«Нельзя, Хосе! Не может быть. Не может быть. Этого просто не может быть. Добро пожаловать на информационный канал „Суперхайвей“, где „Сумеречная зона“ пересекается с „Секретными материалами“.

При росте в пять футов один дюйм и весе в двести десять фунтов Мэриэнн Маджо была весьма энергичным человеком. Себя она называла «цензором по непристойностям» интерактивной сети «Продиджи». Ее работа заключалась в защите пользователей информационного канала от избытка пошлости и насилия. Сейчас прямо на ее глазах произошел экстренный случай. В сеть вклинился какой-то хакер.

Этого не могло быть. Она не могла оторвать глаз от экрана.

– Ну, хорошо, сейчас на дворе интерактивный век, так что приготовьтесь, – бормотала она. – Сейчас произойдет крушение поезда.

Мэриэнн действительно работала цензором «IBM» вот уже почти шесть лет. До сих пор самой популярной службой «Продиджи» считалась доска объявлений. Она служила пользователям для обмена информацией. С ее помощью можно было спланировать отпуск, пообщаться с друзьями, даже узнать меню в только что открывшемся ресторане.

Обычно это были вполне безобидные послания, разделенные по интересам, начиная от благотворительной реформы до судебных разбирательств месяца. Но только не такое, которое ей пришлось принимать сейчас. Оно требовало вмешательства цензора, защищающего юные умы от тлетворного воздействия. Ей ничего не оставалось, как, словно старшей сестре, поспешить на помощь глупеньким братишкам.

Начиная с одиннадцати вечера Мэриэнн начала принимать послания от одного из пользователей, живущих в Вашингтоне. Поначалу они носили такой странный характер, что она сама не знала, как с ними поступить. То ли отредактировать, то ли отложить на неопределенное время. В настоящий момент «Продиджи» конкурировало с «Интернетом», который вообще передавал иногда полную чушь и открывал совершенно дикие сайты.

Сперва Мэриэнн думала над тем, знакомы ли правила пользования этому абоненту. Иногда попадались психи, которые влезали в сеть просто ради хоть какого-то общения с людьми. А некоторых устраивал контакт только с ней. Она контролировала их мысли и действия. Она и в самом деле чувствовала себя старшей сестрой.

В первом послании неизвестный просил откровенно ответить пользователей на вопрос, как они относятся к убийствам детей в Вашингтоне. Далее следовало детальное описание этих преступлений. Второй вопрос звучал так: не считаете ли вы, что убийством детей следует уделить больше внимания со стороны полиции, нежели делу Джека и Джилл? Как с моральной, так и с этической точки зрения.

Эти послания Мэриэнн Маджо была вынуждена временно отложить: не из-за их непосредственного содержания, а из-за того, что обращения изобиловали нецензурной руганью.

Когда она поступила подобным образом, последовал настоящий эмоциональный взрыв пользователя в Вашингтоне. Он передал длинную и резкую обличительную речь, в которой в самой грубой форме ругал, на чем свет стоит, «цензурную чуму», совершенно изгадившую «Продиджи». В завершение своей истерики он призывал всех плюнуть на «Продиджи» и воспользоваться услугами ее конкурентов, например «Компью-Серв». Впрочем, может быть, он не знал, что там тоже существует цензура.

Невзирая на такую отповедь, послания повалились на Мэриэнн со все увеличивающейся скоростью. Они стали приходить чаще, чем курсирует челночный рейс «Вашингтон-Нью-Йорк». В одном из них предлагалось «выгнать в задницу тупого некомпетентного цензора». Мэриэнн ничего не оставалось, как приступить к своим прямым обязанностям.

В другом сообщении слово, обозначающее половой акт, повторялось одиннадцать раз в двух абзацах.

Затем матерщина уступила место различным обвинениям в адрес «Продиджи». А потом произошло нечто: в 1:15 ночи адресат из Вашингтона взял на себя вину за жестокие убийства школьников.

Он объявил себя преступником и заявлял, что с помощью «Продиджи», готов предъявить любые доказательства.

«Старшая Сестра» немедленно удалила это послание из сети и тут же связалась со своим инспектором в Нью-Йорке. К тому времени, когда ее босс приехал и привез кофе на двоих, все ее жирное тело тряслось, словно кусок желе. Черный кофе? Для того, чтобы прийти в себя, Мэриэнн нуждалась в хорошей выпивке и паре пицц.

