- Приготовиться к бою! – Приказ пришел без четверти девять, когда, спрятавшись в облака, маленькая флотилия на всех парах неслась над Уссурийским заливом в сторону острова Рейнике.
Виктор следил за обстановкой, но видимость в тумане была нулевой, а радиоискатель они пока не включали, чтобы не обнаружить себя раньше времени. Разумеется, их могли нащупать ниппонцы, которым прятаться было уже поздно, и чьи приборы наблюдения работали вовсю. И все-таки оставалась надежда, что удастся проскочить незамеченными. Впрочем, долго эта надежда не прожила. Разрыв снаряда по левому борту оказался не столько неожиданным, сколько неприятным: их все-таки обнаружили, но, судя по всему, не поняли, с кем имеют дело. По крейсеру надо бить бронебойными, а разрыв снаряда наводил на мысли о зенитном.
«Они приняли нас за группу штурмовиков?»
Такое могло случиться, если обнаруживший «Изборск» ниппонец был поврежден. Допустим, участвовал в бою и получил несколько попаданий в борт или, скорее, в башню.
«Антенны повреждены… Радиоискатель работает, но точной картины не дает… Поступает обрывочная информация…»
Виктору нечем было заняться, - он всего лишь дежурил на резервном посту, - вот и фантазировал. Однако его фантазии, как выяснилось в следующие несколько минут были недалеки от реальности. За первым зенитным снарядом последовало сразу с дюжину других. Стреляли в быстром темпе, с упреждением и из нескольких орудий сразу, так что волна осколков ударила в форштевень крейсера и в башни носовых орудий, и окатила обтекатель левой скулы. Но и там, и там их встретила толстая броня, так что никакой опасности для «Изборска» этот обстрел не представлял. Во всяком случае, пока. Однако командир решил не ждать, когда и если, ниппонцы сообразят, что нащупали «в темноте» всего лишь хобот слона, и крейсер произвел несколько сдвоенных залпов в сторону противника. Стреляли сотки с бака и дека[98] левого борта и стреляли отнюдь не зенитными снарядами, и не наобум, - а значит, наблюдатели не зря ели свой хлеб, - и похоже, ответка прилетела куда следует: снаряды попали в цель с первой попытки. Где-то впереди и слева полыхнуло – блеклое оранжевее пятно, вспухшее в густом облачном киселе, - и это означало прямое попадание в корпус вражеского корабля. Но главное, этот взрыв предоставлял артиллеристам по-настоящему четкий ориентир для прицеливания. Так что сразу же вслед за первым попаданием ударили еще несколько орудий. А вскоре, «Изборск» вылетел из облака в прозрачное небо августа, и Виктор увидел горящий ниппонский фрегат.
- Внимание! – объявили по внутрикорабельной трансляции. – Крейсер в бою!
И сразу же вслед за тем, Виктор получил приказ сдать пост лейтенанту Корначеву и незамедлительно проследовать в боевую рубку. Лейтенант, - стажер 2-го пилота, перешедший на крейсер со скаута, где был первым, - что характерно, уже топтался у входа в отсек и, значит, еще раньше получил соответствующий приказ.
«Капитан хочет посмотреть на меня в боевой обстановке?»
Это было возможно, в особенности, если о нем упомянула в каком-нибудь разговоре адмирал Браге.
- Пост сдал!
- Пост принял!
Виктор поспешно покинул запасную рубку и побежал – в буквальном смысле этого слова, - к лифту. Исполняя приказ, он должен был добраться до мостика раньше, чем начнется настоящий бой. Ниппонский фрегат, столь удачно подставившийся под удар «Изборска», погоды не делал, но сейчас крейсер стремительно приближался к острову Рейнике и, значит, до начала настоящего сражения оставались считанные минуты. Итак, перепрыгивая через комингсы люков, прорезанных в противопожарных переборках, он пробежал метров сто пятьдесят прямо по коридору и вызвал лифт. Пока ожидал платформу, связался по настенному переговорному устройству с дежурным офицером «трюмной команды» и сообщил, что, несмотря на приказ «к бою», люки на минус первой палубе все еще не закрыты. И вовремя кстати сообщил, потому, что, едва добравшись до мостика, почувствовал, как начала содрогаться под ногами палуба – это открыли огонь орудия главного и вспомогательного калибров, - а в тот момент, когда боец охраны потянулся к запорному рычагу, чтобы открыть люк на мостик, там, за толстой броней раздался недвусмысленный грохот, и тут же взвыла аварийная сирена.
