Да какая мы к черту семья? Я уткнулась лицом в колени и просто разрыдалась. Опять она все испортила. Снова пришла и все уничтожила. Моя мать — жестокое эгоистичное чудовище. И дядя Росс, который помогал ей разрушить мою жизнь и жизнь моего отца, — тоже. Чудовища. Два чудовища. Не родные по крови, но стоящие друг друга.

Я не заметила, как все стихло, и раздался тихий стук по двери. Тут же подскочила и открыла её, оказавшись в тёплых объятиях отца. Трой прижал меня к себе, начал что-то шептать успокаивающее, гладил по голове и спине, как маленькую. А я вдыхала родной запах и постепенно мои всхлипы стихли.

— Что с ней?

— Она без сознания, — мы оба избегали как-то называть эту женщину.

— Что же тогда случилось, папа? Почему она так поступила? И дядя Росс? Это жестоко, — мои пальцы отказывались разжиматься и отпускать одежду папы.

— Не хотел я тебе говорить… — Трой тяжело вздохнул. — Пойдём на кухню. Я должен рассказать тебе все, что произошло около двадцати лет назад.

Я даже не хотела пойти посмотреть, как там мать. Я верила, что папа не навредил ей. Поэтому просто кивнула и мы сели за стол. И… Этот разговор действительно был тяжёлым. Я узнала то, что случилось много лет назад, что нанесло рану не только мне, но и моим кузенам.

— Лидия Штейн, сестра твоей матери и жена Росса, не смогла стерпеть того, как поступила её сестра с тобой и со мной. Она просила Росса отказать Элен, но он встал на её сторону. Ведь я не был частью его стаи в полном смысле. Я в неё входил формально, как муж Элены. И он знал, что я уеду и заберу тебя с собой. И не мог этого позволить. Поэтому он сделал все, чтобы Элена уничтожила меня в суде.

И Лидия не вынесла. Она решила бежать от него, и я ей помог. Вместе с мальчиками. Но затея изначально была глупой, потому что от Росса Штейна ещё никто не уходил. Лидию и близнецов вернули в стаю, но оставаться там она все равно не пожелала. Да и вынести насмешки и чопорность Элены — никаких нервов и характера не хватит. И она просто ушла. Не знаю, как Лидии удалось скрыться. Её никто не мог найти, даже я.

— Может быть, она мертва? — шепотом спросила я.

— Нет, она жива, — папа покачал головой. — Я до сих пор получаю от неё открытки на праздники. Она просто скрывается. Штейн и Элена просто разрушили нас обоих изнутри. Только вот я не сдался, а она сломалась. Лидия всегда была очень доброй и нежной. Не то, что твоя мать.

— И они чуть не сломали меня и близнецов. А близнецов доломала новая женушка дяди Росса, — грустно сказала я. Мне так было жаль эту Лидию, я ведь её даже не помнила. Наверно, останься она в стае, она бы стала моей отдушиной, баловала бы меня той любовью, которую не могла дать родная мать. Так жаль…

— Росс женился? — на лице отца было искреннее удивление.

— Да, на Кассандре Варро, суккубе, наследнице матери-попечительницы Штайнхилла и округи. Она его истинная. Жуткая стерва.

Папа только покачал головой.

— А мальчики? Как они? — Трой сжал мою ладонь.

— Демиан нашёл свою истинную, она фея, — я криво улыбнулась. — Теперь они воспитывают дочку Дейма от его бывшей. А Рай… Я не знаю, где он. Никто не знает. Он одичал, когда узнал, что Кассандра истинная его отца. Кажется, он любил её. М-да.

— О боже, — на лице отца отразилась печаль. Для нас одичать — это почти смерть, это почти что путь невозврата. Это шаг к своей звериной сути и шаг от человеческой.

В глубине квартиры послышался стон. О нет. Это мама очнулась. Мне захотелось оказаться как можно дальше от неё, но нужно было закончить. Выяснить с ней все раз и навсегда. Я больше не её куколка, принцесса стаи Штейнов. Даже не желаю носить её фамилию. Противно.

— Идём, твоя мать очнулась, — отец подал мне руку, и я ухватилась за неё как за спасательный круг. Я не одна! У меня есть папа! И он любит меня!

Мама сидела у стены и морщилась. И когда заметила нас, её лицо исказило гневом.

