– Не возражаю, – оторвал Воронцов взгляд от картины, посмотрев на проворные руки хозяина, откупорившего бутылку. – Вино из долины Луары, ведь это сокровищница знаменитейших вин!

Аккуратно разлив вино в высокие прозрачные бокалы, Николай Семенович обвел гибкими пальцами тонкую изящную ножку.

– Предлагаю выпить за добрые отношения.

– Поддерживаю, очень хороший тост, – ответил Воронцов, все более удивляясь. Разговор проходил совершенно не так, как он планировал, и немного сбивал с толку. Интересно, к каким еще неожиданностям могут привести винные возлияния?

Хрустальные бокалы встретились, издав тонкий мелодичный звон. В какой-то момент Воронцов почувствовал на себе внимательный заинтересованный взгляд хозяина и больше не смог избавиться от чувства, что его тщательнейшим образом изучают. Обычно такое случается перед тем, когда хотят доверить какую-то тайну. Что же такое он хочет ему поведать?

– Как вам вино? – радушно спросил хозяин.

– Оно великолепно, собственно, как и обстановка в вашем доме. Во всем чувствуется отменный вкус.

– Благодарю вас, – сдержанно отреагировал Зосимов.

Кирилл Воронцов допил вино и, стараясь не стукнуть ножкой, бережно установил бокал на стол.

– Но у меня складывается такое впечатление, что ваше приглашение взглянуть на репродукции голландских мастеров – это всего лишь предлог. А главный разговор впереди. Так что давайте не будем тянуть время и перейдем к главному, о чем вы хотите со мной переговорить?

Николай Семенович вновь аккуратно наполнил рюмки.

– Право! Какой вы, однако, нетерпеливый молодой человек. Впрочем, мне это нравится. Я тоже не люблю терять время и ходить вокруг да около. Знаете, я ведь за вами давно наблюдаю.

Воронцов не спешил поднимать бокал.

– Что вы имеете в виду?

– Я слежу за вами с тех самых пор, как вы появились в Москве. Я не знаю вашего настоящего имени, но уверен, что вы происходите из благородной семьи. Во всяком случае, ваше происхождение выдают изысканные манеры, ваш уверенный, полный достоинства взгляд. Такое поведение невозможно ни купить, ни выработать, оно передается по наследству. Это уже кровь! Поверьте мне, я в этом разбираюсь! И вот я задаюсь вопросом, кто вы такой, господин Воронцов?

Кирилл сделал крохотный глоток.

– Я совершенно не понимаю вас, уважаемый Николай Семенович.

– Уверен, что Воронцов – ваша ненастоящая фамилия.

– Даже если я и поменял свое имя, так что в этом криминального?

– Я хочу сказать, что восхищаюсь вами. Прибыв в Москву, вы некоторое время осматривались. А потом решили организовать ограбление. И кого? Самого господина Рябушинского! Вы у него похитили скульптуру Родена «Влюбленная». Через месяц за весьма приличную сумму вы ее продали немецкому собирателю Гоферу Ференцу. Потом вас заинтересовали рисунки Бенуа, хранившиеся у господина Троянского. Часть этих рисунков впоследствии всплыла в Париже, а другая, я полагаю, обрела хозяина где-то за океаном. Затем вы обокрали Павла Харитоненко. Представившись страстным коллекционером, вы проникли к нему в дом и выкрали у него картину Рубенса. Явно работали на заказ. Список ваших удачных ограблений могу продолжить. Я очень внимательно слежу, так сказать, за вашей криминальной карьерой. Просто не хочу отвлекаться от основной темы нашего разговора.

– У меня есть подозрение, что вы не станете показывать мне свои знаменитые гравюры?

Зосимов громко рассмеялся:

– С моей стороны это было бы просто безрассудством! По-другому это называется впустить волка в овчарню. Нет уж, увольте! Мои гравюры находятся совершенно в другом месте и охраняются куда крепче, чем золотые запасы России. А это, – пренебрежительно махнул он на развешенные картины, – для непросвещенных. Так сказать, больше для красоты, если хотите. Вместо обоев! В действительности они мало чего стоят, и человек вашего масштаба на них вряд ли позарится.

– Только все ваши рассуждения совершенно бездоказательны. Я не имею никакого отношения к ограблениям, что произошли в Москве.

