«Генеральный секретарь обращался к Байбакову так только в случаях исключительной важности, когда принимал какую-либо ситуацию особенно близко к сердцу:

– Николай! – говорил Леонид Ильич. – Ты лично передо мной в ответе, если только с головы Джуны упадет хоть один волосок!

На этом телефонный разговор завершился. В комнате надолго воцарилось молчание. И чем дольше оно длилось, тем явственнее чувствовал Байбаков, что она поступит по-своему. Джуна загасила сигарету изящным движением руки, словно вылепленной великим Роденом. Только ей Байбаков, не переносивший табачного дыма, разрешал курить в своем доме. Печально и проницательно посмотрела она на Байбакова. Затем тихо и проникновенно сказала:

– Да, отец! Ты правильно думаешь. Я поступлю по-своему. Не для того всю жизнь несу я свой дар – эту тяжкую и счастливую ношу! Я должна помочь людям раскрыть великую тайну, заложенную в нас Создателем! Завтра в Сербского мне нужно одолеть тех, кому этот мой дар страшен. Кого пугает правда о нашей истинной природе. А она – правда! – властно требует от каждого: живи в любви и добре! Дано ли мне будет донести эту правду до людей или нет?! Так могу ли я, отец, прятаться и хитрить с этими несчастными людьми, задумавшими меня погубить!..

Джуна замолчала. Но вдруг по ее величественному и гордому лицу скользнула какая-то неуловимая тень. И Байбаков неожиданно увидел перед собой едва ли не плачущую девочку:

– Отец! Мне страшно! Помоги мне! Вдохни в меня мужество! Укрепи мою решимость!..

Через некоторое время, немного успокоившись, она ушла, оставив Байбакова с тревожными мыслями об исходе ее завтрашнего визита».

Это была первая книга, что Джуна подарила мне. Весь ее тираж с зеленой обложкой находился в ее доме на Арбате. Нетрудно догадаться, кто оплачивал этот труд. В книге опубликовано множество фотографий, где Джуна взаимодействует со священнослужителями от патриарха Русской православной церкви до папы римского. Дан упор на то, что Джуна являлась существом глубоко верующим.

Отчасти автор был прав. Но это составляло, может быть, сотую долю истинной Джуны. Ну ни разу не видела я, чтобы она молилась! В ее желании дарить эту книгу угадывалось лишь желание доказать, подчеркнуть, обозначить, и не кому-нибудь, а именно самому Кириллу, что Джуна ждет официального признания Православной церкви.

Кроме того, ведь Кирилл, как ни крути – мужчина. То, что между ними пробежала в ранние годы искра, она мне не раз говорила. Возможно, я не смею этого утверждать, но, по аналогии с многочисленными эпизодами, она обидела его, как и всех друзей своих имела привычку обижать подозрением или резкостью, а может быть, нетрадиционным покаянием. А он не понял, что это была не обида и вовсе не недостаток, а лишь такая вот особенность ее характера. Впрочем, может быть, и понял, но, выполняя добросовестно свою работу, не имел права нарушать установленных канонов.

Целый год она просила меня похлопотать о любой награде от Православной церкви. У меня много знакомых, в том числе священников. Но ни один из них не согласился на мои просьбы даже посетить дом Джуны.

Да. И, кстати сказать, все храмы после смерти целительницы отказались ее отпевать. Согласилась лишь маленькая Ассирийская церковь, которой Джуна в свое время много помогала.

Здесь уместно было бы провести некую параллель отношений с Православной церковью между Джуной и Вангой, тоже до глубокой старости и кончины страдавшей от решительного и бескомпромиссного «отлучения» от церкви.

В утешение можно добавить лишь тот факт, что мировая история знавала моменты и более жестокие.

Так, например, 17 февраля 1600 года на площади Кампо де Фьоре в Риме был сожжен Джордано Бруно, тоже, как ни странно, философ, ученый, поэт. Его смерть – подтверждение его жизни. Его жизнь – поиск истины, голос, который доносится до нас из Вечности. Жизнь и смерть Ванги. Жизнь и смерть Джуны. Все уже было сказано Джордано Бруно 400 лет назад: «… Пусть звезды приготовят такой посев для поля и такое поле для посева, чтобы из моего труда выросли полезные и славные плоды для мира, которые раскрыли бы дух и пробудили чувства у лишенных света…»

Как Ванга и как Джуна, Джордано Бруно никогда не искал для себя иной жизни. Он никогда не завидовал тем, кто является рабами в свободе, страдальцами в наслаждении, бедными в богатстве и мертвыми в жизни.

