Кроме того, папа и раньше делал неопределённые и ничем не обоснованные обещания всё устроить наилучшим образом. Он никогда не выполнял их, поэтому Нелл выбросила его слова из головы.

О, как же она ошиблась.

Для папы являлось вполне обычным видеть только то, что он хотел видеть. А он рассматривал дитя Нелл как плод постыдной ошибки, в которой обвинял себя.

Пока Нелл спала, он прокрался ночью в её комнату и удалил эту ошибку, оставив письмо, в котором советовал забыть об этом…

Это, не её.

Как будто бы она могла. Будто хоть кто–нибудь смог бы сделать это, даже если бы захотел. А Нелл не хотела. Она хотела свою малютку, свою драгоценную дочку, свою Тори.

– Что вы делаете, мисс? – один из мужчин в карете – тот, что пах чесноком, обратился к ней немного смущённо.

Нелл взглянула на него с испугом. Она забыла, где находится. Все в карете выжидающе смотрели на неё.

Одна из женщин напротив наклонилась к ней и погладила её колено.

– Вы раскачивались, мисс, назад и вперёд, словно пытались убаюкать малыша. Только вот никакого ребёнка здесь нет. Это смутило джентльменов.

Нелл опустила взгляд.

– Извините меня, – произнесла она убитым голосом, – этого больше не повторится.

* * *

О чём он только думал? Сделал предложение девушке, которую знал всего несколько часов, – дочери графа к тому же.

Верхом на своём любимом Клинке Гарри возглавлял медленно двигавшуюся вереницу лошадей. Позади него ехали Итен и несколько конюхов, сопровождавшие животных. Гарри перегонял большую часть своего табуна из Грейнджа, поместья брата, на побережье в свое имение.

Деловые переговоры относительно Фермин–Корта принесли Педлингтону подлинное мучение и разочарование, а Гарри втайне ликовал. Когда ему доставили учётные книги поместья, он детально изучал их в течение нескольких часов с хмурым выражением лица, в то время как Педлингтон ждал, всё больше мрачнея.

Более того – Гарри задавал вопросы, пугавшие поверенного, такие, как «Сколько местных семей вынуждено было голодать, с тех пор как ваша фирма приобрела эту собственность?».

В конце концов, когда Гарри безжалостно огласил длинный перечень серьёзных недостатков данного владения, поверенный даже выразил удивление, почему мистер Морант всё–таки желает приобрести столь неугодное ему имущество.

Но Педлингтон был горожанином и для него даже слоящиеся полинялые обои являлись недостатком. Он не смотрел на собственность глазами сельского жителя. Хотя Фермин–Корт сейчас находился в довольно скверном состоянии, но по большому счёту был именно тем, что всегда хотел иметь Гарри.

И теперь поместье принадлежало ему. У него был собственный дом.

Это стало первым шагом к осуществлению его мечты, и ему следовало бы пребывать в восторге. «Я в восторге», – напомнил себе Гарри. Только вот ему никак не удавалось выбросить из головы слова, произнесённые им в минуту помутнения рассудка. Что на него тогда нашло?

«Этого не случится, если вы выйдете за меня замуж».

Болван! Ему даже не пришло в голову, что может возникнуть проблема. Ну, или, во всяком случае, не с его рассудком.

Слишком давно он не был с женщиной. Наверное, поэтому и действовал так нетипично, так импульсивно.

И это было единственное, что могло оправдать его поступок.

Он тогда с трудом соображал, столь страстно вожделея леди Элен Фреймор, что говорил, не думая.

Спасибо Господу, она отказала ему.

Конечно же, она сделала это. Она – дочь графа, леди. Леди из высшего света были недоступны мужчинам, подобным Гарри Моранту. Нет, конечно, находясь в теперешнем бедственном положении, она могла бы снизойти до него, но всё равно врождённый аристократизм остался бы при ней. Гарри вспомнил взгляд, брошенный ею на Педлингтона, когда тот стал вести себя излишне назойливо, как полыхнули ледяным огнём обычно добрые глаза; её надменность, проявившуюся в высокомерно выпрямившейся грациозной линии спины, когда леди Элен хладнокровно поставила поверенного на место.

