойно остановил его Лантье, — надо сначала предложить ему это. А если откажется…