«Тут надо пить до изумления и танцевать голой на столе, а не печальки лелеять!» - усмехнулась она мысленно, проводив старого друга долгим взглядом.
Посмотрела. Запомнила, как он уходит из ее жизни, и пошла собирать свои немногочисленные пожитки.
А со свадьбой все случилось забавно и, пожалуй, даже эксцентрично. Ара ведь думала, что каплей Шкловский погиб при атаке на крейсер. Разумеется, ей было его очень жаль. Горько было сознавать, что на ее глазах погиб такой хороший человек и авиатор. Но кроме горечи и сожаления, было что-то еще, что в тот момент и в тех обстоятельствах она не смогла ни распознать, ни понять. Не то, чтобы влюбилась или еще что, но Олег, как ни странно, крепко запал ей в душу. Неожиданный поворот. Она и видела-то его всего несколько раз, да и то мельком и чаще всего при плохом освещении, но, тем не менее запомнила. И вспоминала весь тот день, пока выбиралась с напарницей к своим. Чаще слышала его голос. Спокойный, без нерва и ажитации, - и это во время атаки на заливший пол неба огнем ниппонский крейсер! - уверенный и вселяющий уверенность. И еще она помнила, как шла вслед за ним сверху вниз, и как отлетали в стороны ошметки от крыльев и фюзеляжа его струга…
В тот день, двенадцатого июля, - а это был, вероятно, самый долгий день в ее жизни, - Ара и Лена добрались до своих только в ранних сумерках. Довольно быстро потеряв всякую надежду на то, что себерцы разобьют ниппонцев и выйдут наконец к Южной бухте, они пошли на запад, обходя по тайге мыс Рудановского, к высоте 161.1, на которой, вроде бы, продолжала действовать батарея ПВО. К сожалению, батарея была разбита артиллерийским огнем с подошедшего на помощь своему десанту ниппонского фрегата. Ара видела обстрел и гибель артиллеристов, когда они с Леной только-только добрались до подошвы сопки. Но кое-кто там все-таки уцелел, и девушки присоединились к группе артиллеристов и бойцов батальона береговой обороны, отступающих к опорному пункту на южном берегу озера Озеро. Путь неблизкий и нелегкий, через тайгу и сопки, - без снаряжения и еды, и в компании тревоги, неопределенности и гнуса, - но они все-таки туда добрались. Другое дело, что встретил их там кретин-подпоручик, воображение которого буксовало перед фактами, никак не укладывающимися в его убогую картину окружающего мира. Ему было трудно, вернее, попросту не дано представить себе мир, в котором существуют девушки-курсантки Академии Аэронавтики. Скорее всего, если он и умел водить локомобиль, - а по идее должен был, будучи офицером, - помнил, как это трудно, овладеть столь сложной техникой. Что уж тут говорить о торпедоносцах и прочих летающих кораблях.
В общем, убедить его в правдивости своего рассказа Ара так и не смогла, а документов у них с Леной при себе, понятное дело, не было. Все остальное, - летные комбинезоны, документы и оружие японских десантников и факт того, что они пришли сюда вместе с артиллеристами, - отметалось подпоручиком, фамилии которого она так и не узнала, на том основании, что «этого не может быть, потому что не может быть никогда». Но, слава богу, уже на следующий день они с Леной попали в Каменку, где по-первости были приняты, как герои. И вот там, в Каменке, уже в поздние часы вечера она и встретила капитана Шкловского. Но, разумеется, не сразу. Сначала она нашла девчат из их курсантского отряда, и Лена Жихарева осталась с ними. Она была совершенно измучена физически, но главное – ближе к вечеру у нее окончательно сдали нервы. Поэтому Ара перепоручила ее заботам других курсанток с настоятельной рекомендацией за любые деньги купить у местных жителей самогон и «напоить Ленку до потери сознания». Сама же она пошла разыскивать хоть какое-то авиационное начальство и в процессе поисков совершенно неожиданно наткнулась на капитана-лейтенанта Шкловского, целого и невредимого, не говоря уже о том, что живого.
- Ты жив! – сказала она, замерев от неожиданности.
- Это очевидно, - улыбнулся он.
- Знаешь, - улыбнулась она, - я рада.
- А уж я-то, как рад! – расхохотался каплей.
– А ты, Варвара, - добавил, отсмеявшись, - ты просто что-то с чем-то! Нервы у тебя железные или что, но ты его сделала, гардемарин. Хотя и злостно нарушила мой приказ.
