Больно. Всегда больно. Мир состоит из боли из чужой боли, из своей боли. Ничего кроме боли. Ничего кроме страданий.

Наша одежда уже порвалась, и мы все здесь сидим в клетках уже голые с синяками и порезами. Засохшая кровь прилипла к нашим телам, а наша кожа побелела из-за темноты.

Лин приходилось хуже всего. Когда она стала выше и у неё на груди выросли холмики, похитители её стали забирать куда-то, а возвращаясь она каждый раз рыдала сидя в углу своей клетки. Она не говорила мне куда её уводили, она просто молчала. Она предпочла мне не говорить, а портить из без того ужасное её настроение я не хотел.

Сидели бы мы одни то точно бы сошли с ума. Тот черноволосый мальчик с рогами его звали Цендвар. Он старше всех нас и раньше всех оказался в большой клетке. Он самый мрачный среди нас. Каждый раз, когда к нам в комнату приводили новеньких он изливал всю свою злость на них пока они рыдали и плакали, дёргаясь в клетке пытаясь из них выбраться.

У всех на уме был вопрос: За что так с нами? Что мы сделали им плохого? Что мы вообще тут делаем?

Ответов не было. Наши пленители ничего не говорят нам, только бьют и режут, смеются и ругают. Вся наша ненависть направлена в их сторону, но если её показать, то они будут издеваться над нами ещё сильнее.

Больно.

Лин опять забрали, но вернувшись она не рыдала… она просто с пустыми глазами смотрела вниз себе под ноги вся избитая и измученная. Я не мог до неё дотянутся и успокоить её. Я не знаю, что с ней делают, но я хотел утешить её, как только мог.

Я думаю, что ей мои объятия должны помочь, но мы были далеко друг от друга. Я даже не мог найти слова успокоения потому что они в любом случае окажутся очевидной ложью.

В какие-то особые дни нас вытаскивают из клеток. В первый такой день на нас применили магию.

Один из людей освободившись пытался напасть на пленителей, но как только один из них сказал «стоять» тот просто застыл на месте с округлыми глазами, готовый нанести удар. Здоровяк убил его одним ударом по лицу разбрызгав его кровь по полу заставив вылететь из его рта почти все зубы.

«Мамочки! Он убил его!»

— Ещё кто попытается напасть убью! — сказал он, слизывая свежую алую кровь со своего здоровенного кулака.

Магией нарисовали на наших шеях каждого из нас какие-то круги, но я понял, что, благодаря им мы беспрекословно выполняем их приказы. Конечно первое что нам приказали «не сбегать» и «не нападать». Для некоторых кто отчаялся окончательно приказали «не убивать себя», что определённо стало для них пыткой… настоящей пыткой.

Я не был из этих людей, точнее нелюдей. Я хотел выбраться из этого кошмара вместе с Лин, найти родителей и жить долго и счастливо. Эта мысль не позволяла мне сдаваться и всеми силами искать способ выбраться… но тщетно.

После того, как на нас применили магию нас пустили на сцену. В зале сидели люди в масках и осматривали нас словно мы какие-то одноразовые вещи. Это были торги… они устраивали аукцион. Использовали нас как вещи. Эти люди в масках… ТВАРИ!!!

Многих из нас купили, но меня с Лин и Цендавром нет. Мы оказались слишком молодыми для этих сволочей, хотя какую-то девочку всё же купили. Покупатель сразу же начал распускать руки содрав с неё тунику. Мерзость.

Я не сразу заметил, что на сцене мы выглядели опрятно и чисто, пусть и страдали всё это время. Не понимаю, как они это делают. Страшно, больно и странно.

Так было ещё то ли пять толи шесть раз… не помню. Меня, Лин и Цендавра не брали. От этого наши пленители злились, говоря нам всегда:

— Бесполезные твари! — и били нас попутно затаскивая обратно в клетки.

Как же я устал. Впервые за долгое время я услышал, как Лин плачет. Она тихо произносила «Мама, папа, где вы?» и от этого я тоже начинал плакать, вспоминая наших родителей. Где наша мама, где папа? Почему они не вернулись. Что произошло? Где Мария?

Страшно. Больно. Странно.

