Утром Дирик прислал обещанное «приглашение», и Лоррин с сестрой быстро собрали свои пожитки и отправились следом за посланцем. Хотя что там было собирать-то!

Пожитки у них были весьма скромные, даже по меркам кочевников. Когда «гости» вошли под полог шатра, застенчиво улыбаясь, в промокших от росы башмаках, Лоррин подумал, что Шана не обрадуется, когда узнает, что его сестра вовсе не волшебница…

Дирик лично приветствовал гостей, с почтением, подобающим людям, которых принимаешь под свой кров.

Устраивать их он предоставил своей жене Кале. Старый жрец ни за что не стал бы вмешиваться в дела жены, а распоряжаться по дому — дело женское.

— Ты уверен, что не хочешь лично позаботиться об их размещении? — спросила Кала, многозначительно приподняв брови.

— Главное, чтобы ты не уложила их в нашу постель. А в остальном я полагаюсь на твое благоразумие.

Кала усмехнулась и заметила:

— Многие мужчины смотрят на это иначе!

Дирик хмыкнул.

— И это не только постыдно, но еще и глупо. Они, должно быть, желают доказать свое мужество, решая все за женщин? Неужто их гордость настолько уязвима, что не выносит, когда им противоречат по поводу котлов и ковриков?

— Молодым воинам непременно надо быть единовластными хозяевами у себя в шатре, — проворчала Кала, уводя за собой молодых гостей. — Боюсь, скоро дело дойдет до того, что они даже перестанут принимать женщин в свои ряды!

Дирик только головой покачал. Ему подумалось, что это еще один из признаков того, насколько Джамал перекраивает все древние традиции. «А ведь рядом с Первым Кузнецом была его Первая Жена, которая дала Ему огонь для горна из очага, который Она хранила, и научила Его всем таинствам пламени и угля! И кто, как не Она, создал первые мехи и нагнетал воздух, пока Он ковал мир? Пока Он создавал небо, солнце и луну, Она ловила искры, летящие из горна, и помещала их на небо — и так появились звезды, а дым из горна сделался облаками. И когда Он выковал землю с морями, Она заткала их тонким узором растений. Когда же Он обратил помыслы к тому, чтобы населить землю живыми существами, Она и тут украсила его труды своими выдумками — ведь это Первая Жена одела птиц в яркие перья и научила их петь, наделила оленей ветвистыми рогами, ящериц — чешуей, зверей — мехом и шерстью и раскрасила их во все цвета радуги».

Мужчина, который забывает об этом, не только не благочестив, но и глуп. Ведь он лишает себя лучшего друга и советника…

«Воистину тот, кто лишает свою помощницу и спутницу жизни подобающей ей власти, лишен разума и здравого суждения!» И к тому же зачем брать на себя лишнюю работу, если можно свалить ее на жену, а?

«Гм… Но ведь такие глупцы берут на себя не работу, а только власть и ответственность. Работа-то по-прежнему остается на плечах женщин, только вот им мешает то, что распоряжаются всем глупцы».

Что ж, это всего лишь еще одно, что разделяет их с Джамалом. Неудивительно, что военный вождь до сих пор не нашел девушки, которая пожелала бы войти в его шатер как жена. Его мнение о том, что женщина «должна знать свое место», давно сделалось притчей во языцех. Уж не потому ли Джамал так озабочен тем, чтобы добиться власти, а?

Дирик упрекнул себя. Время ли сейчас размышлять об отвлеченных материях?

Улыбающаяся Кала уже исчезла вместе с гостями. Их собственные дети уже выросли, завели семьи, и теперь Кале не о ком было заботиться, кроме как о себя да муже.

Она зачастую тяготилась вынужденным бездельем и потому искренне радовалась гостям. А в последнее время гости появлялись нечасто — ведь их клан уже давно кочевал вдали от прочих Железных кланов, — так что Лоррину с Реной Кала радовалась вдвойне. Кроме того, Кала была посвящена во все замыслы Дирика. И вряд ли он мог бы доверить этих бледнолицых чужестранцев более надежным рукам. К тому же Кала могла ответить на любой их вопрос, а Дирик предвидел, что вопросов будет немало.

