Я подумывала сослаться на расстройство желудка. Или на адскую головную боль. Или на паническую атаку. На что угодно, лишь бы не идти на завтрак.

Потом я вспомнила Максона и его слова о том, что надо всегда держать лицо. Это никогда не было моей сильной стороной. Но если я хотя бы спущусь вниз, если я найду в себе силы присутствовать, быть может, он запишет это мне в плюс.

В надежде хотя бы отчасти загладить свою вчерашнюю выходку я попросила служанок принести самое скромное платье, какое они только смогут найти в моем гардеробе. Те поняли все с полуслова и не стали расспрашивать о вчерашнем вечере. У платья оказался более глухой ворот, чем мы обычно носили в теплом анджелесском климате, а рукава доходили практически до локтя. Цветастое и веселенькое, оно резко контрастировало с моим вчерашним нарядом.

Когда я переступила порог обеденного зала, мне стыдно было смотреть Максону в глаза, но я, по крайней мере, шла с высоко поднятой головой.

Когда же наконец я отважилась бросить взгляд в его сторону, то увидела, что он смотрит на меня и весело улыбается. Положив в рот очередной кусок, он подмигнул мне, и я поспешно уткнулась в тарелку, притворившись, что всецело занята пирогом.

— Рада, что ты сегодня оделась по-человечески, — бросила Крисс.

— Рада, что ты сегодня в таком хорошем настроении.

— Какая муха тебя укусила? — прошипела она.

Я была так подавлена, что у меня не было сил пикироваться.

— Я не в настроении играть в эти игры, Крисс. Оставь меня в покое.

На мгновение мне показалось, что она готова огрызнуться, но потом, видимо, решила, что я того не стою. Крисс распрямила спину и продолжила есть. Если бы моя вчерашняя затея увенчалась хоть каким-нибудь успехом, я могла хоть как-то оправдать свои действия; сейчас же мне даже нечем было гордиться.

Я отважилась бросить еще один взгляд на Максона, и хотя он больше не смотрел на меня, его лицо по-прежнему сохраняло самодовольное выражение. Это стало последней каплей. Я не намерена была выносить это весь день. Я уже собиралась изобразить обморок, схватиться за живот или сделать еще что-нибудь такое, что позволило бы мне уйти к себе, когда вошел лакей. На серебряном подносе он нес конверт, который с поклоном положил перед королем Кларксоном.

Король распечатал письмо и быстро пробежал его глазами.

— Чертовы французы, — буркнул он. — Прости, Эмберли, похоже, мне придется уехать. У меня есть не больше часа.

— Опять проблемы с торговым соглашением? — негромко спросила она.

— Да. Я считал, что мы давным-давно обо всем договорились. Придется проявить твердость. — Он поднялся, швырнул смятую салфетку в тарелку и направился к двери.

— Отец! — окликнул его Максон. — Ты что, не берешь меня с собой?

Мне показалось странным, что король, вопреки своему обыкновению, не велел сыну следовать за ним. Вместо этого он обернулся к Максону и бросил на него ледяной взгляд.

— Когда научишься вести себя, как подобает королю, тогда и поговорим, — бросил он резким тоном и, ни слова больше не говоря, вышел.

Некоторое время Максон стоял молча, смущенный тем, что его при всех отчитали, как мальчишку. Потом опустился на свое место и обернулся к матери.

— Честно говоря, не очень-то и хотелось, — пошутил он, снимая напряжение.

Королева вымученно улыбнулась, все остальные предпочли никак не реагировать.

Покончив с завтраком, большинство девушек удалились в Женский зал. Когда за столом остались лишь Максон и мы с Элизой, я вскинула на него глаза. Мы оба одновременно потянули себя за уши и улыбнулись. Наконец Элиза тоже вышла, и мы встретились посреди зала, не обращая внимания на снующих вокруг лакеев и служанок, занятых уборкой.

— Это из-за меня он не взял тебя с собой, — вздохнула я.