***

Скука и боль нагнетали атмосферу вокруг. В добавок наступали холода и даже внутри этого помещения это прекрасно чувствовалось. Ноги уже отморожены, все люди дрожали и выдыхали парный воздух. Этот день вообще должен быть по своей сути «обычным» если конечно не целая армия новеньких.

Дверь отворилось и внутрь вошли похитители, которые привели кучу людей, одетые в доспехи и туники.

— Шевелись, шалава! — сказал один из похитителей толкая вперёд какую-то женщину, которая пыталась вырваться из хвата за спиной, но у неё ничего не получалось.

— Куда их? Клеток свободных нет.

— Пусть эти твари местом поделятся. С ними посадим.

— Понял.

Они поместили эту кучу людей прямо с нами в клетках даже несмотря на то, что они и без того были очень тесными. Ко мне подсадили какого-то мужчину, а к Лин женщину в фиолетовой робе.

— Ёбаные авантюристы, поделом вам. — сказал один из похитителей не забыв плюнуть в нас.

— Ублюдки! — надрываясь крикнула женщина, которую всё ещё держал в хвате главарь, который каждый день приходил нас избивать. — Чтоб вы сдохли!

— Тебе, сука, того же! — сказал сволочь, взяв женщину за волосы отчего та вскрикнула. — Раз самая дерзкая, то с тобой разберусь самым первым хе-хе-хе~…

— Блядь!… Отпусти!… А-а-а~!!! — громко закричала женщина.

Мужчина начал её лапать за грудь, а другой тем временем связывал ей руки. Третий раздевал её.

— Кто спереди возьмёт? Никто? Тогда я… ротик о-о-открывай… ахаха~… охохохо~…хорошо входит.

Три похитителя прямо на глазах у пленённых людей и нелюдей стали насиловать женщину. Она безумно стонала от боли, а пленные с шокированными лицами и гримасой ужаса на лицах взирали не это. Другие похитители уже ушли и возможно только слышали мучительные стоны женщины. Она рыдала пока её драли спереди и сзади три похитителя.

«Твари!»

Лин слыша это отвернулась и сжалась в углу клетки. Мне было противно за этим наблюдать, и я тоже отвернулся, однако звук болезненных стонов женщины и стонов удовольствия и смеха похитителей было никак не убрать.

«Мерзкие твари!»

Когда насильники закончили… они перерезали ей глотку, а мучитель что сделал это бросил ей тело рядом с нашими клетками со словами:

— Приятного аппетита, суки!

Женщина упала замертво, а её кровь растекалась по полу, а в её мёртвых глазах красовалась бездна.

«Мама! Они сначала её изнасиловали у всех на глазах, а потом безжалостно убили! Этим тварям нет пощады!»

Вместе с этим в тесных клетках между новыми и старыми заключенными зачесался разговор. Я тоже принял участие и принялся знакомить новеньких с новыми порядками отчего их лица жутко поникли, когда узнали, что мы едим, что с нами делают, как мы ходим по-маленькому и большому и как нас всех избивают. Это заставило новых людей молча паниковать.

Вскоре комната погрузилась в тишину, но вдруг в комнате раздался звук ключей. Я обернулся и увидел, как Цендавр отворяет дверцу своей клетки.

— Что? Откуда у тебя ключи? — спросил кто-то из пленных.

— Украл пока новеньких заносили. — сказал Цендвар, открыв дверцу. — Ну я пошёл.

— Подожди! А как же мы? — крикнула девочка, что уже много дней была как порабощена.

Она сильнее всех билась в клетке всё это время и отчаянно звала на помощь родителей.

— Отвянь, — грубо сказал рогатый человек. — у меня ключи только от моей клетки.

— Врёшь! — кто-то сказал, и комната вновь погрузилась в гул.

Цендавр испугавшись, что их ругань привлечёт внимания по-быстрому выбежал из комнаты у направился прочь. Спустя несколько секунд один из похитителей вбежал в комнату:

— Молчать твари! А то я… — он замолчал, когда увидел открытую пустую клетку, где раньше сидел Цендвар и ещё какой-то человек. — Проклятье!

Он выбежал из комнаты и где-то за её пределами началась суета. Мы только и слышали их голоса:

— Где он?

— Блядь он уже выбежал! За ним!

— Стой, война сейчас, нельзя выходить!

— И что нам делать? Если он расскажет где мы, то нам конец.