– Позвольте вам сказать, у меня имеются серьезные доказательства вашей деятельности… Простите меня за цинизм, но меня всегда интересовали краденые вещи, хотя бы в силу их недорогой рыночной стоимости. Я старался отследить цепочку, по которой они попадали на рынок. Что поделаешь, это определенные финансовые траты, но усилия стоят того. И вот в результате предпринятых стараний я вышел на вас. А потом вам не следует забывать, что мир коллекционеров не так широк, как вам кажется, и многих людей, по заказу которых вы совершали кражи, я знаю лично. Мы доверяем друг другу, потому что знакомы не один год, мы люди одного круга и просто обязаны оберегать то, чему посвятили свою жизнь. Так что вы для нас человек со стороны. И мы просто должны были поделиться своими соображениями.

– Вы меня с кем-то спутали.

– Спутал, говорите? Ну-ну, – едко улыбнулся Зосимов. – Что ж, придется доказывать иначе. – Зосимов прошел к столу и, выдвинув верхний ящик, вытащил из него небольшую золотую брошь, усыпанную сапфирами. – Вам знакома эта вещица? – Граф Воронцов нервно сглотнул. – Что же вы молчите, а ведь эта брошь из коллекции Павла Денисовича Трояновского.

Ограбление Трояновского состоялась с полгода назад. Наслышанный о том, что Павел Денисович собирает украшения екатерининской эпохи, Воронцов устроил поджог его имения, а когда тот вместе с сельскими мужиками самоотверженно тушил пожар, он спокойно проник в хранилище и вытащил из него все то, что его интересовало. В течение двух месяцев Воронцову удалось продать похищенное за приличную сумму, так что еще лет десять он может себя считать обеспеченным человеком.

Среди прочих драгоценностей была и эта небольшая брошь, вот только он никак не мог понять, куда же та впоследствии подевалась.

– Удивлены? А знаете, каким образом она оказалась у меня? Все очень просто. Зная вашу пылкую натуру и тип женщин, которых вы предпочитаете, я договорился с одной из них, чтобы она выкрала для меня какую-нибудь вещицу. И когда вы были мертвецки пьяны, она вытащила из вашего кабинета вот эту брошь.

Граф Воронцов криво улыбнулся. Удивительно, но он не помнил ни тот роковой день, ни ту женщину, что скрасила его одиночество после удачного визита в имение Трояновского. Кажется, женщину он привел к себе из увеселительного заведения. Какая неосмотрительность!

– Очень сожалею, но мне нужно идти, – поднялся граф Воронцов. – Дела, знаете ли… Весьма признателен вам за содержательную беседу.

– Вижу, что вы слегка обижены. Ну что вы, голубчик, нам не стоит ссориться, – взмолился Зосимов. – Я пригласил вас к себе совершенно не для того, чтобы браниться, скорее всего наоборот, я хотел бы сделать вам деловое предложение, которое позволило бы вам стать по-настоящему состоятельным человеком.

– Ваше предложение не по адресу, – направился к двери Кирилл Воронцов, взяв тросточку, стоявшую в углу прихожей, добавил: – А потом, я хорошо обеспечен.

– Речь идет не о трехстах тысячах рублей, – спокойно произнес Зосимов, даже не предприняв попытки удержать гостя, – которые вы заработали, украв ценности у Трояновского, а о трех миллионах!

– Хм… Вы весьма красноречивы. И вы готовы отдать такие деньги проходимцу с аристократическими манерами?

– Проходимцу я бы действительно не дал ни гроша, – заметил Зосимов. – Я бы даже не пустил его на порог собственного дома. Речь идет о человеке, умеющем держать данное слово и пользующемся в своих кругах непререкаемым авторитетом. Понятие чести знакомо не только офицерам лейб-гвардии, но даже ворам и мошенникам.

– Предположим, вы меня убедили, что я должен сделать? – спросил Кирилл Воронцов, слегка помахивая тростью.

– Самую малость, – разодрал хозяин щеки в широкой радушной улыбке. – Вы должны похитить «Мону Лизу».

– Что?! – невольно выдохнул граф Воронцов. – Шутить изволите?

– Отнюдь! Вспомните про сумму, что я вам предложил. Неужели вы думаете, что за подобные шутки предлагают такие деньги? Так вы согласны?