— Не исключено, — поддразнил меня он. — Поверь, не в первый раз он пытается поставить меня на место, и в его понимании у него на то может быть миллион веских причин. Не удивлюсь, если он сделал это исключительно со злости. Ему не хочется лишаться власти, а чем ближе я подхожу к тому, чтобы выбрать себе жену, тем реальнее для него становится эта перспектива. Хотя мы оба знаем, что он никогда не уступит мне ее полностью.

— С таким же успехом ты можешь отправить меня домой прямо сейчас. Он все равно ни за что не позволит тебе выбрать меня.

Я так и не рассказала Максону о том, как его отец пытался запугать меня, после того как Максон уговорил его не исключать меня из Отбора. Но мне претила сама необходимость скрывать это от Максона.

— И потом, — добавила я, скрестив руки на груди, — после вчерашнего ты не так уж сильно жаждешь меня оставить.

Он закусил губу:

— Прости, что засмеялся, но как еще, по-твоему, я должен был реагировать?

— Была масса вариантов, — пробормотала я, все еще испытывая неловкость за свою попытку соблазнить его. — Я чувствую себя полной дурой. — Я закрыла лицо руками.

— Прекрати, — сказал он ласково и обнял меня. — Можешь мне поверить, искушение было очень велико. Просто ты не такая девушка.

— Но разве я не должна быть такой? Разве это не должно быть частью наших отношений? — проскулила я, уткнувшись ему в грудь.

— Неужели ты забыла ту ночь в убежище? — тихо произнес он.

— Не забыла, но тогда мы оба считали, что прощаемся навсегда.

— Это было бы фантастическое прощание.

Я отступила назад и ткнула его кулаком. Он засмеялся, радуясь тому, что мне стало легче.

— Давай будем считать, что ничего не было, — предложила я.

— Хорошо, — согласился Максон. — К тому же нам с тобой надо поработать над одним совместным проектом.

— В самом деле?

— Да, и раз уж отец так кстати уехал, сейчас самое время начать мозговой штурм.

— Ладно, — сказала я, радуясь возможности поучаствовать в чем-то, что будет нашим секретом.

Он вздохнул, и я тут же заволновалась. Что он задумал?

— Ты права. Отец тебя не одобряет. Но, возможно, он вынужден будет уступить, если нам с тобой удастся провернуть одну штуку.

— Какую штуку?

— Мы должны сделать тебя народной любимицей.

— Максон, это невозможно. Я видела результаты опроса общественного мнения в одном из журнальчиков Селесты после того, как пыталась спасти Марли. Люди меня не переносят.

— Взгляды меняются. Не стоит так расстраиваться из-за одного-единственного опроса.

Затея по-прежнему казалась мне безнадежной, но что я могла сказать. Если это мой единственный шанс, то нужно хотя бы попытаться.

— Так и быть, — согласно кивнула я. — Только предупреждаю тебя: ничего у нас не выйдет.

С озорной улыбкой он приблизился ко мне вплотную и поцеловал долгим неспешным поцелуем:

— А я говорю — выйдет.

Я вошла в Женский зал, но мысли мои крутились вокруг нового плана Максона. Королева еще не появилась, и девушки, столпившись у окон, со смехом что-то обсуждали.

— Америка, иди сюда! — настойчиво позвала меня Крисс.

Даже Селеста обернулась и с улыбкой замахала мне рукой, чтобы я подошла ближе.

Я слегка встревожилась, но все-таки подошла к ним.

И немедленно завизжала:

— О господи!

— Да уж, — вздохнула Селеста.

В саду, раздевшись до пояса, носилась кругами добрая половина дворцовой гвардии. Аспен рассказывал, что время от времени всем гвардейцам делали уколы, от которых росли мускулы, но, видимо, они сами тоже прикладывали массу усилий к тому, чтобы поддерживать себя в форме.

Мы все были преданы Максону, но равнодушно смотреть на такую уйму симпатичных молодых мужчин было выше наших сил.

— Посмотрите только на того блондинчика! — воскликнула Крисс. — Во всяком случае, мне кажется, что он блондин. Их стригут под ноль!

— А мне нравится этот, — произнесла Элиза негромко, глядя на другого гвардейца, который как раз пробегал мимо нашего окна.

— Боже мой, чем мы занимаемся! — захихикала Крисс.