«Только не это!»
Вообще попадание снаряда в рубку в самом начале боя – происшествие крайне редкое. Но такое иногда случается, поскольку все решают случай и статистка баллистических траекторий. Случилось и на этот раз. Боец охраны, которого, как и Виктора, отбросило к противоположной стене, вскочил на ноги и бросился к люку. Сначала, впрочем, запорный механизм не поддавался, - заело его, что ли? - но вдвоем они все-таки отжали рычаг и распахнули люк. В рубке было не продохнуть от какой-то вонючей химии, в воздухе плавали клубы дыма, кто-то кричал от боли, а кто-то уже не подавал признаков жизни. Но, как ни странно, пульт управления оказался практически цел, и даже экраны – ходовой, обзорный и тактический – продолжали работать. Чтобы разобраться в ситуации, Виктору потребовалось несколько мгновений, прошедших под завывание серены и нервное мигание аварийного освещения. Сначала он растерялся, затем его обдало волной ужаса, но уже в следующее мгновение он оценил обстановку и начал действовать.
Снаряд пробил рубку насквозь, пройдя слева – там красовалась рваная дыра во внешней броне, - направо к переборке, отделяющей мостик от ходовой штурманской рубки. Переборку, снаряд, по-видимому, пробил насквозь, но сразу за ней потерял скорость и, скорее всего, застрял во внешней стене башни. Во всяком случае, так показалось Виктору, когда он заглянул через еще одну рваную дыру в святилище навигаторов. Это был бронебойный снаряд-болванка. Он не взорвался, но дел все равно наделал немало. Осколки от пробитой брони, ударная волна, непонятно было только, откуда тогда взялась химия? Но пахло изрядно. Впрочем, в тот момент Виктору было не до запахов. Он должен был действовать и действовать быстро.
Сначала он думал, что его задачей будет помогать спасателям, но очень скоро выяснилось, что все не так плохо, как ему показалось в первый момент, и что Виктору есть чем заняться, пока другие выносят убитых и раненых, налаживают связь и восстанавливают электропитание. Каперанг Питиримов был ранен, первый пилот убит, два других пилота – ранены. «Рулил» один лишь второй пилот, но ему с крейсером, тем более, в бою, было не справиться. Нужен был еще один пилот, и Виктор был тем самым единственным, кто оказался в нужное время в нужном месте.
- Пилотирую я, - поставил задачу капитан-лейтенант Гриднев. – Вы, Виктор, берете на себя весь баланс!
- Так точно! – Виктор занял совершенно не пострадавшее кресло справа от второго пилота и надел гарнитуру связи. – Держу баланс.
Суть разделения обязанностей коренилась в сложной технике пилотирования больших кораблей. Некоторые авиаторы, - такие, например, гении пилотажа, как каперанг Абабков или вице-адмирал Браге, - судя по рассказам очевидцев, могли делать это в одиночку, но даже им было бы сложно маневрировать в бою таким огромным кораблем, каким являлся линейный крейсер «Изборск». Пилот – в идеальном случае первый пилот или командир корабля, - увеличивал или снижал скорость, набирал высоту или совершал спуск, выполнял повороты, в общем, управлял кораблем, совершая обычные для летательного аппарата эволюции в трехмерном пространстве. Они могли быть простыми или сложными в зависимости от размеров корабля, условий внешней среды и задач, стоящих перед пилотом. Однако, чем больше масса корабля и чем сложнее обстановка, - а это неизбежно во время боя, - тем труднее принимать в расчет все факторы сразу. И значит, кроме «рулевого», каким и является, в сущности, первый пилот, кто-то другой должен обеспечивать ему возможность эффективно пилотировать огромную махину крейсера. Кто-то должен постоянно следить за положением корабля в пространстве, выравнивая его движение в горизонтальной и вертикальной плоскостях, и поддерживать заданные пилотом маневры изменением подаваемой на винты мощности машин и подъемной силой левитаторов. Все это обычно делает второй пилот вне зависимости от того, кем на самом деле он являлся на корабле. Так и сейчас, как старший по званию среди находящихся в рубке боеспособных пилотов, капитан-лейтенант Гриднев принял обязанности первого пилота, а Виктор взял на себя баланс и таким образом оказался одним из главных действующих лиц во время боя на траверзе острова Вернике.