«А заодно моя женушка позаботится о том, чтобы как следует приодеть девушку. Девушка вроде бы кажется покладистой — и ей же лучше: Кала не терпит, когда ей перечат!» А сам Дирик тем временем принялся обдумывать другую часть своего плана: под каким предлогом он мог бы почаще вызывать к себе пленников? Ведь пленные официально находились в распоряжении Джамала, и, если жрец будет слишком часто с ними общаться, вождь начнет смотреть на это косо. Первый Кузнец не так уж часто посылает знамения, так что придется выдумать какой-нибудь другой повод.

«Впрочем, насчет прошлой ночи меня пока никто не расспрашивал, так что на крайний случай можно будет отговориться и знамением». Но неплохо все же было бы придумать что-нибудь посущественнее…

— Жрец Дирик! — окликнули снаружи.

Дирик вздрогнул от неожиданности. Голос был незнакомый. Жрец поспешно взял себя в руки. Быть может, он поторопился, решив, что по поводу прошлой ночи оправдания не понадобятся.

— Входи! — отозвался он уверенным, ровным тоном, со всем достоинством, подобающим его сану.

Вошедший юноша был одет как воин, и на шее у него висела гривна со скрещенными копьями — знаком военного вождя. Значит, он из людей Джамала, а не какой-нибудь пастух, ищущий откровения свыше. Однако, когда Дирик устремил на воина суровый взгляд, тот поклонился довольно почтительно, хотя и несколько запоздало.

«Ага, видно, я все же еще не растерял всю власть в клане!»

— Жрец Дирик, я явился от военного вождя, — сказал юноша, выпрямившись.

Дирик терпеливо ждал, пока юноша изложит поручение, но тот замялся, словно бы не находя слов. Странно.

Если Джамал прислал вызов, отчего же его посланец так колеблется? С таким делом следовало посылать кого-нибудь понаглее!

— Военный вождь почтительнейше просит уделить ему частицу твоего времени, — сказал наконец юноша.

Дирик вопросительно приподнял бровь.

— Моего времени? Мое время посвящено служению моему народу, и вождь это прекрасно знает. Упрашивать меня нет нужды.

Воин неловко переминался с ноги на ногу.

— Дело в том… Видишь ли, достойнейший жрец, дело в этих новых рабах. Вождь просит, чтобы ты взял на себя труд допросить новых пленников о том, откуда они взялись и где живет их племя.

Теперь Дирик вскинул обе брови. На этот раз изумление его было неподдельным.

— Я? — недоверчиво переспросил он. — Но разве подобные вопросы не находятся в ведении военного вождя?

Юноша смешался еще сильнее.

— Это так. Но вождь все же просит, чтобы ты взял это на себя, а потом сообщил ему о том, что узнаешь.

Дирик сделал суровое лицо.

— Отчего же вождь вознамерился поручить это мне?

Ведь я занят не менее его — и мое время посвящено всему клану, а не только воинам. У него должна быть какая-то серьезная причина, чтобы отрывать меня отдел и поручать мне допрашивать демонов. Ведь это нужно лишь затем, чтобы вступить в войну с ними! А Первый Кузнец не завещал нам воевать с демонами ради добычи или ради чего бы то ни было.

Разумеется, Дирику только того и надо было: он ведь как раз подыскивал повод побольше общаться с пленными. Но жрец надеялся, что воин под влиянием смущения выдаст истинную причину, двигавшую Джамалом. К тому же ему вспомнилась сказка про Первого Кузнеца и хитрую песчаную лисицу…

«Если я, как та лисица, буду говорить, что мне совсем не нужно это жирное красное мясо, что я терпеть не могу жирного красного мяса, что жирное красное мясо едят одни только глупцы, быть может, мясо оставят без присмотра…» Расчет оказался верным.

— Они.., они не хотят больше разговаривать с ним, о жрец, — признался воин, ежась под пристальным и недовольным взглядом Дирика. — Женщина сказала мужчинам, которые пришли с ней, чтобы они с ним больше не разговаривали. Джамалу не хочется их пытать, потому что они скажут все что угодно, лишь бы избежать пыток, и тогда он не сможет отличить ложь от правды.

Юноша сглотнул, на лбу у него выступил пот.

— Женщина говорит, что отныне будет беседовать только с тобой.