Чёрт возьми, от этих мыслей Гарри снова возбудился более, чем когда–либо прежде.

Нет, отчасти он знал, какую жену хотел получить: скромную, с хорошим приданым, из среднего сословия, почтительную, ту, что не выставила бы его болваном. Супругу, которая, послушная своему долгу, предоставила бы ему беспрепятственный доступ к брачному ложу, и тем самым разрешила бы его проблему.

А её глаза и губы не вскружили бы ему голову. И не заставили бы произнести то, чего он не желал говорить.

– Внизу в долине есть деревня, – произнёс Итен, внезапно прерывая грёзы Гарри, – мы остановимся там на обед?

Он указал на большую корзину, доверху заполненную продуктами – гостинцами от приёмной матери Гарри, миссис Барроу, – но они ехали так медленно, что еда могла скоро закончиться.

– Нет, – сказал Гарри, – отправь кого–нибудь из мужчин купить немного эля, пирогов или хлеба с сыром. Мы прибудем в Фермин–Корт уже на закате. – Он умышленно выбирал просёлочные дороги, чтобы не привлекать внимания к тому обстоятельству, что перегонял большое количество очень ценных животных.

В целях безопасности их следовало перегнать побыстрее, но Гарри решил соблюдать более легкий темп. Он надеялся выставить нескольких лошадей на скачках уже через пару месяцев и не хотел, чтобы они утратили форму.

Гарри придержал своего жеребца на небольшом холме, с которого открывался хороший обзор, и стал наблюдать за тем, как крестьяне передвигаются по деревне, занятые повседневными делами. Позади церкви влюблённая парочка устроила тайное свидание: коренастый юноша и молоденькая девушка, гибкая и прелестная. Гарри понаблюдал за ними с минуту – лёгкое касание, поцелуй, невнятное нашёптывание милых пустяков – после чего отвернулся.

Юный дуралей. Сам лезет в расставленные для него любовные сети.

Гарри надеялся, что парень выдержит это.

«В–вы же не можете л–любить меня».

Проклятье, ему вспомнилось, как дрогнула её нижняя губка, что вызвало у него приступ неукротимой страсти. Его плоть тотчас же зашевелилась.

Разумеется, Гарри не был влюблен в неё – он её только что встретил, да и вообще не верил в любовь – и особенно в этот вздор с–первого–взгляда.

То, что он чувствовал к ней, было сродни страстному влечению, похоти, не важно, как это назвать. Всё его тело испытывало мучение всякий раз, когда Нелл находилась поблизости. Желало овладеть ею, соединиться с ней, моля о наслаждении.

Гарри пристально вглядывался в крытые соломой крыши деревенских домов. Ему необходимо посетить город – и как можно скорее, пока вынужденное воздержание не доконало–таки его.

Но не Лондон. Мисс Фреймор сейчас уже, наверное, добралась до него и служила компаньонкой у леди. Дурацкая работа.

Он поехал дальше, размышляя. Компаньонка для леди была приблизительно тем же, чем для мужчины являлась собака. Это работа совсем не подходила для такой цветущей женщины. Нелл следовало бы выйти замуж и обзавестись целым выводком детишек, быть постоянно занятой присмотром за ними, а не пытаться развлекать каких–то богатых старых скучающих леди.

Нет, он не поедет в Лондон. Он снова напишет своей тетушке и напомнит, что та всё ещё не подыскала ему возможную жену. Гарри хотелось остепениться и преуспеть в жизни. К тому же ему было необходимо снять сковывавшее его напряжение, в последнее время напоминавшее туго натянутую тетиву. Путешествие в город отняло бы слишком много ценного времени, но найти любовницу в провинции попросту невозможно.

Провинция не походила на Лондон, где скучающие замужние дамы из светского общества забавлялись с несколькими любовниками, и все закрывали на это глаза. В Лондоне мужчина мог содержать любовницу в неприметном доме, о котором никто не знал, и навещать её всякий раз, когда в том нуждался.

В провинции же все знали обо всех. Из–за опущенных занавесок здесь пристально следили даже за нищими.