— Нет, это просто поздравления. От меня тебе. Лично.

— По поводу чего?

— По поводу того, что ты многому научилась. Для меня эта ночь стала просто незабываемым переживанием.

Модести откинулась на подушку. Лицо ее было умиротворенным. Майк наклонился над ней, глядя на нее с явным любопытством, и, когда он снова заговорил, ирландский акцент звучал особенно отчетливо.

— Прошло пять лет. Даже тогда ты неплохо умела дарить себя. В тебе было пламя. Но теперь это длинная-длинная радостная песнь.

Модести тихо перебила его:

— Жизнь так и не научила тебя, когда надо говорить, а когда молчать, зеленоглазый ирландец? Он удивленно уставился на Модести.

— Думаешь, я слишком разболтался? Несу чушь?

— Ну, почему же чушь?

— А в чем дело?

Она пристально посмотрела на него, потом подняла руки и обняла его за шею.

— Просто слова порой должны уступать место делам… — пробормотала Модести.

Снова их тела слились, и золотые полосы солнечного света начали свой причудливый танец, создавая все новые и новые прихотливые узоры…

В десять часов Модести вышла из ванной, завязывая пояс желтого халата. В открытую дверь гостиной она видела спину Майка. Он был в голубых спортивных брюках и рубашке «матлот». Он стоял у столика, накрытого к завтраку, и просматривал газету.

— Через пять минут я оденусь и выйду, — весело крикнула ему Модести.

Она уже направлялась к спальне, когда Майк вдруг сказал:

«Погоди». Голос его прозвучал как-то странно. Она повернулась и подошла к нему. Он молча протянул ей газету. Она так же молча стала просматривать страницу.

Газета называлась «Ль’Аурор». На первой странице огромными буквами чернел заголовок: «ОБНАРУЖЕН ПРОПАВШИЙ ВАТТО». Модести стала читать первые абзацы, набранные крупным шрифтом.

— Этот чертов ящик выпал из грузовика и открылся, — сказал Майк. — В нем были какие-то гипсовые статуэтки.

Некоторые из них разбились. В одной оказался спрятан холст.

Дельгадо наблюдал, как Модести реагирует на этот удар. Лицо ее не побледнело, но зато странно окаменело. Наконец она протянула ему газету и пошла в спальню. Он двинулся следом. Она сидела на кровати, сунув руки в карманы халата и смотрела в окно, ставни которого теперь были распахнуты.

— Они могут проследить, куда ведут нити? — спросил Дельгадо.

— Нет. Ни назад, ни вперед. Если бы пресса не устроила трезвон, они могли бы доставить груз в Лиссабон и там уже проверить, кто пожелает его получить. Но теперь этот номер не пройдет. Мне надо сказать журналистам спасибо.

Майк зажег сигарету, передал Модести. Он обратил внимание, что еще мгновение назад у нее был отсутствующий взгляд. Теперь в ее глазах появилась новая сосредоточенность.

— Да уж, есть за что сказать спасибо, — иронически произнес Дельгадо.

— Я совершила ошибку, — сказала Модести, и в ее голосе зазвенела ярость — она злилась на самое себя. — Не надо было так отправлять груз!

— Но это был лучший способ.

— Нет. — Она посмотрела на Майка в упор. — Это был самый безопасный способ, но не самый лучший. Мне следовало бы вывезти Ватто самой. С Вилли. Мы так всегда делали раньше. Но я что-то утратила форму.

— Ты?

— Да, я! — Модести встала и, обхватив себя руками, начала расхаживать по спальне. Сигарета, зажатая в пальцах, не дрожала. — Теперь, прежде чем я сделаю новую попытку, мне придется немножко поработать над собой…

— Новую попытку?

— А что еще мне остается? Только прежде нужно восстановить форму. Лучше держать удар, быстрее соображать. В общем, стать той, какой я была раньше.

— Чем же ты планируешь заняться?

— Пока не знаю. Но, наверно, чем-то вроде того, что было у меня все те годы… Что-то серьезное. — Она коротко усмехнулась и сказала: — Ты не волнуйся. Я знаю, ты одинокий волк, и я вовсе не посягаю на то, что ты там наметил для себя…

— У меня пока нет ничего определенного.

— Может, так оно и есть, но ты ведь всегда держишь нос по ветру. А я утратила контакты. Может, ты подскажешь, если что-то где-то наклевывается…

— Ты готова наняться?

— На время… Если ничего лучше не подвернется. Он молчал добрую минуту, потом помотал головой.

— До меня доносятся разные слухи, но никогда не известно, что за всем этим скрывается…

— Если поймешь, что есть какой-то неплохой вариант, причем по моей части, то дай знать.

Она подошла к окну и, затягиваясь сигаретой, уставилась перед собой.

Возникла пауза, потом Майк спросил:

— Какие у тебя планы?

— На сегодня?

— Да.

— Первым делом позвоню Вилли, если он еще не читал газет. Ну, а потом начну жить дальше… сама по себе… Мы поспешили праздновать победу, Майк. Праздник окончен…

— Ты хочешь, чтобы я съехал?

— Извини, Майк, но что поделаешь!

— Я могу чем-то помочь?

Она с улыбкой посмотрела на него и спросила:

— Ты, надеюсь, не собираешься предложить мне денег взаймы?

— Нет, конечно. — Он улыбнулся и добавил: — Это не устроило бы никого из нас.

— Это верно. Тогда о какой же помощи может идти речь?

— Я имею в виду то, о чем ты только что говорила. Если вдруг до меня дойдут слухи и они окажутся подтвержденными… Короче, где я могу найти тебя?

— Еще пару дней я пробуду здесь, как и собиралась, а потом поеду в Танжер.

— С Вилли Гарвином?

— Да. К его протеже Люсиль… Она хочет нас видеть.

— Ясно. Но что ты будешь делать?

— Попробую узнать, не пожелает ли кто-нибудь купить мой тамошний дом.

— Тебе будет его не хватать. Ты давно им владеешь. Но по крайней мере, это даст какие-то средства… За него могут неплохо заплатить.

— Да уж, это было бы кстати. Я ведь заняла деньги под его стоимость… Но ты звони или телеграфируй туда. Я там пробуду недели три, если мы с Вилли не отыщем какую-нибудь стоящую работу.

— Ладно. — Дельгадо встал и сказал: — Можно хоть позавтракать или уезжать на голодный желудок?

— О чем ты говоришь! — В ее голосе была теплота. — Я тоже что-нибудь съем с тобой за компанию.

— А потом еще напоследок искупаемся?

— Нет, после завтрака тебе лучше уехать. У меня есть кое-какие спешные дела. И надо кое-что обдумать…