Тут же на экране появилось новое послание от абонента в Вашингтоне. Теперь он выражался вполне корректно, но был очень зол и, казалось, находился на грани помешательства. В своем сообщении он с дотошностью перечислял все кровавые подробности убийства чернокожего школьника, которые, как он заявлял «известны только полиции Вашингтона».

– Господи, Мэриэнн, что это за ужас? – поразился инспектор. – И что, все послания в том же духе?

– В основном да, Джонни, – кивнула «Старшая Сестра». – Правда, теперь он выражается прилично, но продолжает сохранять свои замашки вампира.

А послание тем временем продолжало разворачиваться перед их глазами. Судя по подробностям, это передавал действительно убийца ребенка в Гарфилдском парке. Он заявлял, что использовал отпиленную бейсбольную биту, обмотанную электрическим проводом. Также он добавил, что ударил ребенка по голове двадцать три раза, объяснив, что специально считал удары.

– Прекрати этот кошмар немедленно. Заблокируй ему доступ! – последовало решение инспектора.

Потом инспектора посетила более рациональная мысль: немедленно поставить в известность вашингтонскую полицию о подозрительном клиенте. Ни инспектор, ни Мэриэнн ничего не знали об убийствах, но сообщения звучали настолько реально, что у них просто не было другого выхода.

В половине второго ночи инспектор «Продиджи» связалась с детективом в Вашингтоне, записав на всякий случай его звание и имя, чтобы внести данные в журнал происшествий. Имя детектива было Джон Сэмпсон.

Я лег спать уже в час ночи. Нана разбудила меня без четверти пять. Сначала я услышал, как ее тапочки зашаркали по паркету нашего непокрытого коврами пола в спальне, а затем она зашептала прямо у меня над ухом. Мне вдруг показалось, что я вернулся в детство:

– Алекс! Алекс! Ты проснулся?

– М-м-м… Ну, теперь уж точно проснулся.

– Там, внизу, сидит твой дружок. Он поедает бекон с помидорами прямо из кастрюли, словно сегодня наступит конец света, и ему об этом известно заранее. Кстати, ты рискуешь остаться без завтрака.

Я еле сдержался, чтобы не застонать. Пару раз моргнув и, чувствуя, как распухли мои глаза от бессонных ночей, я, сглотнув, осознал, что вдобавок болит и горло.

– Сэмпсон пришел? – наконец, хрипло выдавил я.

– Да, и он говорит, что они вышли на след убийцы детей. Неплохое начало дня, как ты считаешь?

Она явно насмехалась надо мной. Впрочем, так было всегда. На часах еще нет пяти, а бабуля уже вонзила свой ржавый нож прямо мне в спину.

– Уже встаю, – прохрипел я. – Хотя все это мне не очень нравится.

Менее чем через двадцать минут после этого мы с Сэмпсоном уже подъезжали в кирпичному дому на Сьюард-сквер. Джон заявил, что мое присутствие просто необходимо. Возле своих автомобилей нас поджидали Рэйким Пауэлл и еще один белый детектив по имени Честер Муллинс, в нелепой старинной шляпе с плоской тульей и загнутыми кверху полями. Оба полицейских выглядели весьма напряженными.

Дом находился возле парка Сьюард-сквер, всего в полутора милях от школы Соджорнер Трут. Очевидно, Муллинс курировал именно этот участок.

– Вон тот белый, колониального стиля дом, что на углу, – пояснил Рэйким, указывая в сторону большого светлого здания в квартале от нас. – Да, ребята, люблю я работать в таких дорогих районах. Чувствуете запах свежих роз?

– Это жидкость для мытья окон, – поправил я.

– Я эти запахи с детства путаю, – рассмеялся Рэйким, и его напарник Честер присоединился к веселью.

– А вон в том доме наверняка обитает семья Партридж, – поддержал Сэмпсон шутливое настроение коллег, но тут же посерьезнел. – Да, места здесь красивые, но расслабляться нельзя. Не исключено, что за симпатичным фасадом нас поджидает маньяк-убийца. Все поняли?