Лишь три столетия спустя, 9 июня 1889 года, в Риме был установлен памятник, на котором высечено: «IX июня MDCLXXXIX. Джордано Бруно. От столетия, которое он предвидел, на том месте, где был зажжен костер».

На том же самом месте… Его памятник, точно иголка, воткнутая в Землю при акупунктуре. Он победил время… А Джуна? Сколько потребуется вам времени (жизней), чтобы понять, зачем она приходила в этот мир?

А как хотелось бы на Арбате видеть ее стройную, крылатую душу… Я пишу это на всякий случай: а вдруг те люди, что делят сейчас ее наследство, тот особняк стоимостью в сто миллионов долларов, все-таки выделят средства на отлитую пусть не в золоте, а хотя бы в бронзе статую Джуны?

Ведь человек – лишь Свет. Сущность Света, обитающего временно в данной оболочке, которую сплел сам прошлой своею жизнью. Мы пришли в этот мир отдыхать? Нет. Мы пришли сюда для работы. Работы души. Мы пришли сюда для любви…

Но мы отвлеклись.

Вторая по значимости фундаментальная публицистика о Джуне принадлежит Льву Колодному. Он стоял у истоков восхождения ассирийской звезды. А в 2007 году включил несколько очерков о личных встречах с Джуной и официальных исследованиях в книгу «Москва в улицах и лицах» (издательство «Голос Пресс»).

О Джуне давали материалы популярные газеты и журналы – «Комсомольская правда», «Московская правда», «Огонек», «Техника молодежи» и так далее.

Миллионным тиражом выходили брошюрки с рекомендацией делать массажи по методике Джуны. Миллионным тиражом выходит брошюрка «Песни Джуны».

В 2014 году вышла ее книга «Джуна. Сила божественного дара» в издательстве «Эксмо». Но об этом мы поговорим позже.

Сейчас вообще уже неважно, Академия наук заполучила Джуну для исследований или Джуна – Академию наук. Страсть изучения ее феномена была обоюдной. Да еще генсек приказал.

Джуна часто перечисляла закрытые и открытые лаборатории и больницы, где она изучала науку медицину глубинно и самозабвенно. И изучалась сама практически во всех центральных московских институтах и клиниках. Сербского. Боткина. Бехтерева…

Сейчас желтая пресса взахлеб спорит, было у Джуны высшее образование или нет.

Было. Другое дело, может быть, оно сопровождалось больше не лекциями профессора в присутствии сотни студентов на кафедре, а практическими опытами. Посудите сами, зачем медиуму знание латыни, когда над раною проводится волшебство? Края затягиваются. Из почек выходят камни. Заживляется печень после желтухи. И полностью вылечивается простатит?! Аденома! Рак…

Какая разница больному, как это на латыни называется? У Джуны были свои способы без хирургического вмешательства и без таблеток помогать страждущим. Она мечтала лишь размножиться на десятки, сотни приборов, чтобы от ее пребывания в это время в этом деле для человечества была максимальная ПОЛЬЗА! Ни денег, ни любовных утех и ни славы – ПОЛЬЗЫ хотела она.

Я прекрасно помню те времена, как раз в 1980 году я окончила десятилетку. Шла Олимпиада.

С приходом Джуны в советскую медицину началась новая эпоха. Стало модно говорить о неограниченных возможностях человека, об экстрасенсорике и прочих загадочных вещах. «Технику молодежи» выписывали чуть ли не в каждой думающей прогрессивно семье. О мистике болтали домохозяйки в очередях, делали доклады школьники, и даже телевидение обратило свой номенклатурный взор на сверхъестественное. В продаже появились книги, разгадывающие сны. Сонники Цветкова и Меллера. Стали модны брошюры типа «Жизнь после смерти» Моуди. Диалектический материализм терял позиции, он просто поднадоел советскому человеку. С восьмидесятого по девяностый год жители СССР от развитого социализма постепенно поворачивали обратно в капитализм со всеми его «особенностями». Мистикой. Религией. Альтернативной наукой.