— Алесса Кресс! Как ты смеешь! Не вздумай общаться с этим человеком! Я запрещаю! — она поднялась, держась за стеночку. — Иначе ты от меня не получишь ни цента, несносная ты девчонка!

— Элена! — предупреждающе рыкнул Трой, сжимая крепче мою ладонь. — Перестань так разговаривать с нашей дочерью!

— С моей дочерью! Не твоей! И я сама решу, как мне с ней говорить, — она гордо вздернула подбородок, забивая последний гвоздь в моё измученное сердце.

— Забирай свои кредитки и проваливай из моей жизни. Мне больше ничего от вас не нужно, миссис Кресс, — чужим голосом сказала я и прошла к тумбочке, достала визитницу и две кредитки. Разломала их по подам прямо на глазах у матери и швырнула обломки ей под ноги.

— Теперь я сама буду решать, что мне делать. И первое, что я сделаю — верну свою настоящую фамилию. Кажется, при рождении меня звали Алесса Ламберт? — отец потрясённо посмотрел на меня, а с лица матери сошли все краски.

— Лесси, не нужно, — папа коснулся моей руки. — Столько лет ведь уже прошло.

— Нужно, папа, — я снова посмотрела на мать. — Я больше не хочу иметь с ней ничего общего. Она ломала меня под себя всю мою жизнь. Ты не представляешь, как мне было больно и одиноко. Как мне хотелось просто исчезнуть.

На глаза опять выступили слезы и прокатились по щекам. Я вспоминала все, что было. Как я пыталась заслужить мамину похвалу, добиться её любви. Была послушна, из кожи вон лезла, чтобы увидеть одобрение в её глаза, заметить тень улыбки в уголках губ. Как иногда плакала в подушку, мечтая, что однажды мама будет такой, как у подружек. Ласковой заботливой, что будет уделять мне много времени, гулять со мной, куда-то ездить, выслушивать мои проблемы, поддерживать и подбадривать. Да просто любить ни за что, а просто так. Просто потому, что я — её дочь…

— … Я бесконечно устала бороться за её любовь и просто закрылась в себе. Стала стервозной принцессой Штейнов, — я даже не заметила, как сказала все это вслух, выплеснула все, что копилось во мне долгие годы.

— Доченька… — потрясённо сказал папа, прижимая меня ближе к себе. Я уткнулась носом ему в грудь и позорно разрыдалась, в голос, с надрывом.

Что-то во мне снова сломалось, но на этот раз я ломала это сама. Вырывала эту боль с корнем, вырывала все, что годами вбивала в меня мать. К дьяволу принцессу Штейнов. К демонам чистоту крови. К черту Элен Крес. Для меня она просто умерла.

Как сквозь вату я услышала, как в груди отца прогудело мощное рокочущее "Уходи, Элена. И не возвращайся".

А потом я просто потеряла сознания не в силах больше плакать. И меня баюкали тёплые ласковые руки отца, по которым я так сильно скучала эти долгие холодные годы разлуки. Папочка, спасибо. Я люблю тебя, папочка. Люблю.

Меня разрывало от бешенства. Схватил статуэтку со стола и со всей силы запустил в стену.

Проклятый инкуб. Чёрт бы побрал эту пронырливую расу, от которой проблем больше, чем от бешеных оборотней. Я даже не знал, за что ещё схватиться — хотелось разбить всё, дать волю гневу.

Он отобрал у меня бордель. И каким образом? Вот так просто, опоив эту дуру Лалли, которая до этого могла покориться только мне. А ведь всё шло так хорошо, как по нотам гаммы в музыкальной школе. Что могло пойти не так?

Сжал в руках какую-то бумажку, а огонь на руке вспыхнул так внезапно, что рукав рубашки начал гореть вместе с белым клочком макулатуры. Плевать, что это не мой кабинет. Да хоть кабинет президента, какая мне к чёрту разница, когда какой-то сопляк слабее меня в разы увёл у меня из-под носа один из самых прибыльных отелей.

Он должен был принадлежать мне, мне и только мне. Больше никому. Отталкиваясь от него, с помощью этой похотливой стервы я бы получил все бордели этого города и подмял бы под себя клан этих демонов. А суммы у них выходили неплохие, да и вообще суккубы устроились совсем неплохо: вместе с деньгами получали и то, что хотели.

Но это ничего не меняло. Я хотел власти, чтобы каждая, даже самая низшая, самая слабая суккуба подчинялась именно мне. Не какому-то клану Варро, не чёртовому Дереку, а мне.