- Наложишь взыскание? – Она не помнила, как получилось, что они перешли на «ты», но ей это неожиданно понравилось.
- Надо бы, наверное… - пожал он плечами.
- И как именно? – она понимала, как это выглядит со стороны, вернее, определенно знала, что заигрывает с каплеем, как какая-нибудь провинциальная кокотка, но уже не могла остановиться. Ее попросту несло.
- Ремнем по мягкому месту? – прищурился более опытный в подобного рода играх каплей.
- Месье, знает толк в извращениях! – процитировала она старый анекдот, и сама же вдруг заржала, не удержав в себе рвущийся наружу истерический смех.
- Отпускает? – неожиданно серьезно спросил Шкловский, и Ара поняла, что с ней едва не приключилась самая настоящая бабская истерика. Или действительно приключилась, ведь не железная же она, в самом деле!
- Черт, - сказала она, с трудом проталкивая слова через схваченное спазмом горло. – Черт! Не смотри! Сейчас… разревусь…
- Это нормально! – успокоил ее Шкловский. – Ты это, похоже, два дня держала в себе. А сейчас начинает отпускать. Дело житейское.
Помолчал, глядя на нее в рассеянном свете выкрашенного в синий цвет фонаря, потом осторожно обнял за плечо и потянул за собой:
- Пойдем-ка, гардемарин! Давай, давай! Не стесняйся. Сейчас мы тебя приведем в порядок. Негоже, знаешь ли, герою Себерии ходить с заплаканным лицом. При мне можно, при других не стоит!
- Я не герой, - попробовала возразить Ара.
- Конечно герой! – остановил ее Шкловский. – Идти можешь или тебя отнести? Ты махонькая, я смогу.
«Он сможет… Большой, сильный… А на руках у мужчины, наверное, хорошо…»
- Нет, спасибо, - помотала она головой, отгоняя непрошенные мысли. – Не стоит. Я сама.
- А куда мы идем? – спросила, немного отдышавшись.
- Сейчас узнаем.
Увлекаемая сильной рукой капитана Шкловского, Ара прошла вместе с ним практически через весь поселок, а целью их похода оказался маленький домик, сложенный из дикого камня. Он стоял на краю леса, отделенный от тайги лишь довольно широким ручьем.
- Сейчас, - обнадежил ее капитан. – Думаю, мы пришли вовремя и не опоздали.
- Куда? – поинтересовалась Ара.
- Сюда, - указал он на дверь.
Они вошли в дом. В комнате, занимавшей весь первый этаж и являвшейся, судя по всем приметам, и гостиной, и кухней, и даже спальней, за столом, уставленным тарелками с разнообразной едой, сидели двое авиаторов и пили горькую.
«Ага! – сообразила Ара. – Здесь меня точно и накормят, и напоят!»
Но план Шкловского оказался куда завлекательнее.
- Знакомьтесь, господа! – сказал он, когда авиаторы повернулись на шум открывающейся двери. – Это гардемарин Варвара Бекетова, и это она взорвала ниппонца.
- Ох, ты ж! – под впечатлением от услышанного один из лейтенантов даже встал из-за стола. – Убийца «Кумано»! Это ж надо! Позволите, барышня, облобызать ручку?
- Хм, - только и смогла выдавить из себя совершенно сбитая с толку Ара.
- Да, гардемарин, это вы красиво выступили, - между тем поддержал приятеля второй лейтенант. – Эдак можно всю жизнь на Флоте прослужить, но ни разу не подстрелить такого матерого зверя. Снимаю шляпу! Кстати, я лейтенант Иван Ефимов, а мой экзальтированный с пьяных глаз приятель – лейтенант Федор Козлов, - указал он на собутыльника. – Присаживайтесь к столу, угощайтесь, гардемарин! Чем богаты…
- Баня остыла? – перебил его Шкловский.
- Да, нет, - пожал плечами все еще стоящий около стола лейтенант Козлов.
- Тогда, объявляю, что девушке нужны полотенце и чистая одежда. Варвара двое суток на ногах, и это после боя.
- У меня есть полотенце и чистая тельняшка, - предложил лейтенант Ефимов. – Госпоже Бекетовой, как раз по размеру будет вместо платья. И кстати, гардемарин, мы с вами земляки. Ваше имение недалеко от Хлынова, ведь так?
